Горе нам, горе! Душа деревенская
Встретилась с городом каменным, лающим.
Шляпа убита... И сабля чеченская
Кровью дымится, как маревом тающим.
Пляшет чеченец... Победа грошовая
Дикому сердцу далася негаданно.
Ранена шляпа. И ветка терновая
Жертву венчает душистее ладана.
<1919>
365
В васильковое утро белее рубаха,
В междучасие зорь самоцветна слеза...
Будет олово в горле, оковы и плаха
И на крыльях драконьих седая гроза!
Многозубые башни укроют чертоги,
Где властители жизни — епископ и царь,
Под кандальный трезвон запылятся дороги.
Сгиньте, воронов стаи, — словесная гарь!
В васильковое утро белее рубаха,
Улыбается печь и блаженна скамья,
За певучей куделью незримая пряха
Мерит нитью затон, где бессмертья ладья.
На печной материк сходят мама и дед,
Облаченные в звон, в душу флейт и стихов,
И коврижное солнце крупитчатый свет
Проливает в печурки, где выводок слов.
И ныряют слова в самоцветную хлябь,
Ронят радужный пух запятых и тире...
О горящее знамя — тигриная рябь,
Буйный молот и серп в грозовом серебре!
Куйте, жните, палите миры и сердца!
Шар земной — голова, тучи — кудри мои,
Мох — коралловый остров, и слезку певца
Омывают живых океанов струи.
366—368. Песни Вытегорской коммуны
1
Пожалейте трудную скотинушку,
Скрипушу-телегу, соху горбатую,
Вспомните родимую «Лучинушку»,
Месяц над зимней хатою!
Припомните дороги русские,
Малиновок на погосте родительском.
Не Сезанны, не вазы этрусские
Заревеют в восстании питерском.
Золотятся в нем кудри Есенина,
На штыках красногрудые зяблики;
Революция Ладогой вспенена,—
В ней шиповник, малина да яблоки.
Дождик яблочный, ветер малиновый
Попретил Маяковскому с Бриками;
Вспомнил молот над рощицей ивовой,
Купину с огнепальными ликами.
Горн узрел на лежанке усатую —
Горностайку с семьею котятною...
Пожалейте над нищею хатою
Цветик маковый — тучку закатную!
В слезоцвет на могилушке маминой
Не вонзайте штыка кровожадного!..
Песня — юноша в битве израненный
Алчет солнца и мира отрадного.
2
Говорят, что умрет дуга,
Лубяные лебеди-санки,
Уж в стальные бьют берега
Буруны избяной лоханки.
Переплеск, как столб комаров,
Запевает в ушах деревни:
Знать, пора крылатых китов
Родить нашей Саре древней.
Песнолиственный дуб облетел,
Рифма стала клокочуще бурна...
Кровохарканьем Бог заболел,—
Оттого и Россия пурпурна,
Ощенилась фугасом земля,
Динамитом беременны доли...
Наши пристани ждут корабля
С красным грузом корицы и соли.
Океан — избяная лохань
Плещет в берег машинно-железный,
И заслушалась Мать-глухомань
Бунчука торжествующей бездны.
3
Листопадно ковровые шали
Спеленали осеннюю землю.
До полуночи ели рыдали,
На закате же, слезные, дремлют.
И еловая тень на дороге —
Чернокрылое вещее знамя,
Опаленными злыми устами
Провещаю о яростном Боге.
О, внемлите: провидящий филин,
Гад могильный и выводок волчий, —
День улыбчивый, дрёмой осилен,
Станет брашном пирующей ночи!
Стать бы тучкою, малой синицей,
Отлететь в голубую обитель...
А завод горделиво дымится —
Листопадной земли победитель.
<1919>
369—371. Вороньи песни
Возлюбленному А. Б.
1
Мы верим в братьев многоочитых,
А Ленин в железо и в красный ум.
В придорожных, хлябких ракитах
Многоверстный горестный шум.
Неспроста и застольный ломоть,
Как душа, златисто духмян.
Погрозится заоблачный коготь,
На болотце выйдет туман,
С пихты белка обронит шишку,
Подарив земле семена...
Братья, время ли в пламя-книжку
Пеленать бойцов имена?
Не в ракитах ли Луначарский
Нашептывает деревням:
«Кнутобойный облик татарский
Ненавистен знаньям сынам».
Не Зиновьев ли множит ветры
И зловеще ставнею бьет?..
Нарядилась Россия в гетры,
Позабыв узорный камлот.
