— Я долго ломал голову, Маккинли, пытаясь определить, когда вы появитесь здесь, — сказал он, доставая пистолет.

Джеймс вынырнул из тени: больше скрываться не имело смысла.

— Мешкать не в моем стиле, — сказал он, усаживаясь в кресло напротив генерала.

— Кто-то вас ранил, сынок? — поинтересовался старик, кивая в сторону окровавленной ноги Джеймса.

— Шрапнель.

— Терпеть не могу бомбы, — сочувственно покачал головой генерал.

— Я тоже, — согласился Джеймс.

Генерал достал еще один хрустальный стакан и, почти до краев наполнив его неразбавленным виски, протянул Джеймсу. «Хрусталь уотерфордский», — машинально отметил про себя Джеймс.

— Что привело вас ко мне, мой мальчик? — осведомился генерал отеческим тоном. — Хотите прикончить старика?

— Я нашел пропавшую репродукцию и записку, спрятанную в рамке.

— Я не сомневался, что вы ее найдете, — кивнул генерал. — И что, прочитали?

— Не все. Но вполне достаточно, чтобы узнать, кто возглавляет организацию. Именно так я на вас и вышел. Должно быть, вы с Уином получали немало удовольствия от того, что так долго и ловко водили всех за нос. Вы вечно хныкали и жаловались, что ЦРУ забирает львиную долю причитающегося вам финансирования, но в то же время продолжали лично руководить всем этим спектаклем.

— Да, должен признаться, есть в этом процессе свои приятные стороны. Как и своеобразная ирония. У меня, правда, чувство юмора оставляет желать лучшего, а вот Уин хорошую шутку ценил. Жаль, что он наделал столько ошибок…

— Так, значит, вы хотите, чтобы отдел продолжал свою деятельность? — уточнил Джеймс. — С чьей помощью, интересно? Кэрью?

— Вы, должно быть, прочли его фамилию в списке? — полюбопытствовал генерал.

— Да. Кстати, он, кажется, единственный из всего списка, кто еще жив, — заметил Джеймс. Генерал улыбнулся и отпил виски.

— Не совсем так, сынок, но в общем вы недалеки от истины. А ведь я всегда считал, что у Кэрью кишка тонка. Он типичный «белый воротничок», готовый целыми днями бумажки с места на место перекладывать. И абсолютно безынициативный. Постоянно ждет указаний.

— И кто же в таком случае отдает ему указания?

— Я, — признался генерал. — И, надо сказать, я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы восстановить организацию в ее прежнем блеске. Помогать мне будет очень дельный и расторопный молодой человек. Кстати — бывшая правая рука Уина. Его фамилию вы, очевидно, не заметили в списке. Вдвоем мы быстро все наладим. Как только покончим со всем, что нам мешает.

— Что же вам мешает? — спросил Джеймс, поднося стакан к носу. Пробовать виски он не стал — лишь позволил терпкому запаху пощекотать ноздри.

— Бывшие подручные Уина. От них следует избавиться как можно быстрее: начинать новую партитуру нужно с чистого листа. И вы, должен воздать вам должное, весьма нам помогли. Стоило поручить кому-то убить вас — и вы быстренько отправляли несчастных на тот свет. Одного за другим.

— Рад, что сумел вам пригодиться, — проронил Джеймс.

— Но не во всем, мой мальчик, — констатировал генерал. — Кое в чем вы нас подвели. Я надеялся, что вы устраните Энни Сазерленд. Признаться, я недооценил вас, и вы изрядно потрепали мне нервы. Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается.

— Надо же — вояка, цитирующий Шекспира! — восхитился Джеймс. — Кто бы мог подумать! А чем вам, кстати, насолила Энни?

— Я, видите ли, аккуратист. Люблю, чтобы все было разложено по полочкам. Мы знали, что та репродукция пропала неспроста, и понимали, что Энни — ключ к разгадке ее исчезновения. Я опасался, что рано или поздно она примется складывать кусочки шарады воедино, и тогда мы окажемся в полной заднице. — Генерал шумно вздохнул. — Мы пытались обойтись без лишнего кровопролития, однако девчонка оказалась хитрее, чем мы думали. И — упрямее.

— А кто же был правой рукой Уина, генерал? — осведомился Джеймс. — Кто поможет вам возродить организацию в ее былом блеске?

— Вас интересует, кто лез из кожи последние полгода, чтобы вас ухлопать? И вы всерьез рассчитываете, сынок, что я отвечу вам на такой вопрос?

— Да.

Генерал откинулся на спинку кресла.

— А я, пожалуй, действительно отвечу. И знаете почему? Да потому, что у меня в руке пистолет. Кроме того, дом мой кишит специально подготовленными охранниками, так что, сынок, считайте себя трупом. Тем более что вас уже таковым объявили. Я сам слышал это в выпуске новостей. После взрыва уцелело, понятно, немногое, так что никто не удивится, если вас не удастся опознать. В любом случае вашей семье предоставят правительственную пенсию, а вы сгинете бесследно. Как, кстати говоря, это и должно было случиться — только намного раньше.

— У меня нет семьи.

— Жаль, — сказал генерал. — Как и у Энни Сазерленд. Она ведь тоже круглая сирота — без семьи, без близких. Некому будет унаследовать богатый дом и кучу денег…

На мгновение гнев ослепил Джеймса, но усилием воли он заставил себя успокоиться. Нельзя было поддаваться эмоциям в столь напряженной ситуации.

— Что вы несете, черт побери?!

— Возможно, сынок, она уже на том свете, — почти ласково ответил ему генерал.

— Она сейчас с Мартином, — нахмурился Джеймс. — Я сам проследил, чтобы он ее встретил. Он не позволит, чтобы с ее головы хотя бы волос упал.

— Сомневаюсь, — мрачно усмехнулся генерал. — Позволит, и еще как!

Слова эти, зловещие и недвусмысленные, повисли в воздухе, словно голова королевской кобры, готовой к смертоносному броску.

— Я вас понял, — медленно произнес Джеймс.

— Вы оказались в плену у собственных чувств, мой мальчик. Позволили им ослепить себя. В противном случае вы бы наверняка призадумались, отчего это Мартин так старается вам помочь. И зачем он отправил Энни Сазерленд именно к вам. Как бы то ни было, в конечном итоге вы проиграли. — И генерал выжидательно уставился на Джеймса.

— Возможно, — задумчиво ответил тот. — Но не исключено, что вы ошибаетесь.

Генерал даже не стал притворяться, что пытается понять смысл этих слов.

— Боюсь, что мне придется пристрелить вас, сынок, — сказал он. — Надо решить только, как объяснить вашу смерть полиции. Пожалуй, я попытаюсь выдать вас за одного из этих чокнутых красных пацифистов, которого подослали убить меня. Или скажу, что вы обычный воришка-домушник… В любом случае у меня есть священное право на неприкосновенность своего жилища. Кроме того, я, может быть, успею посоветоваться с Мартином. Покончив с девчонкой, он сразу явится сюда. А голова у него светлая.

— Что он с ней сделает? — нахмурился Джеймс. Генерал удивленно поднял брови:

— Как — что? Убьет, конечно. Собственно говоря, выбора у него нет. А потом инсценирует самоубийство. В самом деле, с работы она исчезла практически без предупреждения. Неделю где-то болталась. Вдобавок всякий подтвердит, что в последнее время она была очень подавлена. Смерть отца, размолвка с Мартином…

— Она сама с ним порвала!

— В сущности, это не имеет значения. К тому же Мартин, если вас это беспокоит, почти наверняка обойдется с ней как джентльмен. Дочь Сазерленда даже не поймет, что с ней случилось. Она и глазом моргнуть не успеет, как окажется на том свете, в вашей компании.

— Да, Энни думает, что я уже мертв… — глухо произнес Джеймс.

— И она недалека от истины.

С этими словами генерал поднял пистолет и прицелился. Со старыми привычками расставаться тяжело, и столь же тяжело расстаются с жизнью старые вояки. Однако выстрелить генерал не успел. Джеймс молниеносно выбросил вперед руку, и от удара ребром ладони по шее генерал опрокинулся навзничь вместе с креслом.

Джеймс в мгновение ока очутился рядом. Ствол его собственного пистолета с навинченным глушителем нацелился в самый центр генеральского лба. Джеймса так и подмывало всадить в него пулю. Одежда его и без того была запятнана запекшейся кровью, а ему страстно хотелось вышибить из старика мозги. Пусть напоследок посмотрит в глаза своей смерти.