Григорий торжествовал. После звонка Островского он уже был абсолютно уверен, что его план сработал.

— Ну, смотри, Гриша, — сказал Вадим, — я свое обещание выполню, но и ты меня не подведи.

— Не сомневайся, — успокоил его Григорий. — Через сутки получишь назад свои вещественные доказательства в целости и сохранности.

— Все приходит к тому, кто умеет ждать, — возбужденно бормотал он себе под нос, готовясь к вечерней экспедиции.

Около шести подъехал Виктор.

— Как там у тебя дела? — спросил Григорий, намекая на их договоренность.

— Можно выдвигаться. Я оставил своего человека, который присмотрит там за всем, пока мы с тобой будем ползать по подземельям.

— Мы с тобой? — удивился Григорий. — Честно говоря, я могу и один обойтись.

— Мне ж интересно. Вдруг действительно что-нибудь найдешь. Да и потом, кто, если что, будет тебя из-под завала вытаскивать? Второй-то раз, знаешь, может и не повезти.

— Не каркай, — оборвал его Гриша. — Тоже мне, спасатель выискался. Лучше скажи, как быть с ладанкой?

Виктор почесал затылок и тяжело вздохнул. По лицу его пробежала тень.

— А ты уверен, что она нам необходима? — спросил он родственника, оглядываясь в сторону родительского дома.

Григорий только пожал плечами. У него не было абсолютной уверенности в правильности своих предположений, но и оставлять их непроверенными он тоже не хотел.

— Видишь ли, — продолжал Виктор, — Алька вернула ладанку Серафиме, а та уперлась — ни в какую. Я уже как только ни просил. Заладила, что это память об отце… Ты ж ее знаешь, упрямая, хоть ты тресни. Сестрица тоже хороша, свинью нам вовремя подложила. Если бы не ее фокусы, я б тихонько взял — и все дела. Как она, прошмандовка, только узнала?

— Просто узнала, — улыбнулся Григорий, — подслушала наш с тобой разговор по телефону. Что тут поделаешь — бабское любопытство. Я уж пытался с ней поговорить, пока позировал ей — пустое. Хотела, чтобы я ее в замок взял. Угрожала, что приятелю твоему, менту, стукнет на нас при первой возможности. Насилу убедил, чтобы не делала этого. Ты бы сам еще с ней поговорил, а то наплетет Островскому небылиц, а нам с тобой потом оправдывайся. Некрасиво получится.

— Давай, ее завтра сводим, — предложил Виктор. — Я ей как-то обещал. Походим по замку, в подвал спустимся, в парке прогуляемся, бастион новый посмотрит. Ты там для отвода глаз что-нибудь поковыряешь с умным видом. У меня в конторе в ящике с десяток медяков старинных валяется, что изо рва выгребли, когда чистили. Я ей парочку подарю. Вот и приключение девчонке.

— Было бы еще неплохо Черную Даму встретить, — ехидно заметил Григорий.

— Дурак ты, — обиделся Виктор, — и шутки у тебя дурацкие.

В это время за воротами остановилась машина следователя.

— А вот и наш камушек, — пробормотал Гриша, указывая взглядом за окно.

В руках у Островского был небольшой сверток.

— Здорово, заговорщики, — приветствовал он родственников. — Вижу по рожам, что жизнь удалась.

— Это точно, — поддакнул Виктор.

Григорий откашлялся в кулак. Он боялся, что Вадим вдруг скажет, что передумал или начальство не разрешило отдавать вещдоки неизвестно зачем.

Но, похоже, Островский вовсе не собирался отказываться от своего обещания.

— Держи, Шлиман, — сказал он, протягивая сверток Григорию.

Тот осторожно взял перевязанный бечевкой пакет и взвесил его на руке.

— Пиши расписку.

— Какую расписку?

— В том, что получил от меня то-то и то-то в таком-то количестве в присутствии вон его, — пояснил Вадим, кивнув в сторону Виктора. — Должен же я хоть как-то зафиксировать факт передачи тебе вещественных доказательств.

Григорий заколебался.

— А что потом будет с этой распиской? — спросил он, глядя вопросительно на Виктора.

— Что будет, что будет… Ничего не будет, — ответил следователь. — Когда вернешь, я ее сразу же уничтожу. Что с ней еще делать?

Григорий присел к столу и стал писать. Виктор стоял у него за спиной. В наступившей тишине было слышно, как шуршит перо по бумаге.

— Я так понимаю, мы на пороге больших географических открытий? — продолжая улыбаться, спросил Островский. — Теперь вековая тайна будет раскрыта и мир узнает имена героев?

— Все шутишь, — не оборачиваясь, буркнул Григорий.

— А что мне еще остается, если вы меня в долю не берете.

Григорий закончил писать и протянул расписку следователю.

— Так пойдет? — спросил он, пододвигая сверток к себе.

Островский пробежал написанное взглядом и поднял глаза на присутствующих.

— Пойдет, только пусть свидетель поставит свою подпись рядом.

Виктор вздрогнул.

— Это обязательно? — спросил он, доставая из внутреннего кармана пиджака ручку.

— Мы же договорились.

Когда с формальностями было покончено, Островский встал и, посмотрев на часы, двинулся к выходу.

— Смотрите там осторожно, — крикнул он с порога, — а то ведь не ровен час снова присыплет, не докричитесь. И, если вдруг надо будет помочь поднести золотишко, звоните. Я всегда рад помочь хорошим людям, особенно когда просят.

В машине его ждала Алька, с которой они собирались сначала поужинать в ратуше, а потом прокатиться за город, где у Вадима был небольшой бревенчатый домик, доставшийся в наследство от бездетной тетки.

— Что он там болтал по поводу золотишка? — спросил Григорий, когда УАЗик Виктора, миновав мост, въехал во двор замка.

— Не обращай внимания. Это он так шутит, а может поляк твой наплел ему небылиц.

Они вышли из машины и направились в левое крыло, где уже было сложено все необходимое: фонари, ведра для грунта, веревка, пара совковых лопат, заступ и строительные каски с логотипом 105-го строительного управления.

— Здравия желаю, начальник, — приветствовал их сторож. — Какие будут текущие распоряжения?

Виктор на ходу сунул ему в руку бутылку плодово-ягодного вина и сказал, чтобы он отправлялся к себе в сторожку и не высовывал нос до темноты.

— Есть, — отрапортовал тот и исчез.

— А остальные где? — спросил Григорий, оглядываясь по сторонам.

— Отпустил всех. До семи утра никого не будет. Только мы с тобой, этот пьянчуга и двенадцать Апостолов.

Переодевшись и собрав приготовленный инструмент, они спустились в подвал. Перед ними в темноту уходил сводчатый коридор, пахло сыростью.

— Дорогу-то не забыл? — спросил Виктор, оглядываясь на Григория.

— Я ее с закрытыми глазами найду, — ответил Гриша. — Мне несколько лет чуть не каждую ночь этот проклятый тоннель снился. Если бы не тот амулет, сверкнувший в свете фонаря, то кто знает, чем бы все закончилось. Потянулся я тогда за ним и не обратил внимания, что подпорка трещит. А когда повернулся, было уже поздно.

Виктор достал связку старых ключей и отпер дверь, за которой когда-то был склад бочек. Теперь помещение пустовало. В углу были сложены полусгнившие доски и куски насквозь проржавевшего кровельного железа.

— Здесь, кажется, — сказал он, останавливаясь перед одной из стен и указывая куда-то себе под ноги.

— Точно, здесь, — подтвердил Григорий, опускаясь на колени и пристально осматривая кладку. — Если память мне не изменяет, то за этой стеной должен быть ход, который вел в ратушу. Но это направо, а налево через коридор будет бывшая скарбница и в северной стене ее — вход в тоннель, ведущий к браме.

— Что ж, давай приступать. Время идет. Надо постараться успеть до темноты.

Виктор вставил лом в щель между кирпичами и налег на него всем телом. Кладка поддалась, посыпались куски раствора. Через десять минут перед ними зиял пролом, в который уже можно было протиснуться одному.

— Давай я, — предложил Григорий, освещая пространство по ту сторону стены.

Они проникли в тоннель и двинулись направо, осторожно ступая по усыпанному кирпичным щебнем полу. Их шаги гулко отдавались позади.

— Может, пора уже воспользоваться твоим чудо-камнем? — прошептал Виктор, когда они достигли помещения, где по преданию когда-то была скарбница Радзивиллов, опустошенная Чичаговым и Тучковым в 1812 году.