Вздымаешь молот золотой!

<1927>

457

Кто за что, а я за двоперстье,

За байку над липовой зыбкой...

Разгадано ль русское безвестье

Пушкинской золотою рыбкой?

Изловлены ль все павлины,

Финисты, струфокамилы

В кедровых потемках овина,

В цветике у маминой могилы?

Погляди на золотые сосны,

На холмы — праматерние груди!

Хорошо под гомон сенокосный

Побродить по Припяти и Чуди,

Окунать усы в квасные жбаны

С голубой татарскою поливой,

Слушать ласточек и ранним-рано

Пересуды пчел над старой сливой:

«Мол, кряжисты парни на Волыни,

Как березки девушки по Вятке...»

На певущем огненном павлине

К нам приедут сказки и загадки.

Сядет Суздаль за лазорь и вапу,

Разузорит Вологда коклюшки...

Кто за что, а я за цап-царапу,

За котягу в дедовской избушке.

192

8458. Нерушимая Стена

Рогатых хозяев жизни

Хрипом ночных ветров

Приказано златоризней

Одеть в жемчуга стихов.

Ну, что же? — Не будет голым

Тот, кого проклял Бог,

И ведьма с мызглым подолом —

Софией Палеолог!

Кармином, не мусикией

Подведен у ведьмы рот...

Ужель погас над Россией

Сириновый полет?!

И гнездо в безносой пивнушке

Златорогий свил Китоврас!..

Не в чулке ли нянином Пушкин

Обрел певучий Кавказ?

И не веткой ли Палестины

Деревенские дни цвели,

Когда ткал я пестрей ряднины

Мои думы и сны земли,

Когда пела за прялкой мама

Про лопарский олений рай,

И сверчком с избяною Камой

Аукался Парагвай?

Ах, и лермонтовская ветка

Не пустила в душу корней!..

Пусть же зябликом напоследках

Звенит самопрялка дней.

Может, выпрядется родное —

Звон успенский, бебрян рукав!..

Не дожди — кобыльи удои

Истекли в бурдюки отав —

То пресветлому князю Белый

Преподнес поганый кумыс,—

Полонянкой тверские хаты

Опустили ресницы вниз.

И, рыдая о милых близях,

В заревой конопель и шелк

Душу Р$си на крыльях сизых

Журавиный возносит полк.

Вознесенье Матери правя,

Мы за плугом и за стихом

Лик Оранты как образ славий

Нерушимой Стеной зовем.

1928?

459

Наша русская правда загибла,

Как Алёнушка в чарой сказке...

Забодало железное быдло

Коляду, душегрейку, салазки.

Уж не выйдет на перёные крыльца

В куньей шубоньке Мелентьевна Василиса,

Утопил лиходей-убийца

Сердце князево в чаре кумыса.

Заливай ордынским напитком,

Тверь-вдовица, кос пепелище,

Твой Михайло в шуйце со свитком

Стал вороньей гнусавой пищей.

И боярыни Морозовой терем

В тощей пазухе греет вьюгу,

На иконе в борьбе со зверем

Стратилат оборвал подпругу.

Так загибла русская доля —

Над речкою белые вербы,

Вновь меж трупов на Косовом поле

Узнают царя Лазаря сербы.

На костях горит мусикия,

Вместо сердца кротовьи ходы...

Отлетела лебедь-Россия

В безбольные тихие воды.

Но сквозь слезы, звериные муки

Прозревают родину очи:

Забрели по колено буки

В синезёр, до питья охочи.

Ловит солнце лещом матерым

Стрекозиных телег вереницы,

По-ребячьи лохматят горы

С голубых просонок косицы.

Исцеленный мир смугло-розов,

На кувшинках гнезда гагар,

И от вьюг, косматых морозов

Только сосен смолистый жар.

Далеко по синим поречьям

Благодатный печерский звон...

192

8460

Вспоминаю тебя и не помню...

Отцвели резедовые дни.

На последнем пути не легко мне

Сторожить гробовые огни!

Скоро сердце уснет непробудно,

До заката не встретиться нам,

Присылай белокрылое судно

К полуночным моим берегам!

Там лишь звезды да сумрак гол^бый,

На утесе заплаканный крест,

И плывут в океанские губы

Паруса хороводом невест.

Стонет чайка о юном матросе,