Тони взглянул на заходящее солнце.

— День еще не кончился, — пробормотал он, — вполне возможно, что нам еще удастся кое-что решить.

Тони не спеша отвел Элин назад в номер, и терпеливо ждал, пока она возьмет себя в руки. Он бы с удовольствием прихлопнул эту идиотку Арбетнот, и прижав к себе Элин, взял бы ее на руки, отнес в эту проклятую спальню и занимался бы с ней любовью, пока все ее слезы не просохнут. Тони просто дрожал от нетерпения, и ему понадобилось незаурядное мужество, чтобы даже не дотронувшись до нее, сесть на стул и с безразличным видом наблюдать, как она беспокойно ходит по комнате.

— Они в Венеции, — сказал он без предисловий, — не в Вене.

— Ой, нет, Тони! — вскричала Элин, — не может быть.

— Может. Я заехал к одному старому другу, которому вполне можно доверять, он в курсе последних новостей. Они только что приехали в Италию. Кто-то видел, как он нес ее на руках, и Кастерс слышал, что они очень близки. Не думаю, чтобы наше вмешательство действительно требовалось.

Элин застыла. Лицо ее вытянулось, из глаз снова закапали слезы. Бесшумные, разрывающие душу слезы. Тони всегда терпеть не мог женских слез. Карлотта, его последняя возлюбленная, прибегала к этой уловке, чтобы выудить у него очередную побрякушку. Его сестры вечно донимали его своими капризами, мать любила всплакнуть, чтобы он почувствовал себя виноватым. На слезы Элин он смотрел растерянно.

— Ох, Тони, — сказала она, всхлипнув, — я не верю. Я не знаю, что он с ней сделал, чтобы заставить ее подчиниться.

— Думаю, я могу себе представить, — сухо ответил Тони.

— Но тебя я погубила. Сплетницы хуже леди Арбетнот нету во всем мире. Все узнают о нас, а мы… нам даже не удалось спасти Жилли.

Встав со стула и подойдя к ней. Тони прервал ее жалобные причитания. Он все еще не касался ее, опасаясь, что утешение, которое он был готов ей предложить, может легко перерасти во что-то более интимное, а он не знал, как Элин это воспримет.

— Завтра мы едем в Венецию, — сказал он спокойно.

Элин перестала всхлипывать.

— Завтра?

— Ты же не успокоишься, пока сама не увидишь Жилли, правда? К тому же я не думаю, что нам стоит оставаться в Вене после твоей недавней встречи. Мы исчезнем; как будто никогда здесь и не были, и тогда, быть может, все решат, что леди Арбетнот лжет.

— Тони, — Элин помотала головой, — это не получится. Я здорово влипла. Если бы я осталась здесь, как ты мне велел, такого бы не случилось. Никто бы не заметил, что я уехала из Энсли-Холла, и никому нет дела, чем занят неженатый мужчина. Я не беспокоюсь о себе, но мне ненавистна мысль, что я втравила тебя в такую историю.

— Ничего не случилось, — ответил он, чувствуя, что момент настал. Впервые в жизни от решительных действий его удерживала не лень, а неуверенность, которой он не ощущал годами, опасение, что она откажет. — Дело в том, Элин… — начал он, и его голос отчего-то стал необычно низким. Протянув руки, он взял ее за предплечья и повернул к себе лицом, — что, я…

Взволнованный стук в дверь не дал ему договорить. Отступив на шаг, он отпустил ее.

— Что ты, Тони? — спросила Элин, не двигаясь, и неожиданно успокаиваясь.

— Я, пожалуй, открою дверь, — сказал он, отходя от нее.

— Договаривай. Что ты хотел сказать? — потребовала Элин, идя за ним.

— Договорю, когда буду уверен, что нас не прервут, — ответил Тони смущенно и открыл белую дверь.

Он чуть было не захлопнул ее снова. Леди Арбетнот стояла и смотрела на них сверкающими от возбуждения глазами.

— Моя дорогая! — проворковала она. Распахивая дверь настежь, она чуть не ударила Тони по носу, и схватив Элин, прижала ее к своей обширной груди. — Почему же вы не объяснили? Я только что получила «Тайме» за прошлую неделю, и чувствую себя просто негодницей, оттого что позволила себе сделать столь непристойные выводы. Но, милочка, одно слово — и все подозрения бы рассеялись!

Элин беспомощно застыла в ее объятьях, но тут старая ведьма отпустила ее. Миледи двинулась на Тони, крепко зажав в руке газету, которую она использовала, чтобы игриво шлепнуть его, — А вы, мой милый, ну какой же бесстыдник! Я понимаю, я сама была молодой и знаю, что такое романтика. Вам повезло, что я такая скрытная, и ни с кем не успела поделиться своими подозрениями, — визгливо продолжала она, — но я так счастлива, что узнала правду! — и она притворно вздохнула.

Тони, к которому она давно приглядывалась, считая его подходящей партией для своей старшей дочери, постарался изобразить на лице подобие улыбки.

— Вы очень любезны, — процедил он сквозь зубы.

— Корделия будет счастлива с вами встретиться, — тараторила леди Арбетнот, снова обращаясь к потрясенной Элин.

— Мы уезжаем завтра в Венецию, — ответил Тони, — я уверен, они смогут увидеться, когда мы вернемся в Лондон.

Лицо леди Арбетнот снова посуровело.

— Это будет чудесно, — ответила она, и снова повернувшись к Элин, продолжила, — поздравляю, милая девочка. Я уверена, что вы будете счастливы. И она удалилась, сунув Тони лондонскую «Таймс» недельной давности.

Он тихо прикрыл за ней дверь и повернул ключ, чтобы больше им никто не смог помешать. Ему показалось, что шейный платок душит его. В комнате стало невыносимо, жарко, а Элин уставилась на него в немом изумлении, слегка приоткрыв рот. Ему так захотелось поцеловать ее, заставить открыть его еще шире.

— Я… я не понимаю, — еле выговорила она.

— Думаю, я сумею тебе объяснить, — он протянул ей газету, и отойдя к окну, стал ждать, что она скажет.

Элин долго молчала.

— Здесь написано, что мы поженились, — произнесла она огорченно. — Кармайкл дал объявление.

— Да, — подтвердил Тони безучастно.

— О, Господи, Тони, — сказала Элин еще жалобнее. Я так перед тобой виновата! Как мог Кармайкл так поступить! Устроить тебе такое… Я буду все отрицать, скажу, что это был розыгрыш, заставлю Кармайкла дать опровержение…

— Я сам попросил Кармайкла это сделать.

— Мы можем… Что? — она запнулась, — ты…что?

— Я попросил его сделать это.

— Нет, Тони!

Он посмотрел на нее. У нее был ужасно несчастный вид, у его Элин. Глаза покраснели от слез, губы дрожали.

— Да, Элин. С той минуты, как мы покинули Энсли-Холл все было решено. Иначе ты бы не могла провести ни одной ночи с неженатым мужчиной, не скомпрометировав себя.

— Но ты заверил меня, что никто не узнает! Сказал…

— Я сказал, что никто не узнает того, чего я не захочу. Мне необходимо было поставить в известность твоего брата. Он доверяет мне, знает, что я никогда не поступлю недостойно. Возможно, когда мы вернемся в Лондон, о нас немного посплетничают, но ничего страшного не случится.

— Я этого не сделаю.

— Не сделаешь чего, моя милая?

— Не выйду за тебя замуж, — вид у нее стал упрямый и очень, очень сердитый. Дело принимало куда более серьезный оборот, чем он предполагал.

— Разумеется, выйдешь, — произнес он спокойно, стараясь не потерять терпения. — У тебя нет другого выхода.

— Вот именно поэтому я и не выйду за тебя. Я не намерена выходить за тебя замуж. Я не желаю, чтобы условности вынудили тебя жениться на мне не по любви, в то время как твое сердце принадлежит другой.

— И кому же, по-твоему, оно принадлежит? — спросил он, усмехаясь.

Элин немного смутилась.

— Ну, я не думаю, что Карлотте, — сказала она задумчиво, — скорее всего ты просто еще сам не знаешь, но рано или поздно ты найдешь кого-нибудь…

— Я уже нашел, — ответил он очень ласково.

Элин изумленно уставилась на него.

— Ты не можешь хотеть на мне жениться, я погубила себя, скомпрометировала так, что ничего…

— Поскольку я этому способствовал, то я по праву могу надеяться на вознаграждение, — он двинулся к Элин очень осторожно и медленно, опасаясь ее спугнуть.

— Я не выйду за тебя, — твердила Элин, уставясь в пол, и не замечая, что он близко, — я не…

Он обнял ее и прижал к себе.