И вот Алинку отдали вроде хорошо, а через месяц Алинка, т. е. 22 сего месяца в 2 часа ночью отравилась уксусной эсенцией. Хорошо еще не спали свекор со свекровью, услышали, быстро дали ей молока, вызвали скорую помощь, увезли. Врачи стали спасать, а спасут ли, не знаю, гарантию врач не обещает. Свидания дают коротко и не всегда, я хотел пойти, да там и без меня есть, привет ей скажите, мол, хоть от деда. Говорит плохо, голос себе сожгла, кушать ничего нельзя, так что на выздоровление надежда плохая. Эх, люди! Настя плачет все время, Петр не перестает пьет водку, приходит пьян, плачет тоже и устраивает недопустимые сцены, ну просто жуть! Собаку ногой убил, забор у больницы сломал. Я выхожу к ним редко, боюсь, Настю подкараулю, спрошу про Альку, и он не заходит ко мне, только слышу по двору снегом хрипит да рычит, как зверь. Сегодня вызвал меня следователь, я отказался, что ничего не знаю, следователь молодой, неглупый, первый раз такого вижу, к Алинке его не допускают, так что основание вынужденной отравы пока никто не знает. Жалко мне ее, дочка, как жалко! т. е. просто плачу. Говорят ее подружки по работе, что она им говорила, что, мол, жить мне невозможно с мужем, что затем вышла, чтоб дома не быть, обмануть думала, стерпится слюбится, да себя не обманешь, честная она, Алька-то. Придется что-то сделать, вот и сделала…

Мое предположение такое: она ушла, как теперь уходят, ни с кем не посоветовала, и провожал ее Петр, говорил ей: уходишь и живи при любых условиях. Уйдешь, ко мне не ходи, т. е. забудь мой дом. Скрипел зубами и проч. Что война с человеком сделала. Помнишь, в Горьком жили, на заводе мы с ним вместе работали, парнишком я его привел. Неграмотный, а любую машину соберет-разберет. Иностранные станки приходили, пока там инструкцию читают да колдуют, он уж установит. Из немецкого плена через пять стран чужих в Россию шел. Свово плена покушал, сломался человек. Думал я: вон! какой сын и что же? Зверь. Дочку съел.

Мое предположение, думаю, так и есть. Тут причина ее решения, т. е. там жмут, а вернуться некуда. Это мои догадки. Жива останется, причина узнается.

До свидания, еще благодарю, целую, ваш папа. О ходе дела напишу.

Марта 4-го

Письмо я твое получил, спасибо. Валя, ты беспокоишься за Алинку, прошу, пожалуйста, не беспокойся о ней, никто не виноват в ее дурацкой хватке. Муж у ней неплохой, старше ее на два года, красавец и неглупый, работает на лесозаводе рамщиком, зарабатывает не менее 120 руб., не пьет и проч., и проч. Отец с матерью тоже неглупые, самостоятельные, имеют свой дом, сын у них только один, Алькин муж, больше никого нет, только бы жить и жить, обид ей! ни от мужа, ни от родителей не было. Но ей ведь все тошно в Балахове, начиталась книжек да кин насмотрелась, чего хочет, сама не знает. Что ей с рамщиком-то, конечно! Бывало, ночь уже, спать, а она (когда у меня жила от Петра) все музыку не выключай, дедушка, не выключай. Или в окно выставится, на луну глядит, по саду одна ходит. А родители его неплохие. Алинка отравилась, их поразило это событие, они плакали от обиды, ими не заслуженной. Помогли, чем могли, т. е. свезли ее в больницу, спасли, удивляются, в чем дело! чем вызвано. Сын им сказал! шли из театра — приезжий был у нас театр. Алька не могла упустить не пойти, — шли они, т. е. Алька с мужем, из театра домой и о чем-то поскандалили между собой, т. е. какие-то пустяки, и все бы дело помириться и забыть! Но не тут-то! было, т. е. она подождала, когда все уснули, приняла отраву. Но мать услышала, бросилась ее спасать, лежит в одной рубахе поперек пола, молоком отпаивать и проч. Муж и отец побежали по морозу, вызвали скорую помощь, доставили в больницу, и ее там спасли, муж ее не отходил от нее, плакал и проч. Стала она вставать, ей лучше, он стал готовиться увезти ее домой. А дома! у него накануне приезда ее домой у него с родителями был разговор, т. е. они ему говорят! Ведь она будет и дальше ставить такие номера, а для нас это пощечина от общественности. А потому! ты, мол, не вози ее домой, вообще оставь ее, королеву такую, но он пошел против родителей, т. е. взял машину и привез ее к Петру Поехал домой, поклал все добро, т. е. ее и свое, и приземлились у Петра оба. Этим выходом они еще раз обидели родителей своих, т. е. они зовут, эти нейдут, родителям обидно от общественности, что их оставил единый сын. Алька бледная и нервная, задумается и сидит. Я, говорит, если что, к тебе, дедушка, приду. А голос хрипит. Иди, говорю, но лучше свою фантазию оставь, а живи, как люди. Она! посмеялась моему слову. Как люди, говорит, разве это как люди. Я ее понять могу, но не одобряю, блажь, хоть бы ты ей, дочка, написала, она уважает тебя.

Теперь что же! Алина с мужем живут у Петра, т. е. пришли к дуракам кашу есть. Петр отступился пока что, молчит, но надо ждать бурю с его стороны.

Валентина тоже следом за меньшей сестрой чудит. Убежала от мужа с детьми, тоже к отцу, т. е. к Петре, живут уже два дня, Настя закружила с ними со всеми, а ночуют у меня, кровать я поставил для Вальки и детям стелили. Петр пошел к ним, устроил суд, т. е. помирил, сошлись, но через малое время опять выйдет у них рукоприкладство, т. е. у Валентины с мужем. Петр сдает, сдает, т. е. отступает, да прорвется, начнет опять дубасить свою Настю, она бежать куда-нибудь и проч. Я ни во что не вступаюсь. Тужить об озорниках не стоит, и тебе не советую, т. е. черт с ними, бог стащил! и бог растащит…

Иван Ефимыч тоже живут еще смешнее, т. е. дружно только! тогда, когда Иван получает получку, Лиза сидит, ждет, получат, зайдут в пивнуху и выпивают вместе, наутро у них уже денег ни гроша, и пойдет у них поход боевой друг против друга. Иван идет на работу без завтрака, без хлеба и без денег. Иван цветом стал похож на голенище от сапога.

Я к ним не хожу и они ко мне тоже, потому что я готовлю на одного, а то и совсем не готовлю, обедаю где-нибудь в столовой — есть теперь дешевые столовые, хоть и кормят нехорошо.

Все описать невозможно. Здоровье у меня слабеет, аппетита нет, и если кушаю, то чувствую болезнь желудка. Режима никакого не придерживаюсь, а еда моя — сухари, повидло и масло.

До свидания, привет, поцелуй. Ваш папа и дедушка Ефим Ильич.

Апреля 14-го

Валя, письмо твое получил, спасибо, хорошо, что ты встала на работу, но жалею, что вы частенько болеете; молодец Сашенька, что хорошо учится. Я живу без перемен, доволен, т. е. самочувствие в порядке, помощь мне и заботу о себе вижу только от тебя, спасибо, дочка.

Петр живут хорошо, очень редко приходит домой трезвым. Алька с мужем живут у них, муж у ней парень неплохой, но Алька придет ко мне бывает и плачет. Иван сейчас пошел в отпуск, конечно, получку и за отпуск, как уж у них ведется, в первую очередь без отдыху пропили всю, а потом подрались с женой, т. е. Лизой и всей семьей вышел скандал, все дети их поднялись против, особенно Наташка, которая ходит в порядке, девчонка серьезная, учится в 10-м классе. Жить не на что, Иван вернулся опять на работу, не используя время отпуска. Я к ним не хожу, и Иван не ходит ко мне, потому что он мне должен, а отдать совести не хватает у него, считает отдавать долг ниже своего достоинства. Левка, твой брат, мой сын, пропавший без вестей, оказывается, жив, живет на острове Сахалине, узнал я от Мишки, сына Ивана Ильича, дело было так! Мишка служил в армии на острове Сахалине и в одно время к нему явился человек хорошо одетый, белый, как лунь, спросил, ты, мол, Салтыков из Балахова, сын Ивана Ильича, он ему ответил, что да, и тот подарил Мишке новые шерстяные гарусные брюки и отрез на пиджак. Мишка поинтересовался, а кто, мол, вы, он ответил, я, мол, Салтыковых знал и узнал о тебе из регистрации, но ты меня не знал и знать тебе не нужно, раз дарю, то значит свой, меньше говори, — и ушел. Мишка говорит! белый, т. е. седой, прилично одетый, я, мол, понял, что человек имеет положение, вот и все, что я знаю. Все это Мишка держит в секрете, хоть и болтать любит, мы уж сами догадались, кто это был. Видишь, хоть один сын удачно вышел, человек, надеюсь, что объявится к отцу или пришлет письмо. Была бы мне радость.