В судьбе многих бойцов Медведев принял личное участие. В частности, он проследил, чтобы устроили на лечение (кому требовалось), а потом определили в детские дома или на учение всех детей и подростков, находившихся в отряде. О своих бывших командирах, разведчиках и бойцах Дмитрий Николаевич заботился до последнего дня жизни. Помогал с трудоустройством, жильем, если кто попадал в беду — поддерживал в тактичной, деликатной форме и материально. И уж, конечно, каждый мог обратиться к нему непосредственно или письмом за советом, поделиться радостями или горестями, которых хватало у каждого в трудное послевоенное время.
27 июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза И. С. Конева завершили ликвидацию окруженной группировки противника в районе Львова и освободили областные центры Западной Украины Львов и Станислав[17], а также ряд других городов и населенных пунктов. Тем самым был завершен первый этап Львовско-Сандомирской наступательной операции, в ходе которой было нанесено поражение немецкой группе армий «Северная Украина».
Вскоре после освобождения Львова в этот город выехала группа ответственных сотрудников Центра, в числе их и Д. Н. Медведев. Им предстояла большая работа — нужно было помочь львовским чекистам очистить город и область от оставленных гитлеровцами и оуновцами агентов. Кроме того, Дмитрий Николаевич и его товарищи надеялись найти какие-то следы Николая Кузнецова, выяснить его судьбу.
Во Львове Медведев узнал все подробности трагического во многом перехода группы Крутикова, ознакомился с большой, как оказалось, работой в городе Пастухова и Кобеляцкого. Эти разведчики за время своего нахождения во Львове установили дислокацию многих военных объектов врага, особенно складов, штабов и скоплений войск. Оки успешно произвели несколько диверсий, а во время бомбардировок города советской авиацией подавали летчикам сигналы с помощью фонариков, наводили самолеты на цели. Пастухов и Кобеляцкий уничтожили около двадцати гитлеровских офицеров, агентов СД и даже застрелили на вокзале, воспользовавшись вспыхнувшей при воздушной тревоге паникой, немецкого генерала. Они также установили личности нескольких крупных националистов, оставленных руководством ОУН в городе для ведения террористической борьбы против Советской власти. Наконец, им удалось частично выведать план минирования Львова — тут помогло то обстоятельство, учтенное Дмитрием Николаевичем, что Пастухов до войны работал во Львове инженером коммунального хозяйства и прекрасно знал систему городских подземных коммуникаций, водоснабжения, канализации и т. д. По одной из них они провели к центру города группу советских автоматчиков. Пастухов и Кобеляцкий, встретив передовую часть Красной Армии, явились в ее Особый отдел и передали добытую ими важную информацию.
Пастухов и Кобеляцкий сообщили, что в начале февраля они видели Кузнецова. Он проехал в автомобиле мимо них в центре Львова. Видел Николая Ивановича и Харитонов, работавший в городе самостоятельно. Более того, Кузнецов тоже заметил его, но своим поведением дал понять Борису, чтобы тот к нему не подходил.
Дальнейшая судьба Николая Ивановича прояснилась после разбора захваченных Красной Армией во Львове немецких документов, в том числе СД и фельджандармерии. Так, во всех деталях были выяснены обстоятельства, при которых 9 февраля Кузнецов уничтожил вице-губернатора Галиции доктора Оттона Бауэра и шефа правительства дистрикта, начальника канцелярии президиума, губернатора, советника юстиции Гейнриха Шнайдера. Стало также известно, что 31 января Зиберт в доме военно-воздушных сил на Валовой улице, 11а, уничтожил подполковника люфтваффе Ганса Петерса и ефрейтора Зайделя.
Последним достоверным свидетельством о пребывании Кузнецова во Львове стал рапорт фельджандармерии, из которого следовало, что 12 февраля при попытке покинуть город Зиберт вступил в вооруженную схватку в селе Куровицах с усиленным патрулем фельджандармов. Уже тот факт, что патрулем командовал не фельдфебель, как обычно, а майор Кантер, доказывал Медведеву, что гитлеровцы перекрыли выезды из города для задержания именно Кузнецова: фельдфебель не имел права арестовать офицера. При этом столкновении на КПП майор Кантер и несколько фельджандармов были убиты.
Затем Кузнецов и его спутники бросили подбитую машину и ушли в лес, где через несколько дней натолкнулись на землянки, в которых скрывалась группа евреев. Здесь же они встретились с разведчиками из группы Крутикова — Василием Дроздовым и Федором Приступой. И евреи, и Дроздов с Приступой были больны сыпным тифом. Поэтому оставаться с ними Кузнецов никак не мог. Николай Иванович сказал Дроздову, что, учитывая сложившуюся ситуацию, он решил идти к фронту, навстречу наступающим войскам Красной Армии.
Больше Кузнецова, Каминского и Белова не видели…
…И вот Дмитрий Николаевич стоит у богатого особняка почти напротив Дома-музея Ивана Франко, в котором жил вице-губернатор Галиции Оттон Бауэр. Решетка, калитка… Он отчетливо представил события, разыгравшиеся на этом месте 9 февраля. В кармане Медведева лежало запечатанное письмо с надписью на конверте: «Вскрыть после моей гибели. Колонист»[18]. Оно хранилось у Дмитрия Николаевича с весны 1943 года, Николай Иванович написал его, направляясь в Ровно на митинг, во время которого он рассчитывал уничтожить Эриха Коха… Стоя у места еще одного подвига Кузнецова, Медведев не нашел в себе решимости вскрыть конверт. Для него это было равнозначно примирению со страшной мыслью о гибели разведчика. Увы, скоро исчезла последняя надежда…
В архивах СД были найдены документы о секретных переговорах, которые в обстановке строгой конфиденциальности вели в марте 1944 года во Львове начальник полиции безопасности и СД дистрикта Галиции штурмбаннфюрер СС доктор Витиска и комиссар полиции безопасности гауптштурмфюрер СС Паппе с представителем центрального провода ОУН и УПА Герасимовским. За этим псевдонимом скрывался видный бандеровец, доверенное лицо митрополита Шептицкого в гестапо, бывший капеллан батальона «Нахтигаль» Иван Гриньох.
В ходе переговоров с гестаповцами Герасимовский заявил, что «ОУН готова сотрудничать с немцами против большевизма на всех участках борьбы», в том числе подпольной борьбы в советском тылу. Для этого УПА просила немцев при отступлении оставить для нее секретные склады с оружием, боеприпасами, взрывчаткой. Это вооружение националистических банд должно осуществляться с соблюдением строгой конспирации, «чтобы не дать большевикам козырь, что украинские националисты в их тылу — это немецкие союзники и агенты».
В соответствии с достигнутой договоренностью УПА обязалась передать полиции безопасности все разведывательные материалы о большевиках-коммунистах, которыми располагала. Бандиты сами предложили выдать немцам захваченных ими в разное время на территории Галиции двадцать советских парашютистов, в том числе нескольких радисток.
В ворохе бумаг Дмитрий Николаевич нашел документы, от которых учащенно забилось, а потом оборвалось сердце… В них сообщалось, что в первых числах марта 1944 года при столкновении с подразделением УПА погиб советский разведчик, одетый в форму немецкого офицера с документами на имя Пауля Зиберта, и два его спутника.
Тогда же чекисты приступили к выяснению обстоятельств гибели Николая Кузнецова, Яна Каминского и Ивана Белова, но при жизни Медведева ничего существенного, помимо уже установленного, выяснено не было.
Только после этих находок Медведев вскрыл конверт и прочитал письмо-завещание Кузнецова, ныне широко известное.
«…В этот вечер, — вспоминал Медведев, — мы, боевые товарищи Николая Ивановича, вскрыли его письмо. Мы долго бродили по затемненным улицам Львова, повторяя прямые и мужественные слова, прочитанные нами и отныне навсегда запавшие в душу.
В те часы впервые возникла мысль о памятнике, о бронзовом монументе герою, который должны воздвигнуть два города — Ровно и Львов. Но никто из нас не мог отчетливо представить себе фигуру Кузнецова в бронзе, торжественно застывшую над площадью.
