– Что за адское место, – проворчал он.

– Так и есть, командир. Но ты найдешь отсюда выход, правда?

Не смеется ли он над ним, промелькнуло в голове у Ганнона, но грязное лицо Мутта было безмятежным, как у ребенка.

– Да. Я найду. Или Сафон.

Брат ухмыльнулся в ответ. Уже не в первый раз Ганнон подумал, что его предложение было слишком поспешным. Вчера он подошел к Ганнибалу и попросил разрешения повести в разведку отряд, чтобы отыскать более быстрый путь через топи, в которые попала армия. Сафон приятно удивил брата, предложив составить ему компанию. «Для моральной поддержки», – сказал он.

Ганнон невероятно обрадовался, когда Ганнибал согласился.

– Еще один отряд разведчиков вреда не принесет. Если кому-то по силам найти новый путь, то именно тебе. Ведь ты счастливчик, правда? – проворчал он, вытирая красную жидкость, сочившуюся из-под повязки, закрывавшей его правый глаз.

Ганнону была приятна такая похвала, и пришлось заставить себя не отводить взгляд. Люди болтали, что Ганнибал ослепнет и что они потеряют не меньше солдат, чем во время перехода через Альпы. Ганнон очень резко осаживал тех, кто распространял такие слухи. Их полководец провел армию через Альпы зимой. И теперь найдет выход из создавшегося положения с его помощью или без нее, сказал себе юноша. Но здесь, в этих диких, забытых богами местах, без Ганнибала, прежняя уверенность начала его оставлять.

– Возможно, армии следовало выбрать другой путь, – пробормотал он.

– Все не так просто, – возразил Сафон.

Ганнон вздохнул.

– Я знаю. Мы не хотели вступать в сражение, и у нас не оставалось выбора.

С наступлением весны стало известно, что Гай Фламин, один из новых консулов, передвинул свои легионы в Арретиум, что в Апеннинах. В ответ Ганнибал решил избежать столкновения с Фламином, а для этого пересечь пойму реки Арно, которая несла свои воды на запад, к морю, через центр Этрурии.

– Поход получился трудным, но план сработал, – сказал Сафон. – Мы не видели римские войска уже несколько дней.

– Конечно, нет! Зачем им сюда идти? – Ганнон сердито указал на окружавшую их со всех сторон воду.

– Скоро все закончится, – весело заявил брат.

В ответ юноша только фыркнул. Их положение лишь ухудшалось с того момента, как они вошли в дельту. Из-за сильных весенних дождей Арно вышла из берегов. Теперь, когда вся земля покрылась водой, оставался только один способ преодолеть эти пространства – выбрать путь и идти вперед. Этот способ оказался чрезвычайно опасным: десятки людей тонули в глубоких ямах, других уносило мощное невидимое течение. Вьючные животные также гибли. Некоторые начинали паниковать, и вода уносила их прочь, к верной смерти. Другие погружались по самое брюхо в жижу, и их не удавалось вытащить. Некоторых, более счастливых, убивали, с других снимали поклажу и оставляли умирать.

Часто подобное случалось и с людьми. Неверный шаг в сторону от тропы мог оказаться фатальным. Оказавшись в вязкой грязи по грудь или даже шею, солдаты просили их спасти. Сначала им пробовали помочь, но это лишь приводило к гибели других солдат, и от таких попыток пришлось отказаться. Фаланге Ганнона повезло – они потеряли только трех человек. В подразделении, в которое определили Бомилькара, погибло втрое больше. Не желая, чтобы его люди задыхались в грязи, Ганнон сам прекращал их мучения выстрелом из лука.

Галлы особенно сильно страдали из-за тяжелых условий. После того как Ганнибал обнаружил, что среди них участились побеги, он приказал поставить недисциплинированных воинов в середину колонны. Иберийская и ливийская пехота шла в авангарде, тяжелая кавалерия замыкала колонну. Нумидийские всадники под предводительством Магона, брата Ганнибала, следили за возможными дезертирами на флангах.

«Этот шаг предотвратил массовое дезертирство, – уныло подумал Ганнон, – но привел к тому, что дух солдат начал стремительно падать – так опускаются на дно люди и животные, которых засасывает ненасытная жижа». Молодой человек был благодарен Бостару и отцу за способность сохранять бодрость духа перед лицом трудностей. Даже Сафон помогал, с его мрачными шутками об ужасных вещах, которые ему доводилось видеть. И все же, несмотря на поддержку семьи, ужас не отпускал.

Температура воздуха повысилась, и вся свежая провизия начала гнить, так что голод стал новым врагом армии. Запасы воды и вина уменьшались, вынуждая людей пить воду из реки. Естественно, это приводило к рвоте и поносу. Большинство сохраняли достаточно сил, чтобы продолжать марш, но некоторые стали слишком слабыми. Как и застрявших мулов, их оставляли на верную гибель. Однако и наступление ночи, которое обычно приносило отдых, не давало облегчения. Все настолько пропиталось влагой, что костры разжечь не удавалось. Холод, голод, отсутствие сухого места для ночлега – солдаты пытались спать на собственном снаряжении. Ганнон видел, как некоторые засыпали на телах мертвых мулов.

Так что он отправился к Ганнибалу не только для того, чтобы заслужить его одобрение. Все лучше, чем брести по бескрайним топям, в мире, состоящем только из неба и воды. Ганнона не удивило, что почти все копейщики его фаланги вызвались пойти с ним. В конце концов, он выбрал двадцать самых сильных солдат. Юноша предпочел бы оставить Мутта командиром, но суровый ветеран заявил, что пойдет с ним.

– Однажды я уже тебя потерял и не допущу, чтобы это случилось во второй раз, – пробормотал он. – И я тебе должен.

Ганнон снова посмотрел на товарища и решил, что он произнес эти слова искренне, и иронии в них не было. Во время схватки с римским патрулем, перед тем, как они добрались до Виктумулы, Ганнон спас своему помощнику жизнь – разумеется, не для того, чтобы заслужить верность Мутта, но теперь это его радовало. Юноша был полон решимости действовать так, чтобы преданность его заместителя не была напрасной. Да и перед Сафоном ему хотелось показать себя с лучшей стороны.

Они покинули колонну перед рассветом, взяв с собой только копья, воду и пищу. По прикидкам Ганнона, сейчас время близилось к полудню. Они шли уже более пяти часов и за это время не нашли ни одного сухого участка земли, размеры которого превышали бы несколько десятков шагов. Куда бы он ни посмотрел, всюду расстилалась бесконечная вода. Наконец, тучи разошлись, и Ганнон с радостью увидел солнце, потому что теперь он мог выдерживать направление на юг. Они будут двигаться вперед и с помощью богов найдут тропу, по которой сможет пройти армия.

Ганнон шел вперед, и каждый шаг был труднее предыдущего.

Время уходило, солнце стало клониться к горизонту. Мухи продолжали атаковать шею Ганнона. Шрам болел, в животе урчало, в горле пересохло. Грязь, прилипшая к ногам, стала такой тяжелой, что ему приходилось часто останавливаться, чтобы избавиться от нее. Он и сам не понимал, зачем это делал. Облегчение продолжалось не более двадцати шагов, после чего он снова останавливался.

Ганнон начал думать, что даже схватка с отрядом римлян, который многократно превосходил бы их числом, лучше, чем необходимость сражаться с почти непроходимой топью. Что угодно, только бы прекратить эти муки…

Его взгляд метался слева направо, но вода все так же равнодушно текла мимо. Однако далеко впереди он заметил линию деревьев. И что-то еще.

– Что это?

– Где, командир? – К нему подошел Мутт, который использовал копье как костыль.

– Вон там, – сказал Ганнон, указывая вперед и влево.

Мутт прищурился, а потом его мрачное лицо смягчилось.

– Маленькая лодка, командир.

– Клянусь богами, так и есть, – сказал Сафон.

Ганнон постарался подавить радость. Они не видели ни души после того, как оказались в пойме реки. Местные жители сбежали, но сейчас у них появился шанс найти проводника.

– Кто-то рыбачит.

– Может быть, командир, – отозвался Мутт.

– Что будем делать? – спросил Сафон, не пытаясь взять командование на себя.

– Если они увидят, что нас двадцать человек, то сразу исчезнут.