Старое Брест-Литовское шоссе — одна из главных магистралей Украины. На 320-м километре от Киева в сторону Львова оно ныряет в низину и только через два километра снова поднимается вверх. В этой низине и расположен украинский город Ровно.

«Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневевшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционной «заставой». Сонный инвалид лениво поднимает шлагбаум — и вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками… Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик…»

Конечно, в Ровно были и другие достопримечательности, кроме тюрьмы, например, собор и костел, поскольку в городе жили и православные, и католики. Или вот еще развалины древнего замка… Или находящееся неподалеку, укрытое в глубине двора вековыми деревьями и декоративным кустарником великолепное двухэтажное здание с шестью колоннами по фронтону. В нем располагалась ровенская губернская гимназия, в которой учился и автор приведенных выше строк — знаменитый писатель Владимир Галактионович Короленко.

Дмитрий Николаевич нашел время прочитать в эти недели и Короленко, и другие, к сожалению, немногочисленные книги, из которых можно было почерпнуть хоть какие-то сведения о крае, в котором предстояло действовать отряду. Строки о гимназии, к слову сказать, он перечитал с особым интересом, поскольку одним из немногих достоверных фактов о нынешнем Ровно была информация, что именно в этом здании разместился рейхскомиссариат Украины.

Перед направлением «Мити» в Брянские леса Медведев главное внимание уделял подготовке отряда. Украину он знал отлично, но на Ровенщине никогда не бывал. Тут требовалось доскональное изучение и местности, и климатических условий, и истории края. Он обложился справочниками, картами, книгами. Встретился с чекистами, работавшими в Ровно и области перед войной.

…Итак, их ожидало Ровно и Ровенское Полесье. Двадцать с небольшим тысяч квадратных километров низины, в значительной части поросшей лесами. Много озер и рек, самые крупные — Горинь, Случь, Стырь. Климат с мягкой зимой (хорошо хоть не грозят лютые морозы, что пришлось пережить партизанам в Брянских лесах) и теплым летом.

Весной 1942 года Центр располагал лишь скупой информацией о положении в городе. Доподлинно было известно — расчеты гитлеровцев на то, что этот край будет спокойным, не оправдались. Партизанское движение в области возникло в первые же дни оккупации. Но было известно и другое — в Ровенской области подняли голову украинские буржуазные националисты.

…В первых числах мая, сразу после праздника, кончилось наконец гостиничное житье Медведевых. Они получили трехкомнатную квартиру на Арбате, в первом этаже дореволюционной постройки приземистого дома, почти напротив известного тогда кинотеатра «Арс».

Военная обстановка на всех фронтах продолжала оставаться крайне напряженной. В апреле завершилось зимнее наступление Красной Армии. За четыре месяца боев гитлеровцев почти повсеместно отбросили на 100–350 километров.

По-прежнему Красная Армия сражалась в одиночестве. Войска союзников вели бои лишь на второстепенных участках театра военных действий. Однако второй фронт все же существовал. Его создали и сама, так назвали советские люди во вражеском тылу. В результате значительной активизации боевых действий многочисленных партизанских соединений и отрядов фашистское командование вынуждено было использовать в тылу, а тем самым снять с фронта 24 дивизии, не считая полицейских сил.

30 мая 1942 года Государственный Комитет Обороны образовал при Ставке Верховного Главнокомандования Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Его начальником был назначен член ЦК ВКП(б), первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. Штабы партизанского движения были созданы также для оккупированных республик и областей. Украинский ШПД возглавил опытный чекист Тимофей Амвросиевич Строкач. Несколько позднее, уже осенью, был образован нелегальный ЦК КП(б) Украины, в состав которого вошли В. А. Бегма, М. С. Гречуха, С. А. Ковпак, П. Ф. Куманек, Д. С. Коротченко, Т. А. Строкач, А. Н. Сабуров, С. В. Руднев, А. Ф. Федоров и другие товарищи.

Руководство партизанской войной отличалось большой гибкостью. Уже к июлю 1942 года Центральный и иные штабы руководили 608 партизанскими отрядами и еще с 200 поддерживали регулярную радиосвязь. В дальнейшем обе эти цифры увеличились.

Тимофея Амвросиевича Строкача Медведев знал по работе на Украине, где тот в разные годы занимал ответственные должности в органах внутренних дел республики. Знаком он был и со многими работниками штаба. Что же касается таких выдающихся партизанских военачальников, как Сидор Артемьевич Ковпак, Семен Васильевич Руднев, Алексей Федорович Федоров, первый секретарь Ровенского обкома партии Василий Андреевич Бегма, то с ними он познакомится уже во вражеском тылу.

Партизанские отряды и разведывательные группы, возглавляемые чекистами, в том числе и отряды, сформированные на базе ОМСБОН, действовали в тесном и эффективном взаимодействии с подпольными партийными органами, штабами партизанского движения и местными партизанскими отрядами.

…К началу мая отряд «Победители» был укомплектован и в основном подготовлен. Район десантирования также определился — примерно в трехстах километрах от Ровно. Это означало трудный и длительный переход, но ближе никак нельзя — десант сразу привлек бы внимание гитлеровцев. Обеспокоенные забросом большого числа парашютистов в непосредственной близости «столицы», они наверняка предприняли бы активные действия для их ликвидации. Между тем необходимо было максимально обеспечить и скрытность действий «Победителей» под Ровно.

Готовясь отправиться во вражеский тыл во второй раз, Медведев волновался гораздо больше, нежели когда уходил за линию фронта впервые. Впрочем, тому имелись вполне резонные объяснения. Во-первых, так глубоко в тыл противника — за тысячу с лишним километров — еще ни один отряд из Москвы не забрасывался. Уже само по себе это означало, что уходят «Победители» надолго.

Во-вторых, несравненно сложнее и ответственнее были задачи, поставленные командованием. Действительность превзойдет ожидания и предвидения Дмитрия Николаевича, но в главном, как показала боевая разведывательная практика «Победителей», он верно угадал то, с чем пришлось столкнуться под Ровно и в Ровно, правильно ориентировал и личный состав.

В те напряженные дни Медведев начал было вести дневник. К сожалению, сделал только несколько записей, но и эти немногие строки позволяют сегодня понять внутреннее состояние Дмитрия Николаевича в конце мая — начале июня 1942 года.

«20 мая 1942. Решил писать дневник… Ведь когда-нибудь после Победы над фашистами, если останусь жив, захочу написать книгу для юношества…»

В этом абзаце — первое и надолго единственное упоминание о желании написать книгу, причем именно для юношества. Больше к этой мысли Медведев не вернется до самого конца войны, ему будет просто не до того. Замыслом, конечно, называть это высказывание никак нельзя, но все же заметить дату — 20 мая 1942 года, как имеющую определенное значение в судьбе уже Медведева-писателя, стоит. Еще две интересные записи на той же странице.

«Я очень жалею теперь, что «разбазарил» свои кадры из моего первого отряда. Я вливал их по 3–5 человек во все отряды, перебрасываемые за линию фронта… Хороший народ! Они, во всяком случае, на первых порах будут незаменимы, т. к. знают обстановку в тылу противника, знают партизанские законы».

Вторая запись — о роли партизанского врача: «Врач в наших условиях — большое дело. Он должен пользоваться непоколебимым авторитетом у бойцов, которые должны быть уверены, что если получат рану или заболеют, им будет оказана квалифицированная медицинская помощь и обеспечен внимательный уход».