– А прислуга там была настоящая, или всё‑таки наши, местные девочки?

На что приятельница обиделась не на шутку.

– Ты всегда испортишь всю романтику.

Какая там к чёрту романтика? Хотел сказать я, но передумал. Не романтика это – фальшивка, дешёвая комедия. И клюют же на неё некоторые, хотя почему некоторые? Многие!.. Летят, как ночные мотыльки на свет. Я же не любитель ресторанов, а потому никогда в них не бывал, да и не очень‑то от этого страдаю. Вспомнив о ресторанах, я оглянулся, предполагая, что гуляки на своих машинах вряд ли будут покидать эти уютные, тёплые места, если, конечно, у каждого из них нет личного шофёра. Значит, обязательно вызовут такси. Однако толи слишком рано ещё было, толи в ресторанах никого не было, потому, как дорога продолжала пустовать. Редкие голые деревья не заслоняли светящихся окон, тем более пылающих зеркальных витрин монстров ресторанов. Фонарей же здесь вообще нигде не наблюдалось, даже на противоположной стороне подле очередного новомодного банка.

И вот, когда я уже почти поравнялся с одним из так называемых "восточных ресторанов", зазвенело стекло и из разлетевшегося в дребезги окна выпала человеческая фигура. Она плавно, как в замедленной съёмке, рухнула поперёк тротуара. Я машинально глянул вверх. "Третье окно походу"‑ отметил про себя, не останавливаясь. Мне для полного счастья только в свидетели не хватало угодить. Да и чем я мог помочь этому бедняге? Может быть, я всё‑таки передумал бы и подошёл к упавшему. Ну, хотя бы скорую вызвать для констатации факта. Однако, в тот самый момент, когда я почти поравнялся с дорожкой, идущей прямо к крыльцу ресторана, стеклянная дверь с грохотом распахнулась, и из полутёмного нутра гардеробной выбежала девушка. Она буквально слетела с высокого крыльца, чудом не упала, и бросилась ко мне. Как она увидела меня в такой темноте?! Ума не приложу. Почти тут же другое окно разлетелось в дребезги, а из него выпала ещё одна фигура. Затем, уже совсем закрывшиеся двери, вновь распахнулись, выплёскивая из своего нутра толпу основательно разгорячённых молодых людей. Я оглянуться не успел, как оказался прижатым к фонарному столбу. Не в прямом смысле, конечно, образно. Просто позади меня в метре оказался столб, а прямо передо мной парень чуть выше среднего роста с мощными бицепсами, бритым затылком, в светлой рубашке и, насколько я мог судить в темноте, в тёмно‑синем костюме.

– Слышь, мужик. – Обратился ко мне он. – Я не люблю вмешивать чужих в свои дела, а потому иди своей дорогой.

– Приятное совпадение. – Сообщил я, разглядывая его. – Дело в том, что я тоже не люблю вмешивать в свои дела чужих, но ещё и другим совать свой нос туда же не очень‑то позволяю.

– Хм! – Ухмыльнулся качок. – Ты прав. Тут у нас с тобой полное взаимопонимание.

Я смотрел на него, на застывших в нескольких шагах сзади двух десятков головорезов, и силился понять, почему они все бросились ко мне? А ведь там под окнами лежат аж двое?! Им‑то точно нужна помощь. Невольно я глянул на вывеску ресторана. "Кальпатара" гласили розовые неоновые буквы.

– Ну, так иди себе. – Посоветовал парень.

– Так я бы и пошёл, но ты загородил мне дорогу.

– Не вопрос. – Тут же откликнулся парень. – Только вот девку оставь и иди.

– Какую девку? – Я не сразу сообразил о ком идёт речь.

– Да ту, что у тебя за спиной. – Ткнул он пальцем куда‑то за меня.

Я невольно оглянулся. Девушка, сжавшись, пыталась спрятаться за моей не очень‑то широкой спиной.

– Её что ли? – На всякий случай переспросил я, пытаясь сообразить, когда же это она умудрилась оказаться в моём тылу?

– Её, родимую, её. – Хищно улыбаясь, подтвердил качок.

– Не вопрос. Бери. Только вот загвоздочка имеется. – Согласился я, слегка растягивая окончание фразы и судорожно соображая, что делать?.. – Есть у меня ещё один принцип.

– Какой? – Спросил парень, без всякого интереса.

– Если у меня просят защиты, я не могу отказать.

– А кто у тебя просит защиты? – Полюбопытствовал он.

– Тот, кто прячется за моей спиной. – Ответил я, пожимая плечами.

– Это ты так думаешь, или она сама тебе сказала?

– А это имеет значение?

– Ну, как же?! Если она сама попросила помощи, это одно дело. Если ты сам напросился в помощники, другое. – Обстоятельно, как ему показалось, пояснил качок.

– Слышь, мужик, вон там под окнами лежат два человека. Им явно нужна помощь. Попросить её они, видимо, не могут. Почему бы твоим орлам не сделать доброе дело?

– Им? – парень, как мне показалось, с огромным интересом посмотрел в указанную мной сторону. – Так мы им помогли. А что ещё надо?

– Ну, для начала не мешало бы вызвать скорую помощь.

– Хм. – Хмыкнул тот. – Сомневаюсь я, что скорая им нужна. Скорее труповозка.

Я посмотрел на толпу парней, полукругом расположившуюся за спиной качка. Их было человек двадцать, может тридцать. Я никак не мог сосчитать, хоть они и не перемещались. Странным было то, что никто не зашёл мне за спину. Все торчали перед глазами. Может, были уверенны в том, что удрать я всё равно не смогу? Не знаю. Только вот удирать я почему‑то не собирался. Не хотел и всё. То, что меня растопчут в два счёта, я не сомневался, но страха тоже почему‑то не испытывал. Тягаться с такими ребятами – это значит быть самоубийцей, а я себя таковым не считал. С другой стороны драться я не любил и к тому же не умел. Для меня не надо было всей этой толпы. Вполне достаточно было одного качка, даже не его самого, а одного его удара в челюсть, чтобы от меня мокрого места не осталось. И, тем не менее, я хорохорился, как Моська, что всю свою жизнь лает на слона. Что на меня нашло? Ни тогда, ни теперь, много лет спустя после тех событий, я так и не понял.

– Хорошие у тебя принципы. – Похвалил качок. – Только вот беда, и у меня они так же имеются. Как быть, не подскажешь?

– Почему же? Подскажу, конечно.

– Ну? – Растягивая слог, поинтересовался парень.

– Прикажи своим архаровцам отойти подальше, и не вмешиваться ни при каких условиях. А мы с тобой на кулачках, как в старину наши проблемы устраним.

– Дело глаголешь. – Улыбнулся тот. – Только вот разные у нас с тобой весовые категории. Да к тому же хил ты больно. Я тебя одним щелчком зашибу. А это уже фора в мою пользу. Так что давай иначе решим.

Он замолчал, внимательно меня разглядывая, как будто что‑то прикидывал. Потом заговорил.

– А давай без рук?!

– Как это? – Не понял я.

– Ногами, разумеется. А ты чем подумал? – Заржал парень.

Вся ватага последовала его примеру. Некоторые от хохота чуть ли не вдвое складывались.

– Руки закладываешь за спину, вот так (он показал), и ногами, как танцор, стараешься ударить соперника. Кто первый свалится, тот и проиграл. Добивать не стану. Идёт?

– А ты уже уверен, что победишь?

– Почему?

– Ну, ты сам так сказал только что.

– Не помню. Но если сказал, значит, верю в себя. – Усмехнулся парень.

– Ладно. Давай. – Согласился я.

Откровенно говоря, подвоха я не обнаружил. Даже наоборот. Парень оказался приличным бойцом, чего не скажешь о большинстве сегодняшнего хулиганья.

– Тогда начнём!.. Братва, отвали до стены. – Рявкнул он. – Никому не вмешиваться до тех пор, пока не позову.

Он был убеждён в своей победе. Я, правда, так же в этом не сомневался. Толпа отошла за газон, оставив нам довольно‑таки приличное свободное пространство. Заложив руки за спину, я почувствовал в ладоне прохладную рукоять ножа. Пальцы сами собой вцепились в спасительное оружие. Но насладиться ощущениями вооружённости я не успел. Парень, так же заложив руки, вдруг мягко подпрыгнул и пнул меня ногой туда, куда не следовало было б тыкать. Мне удалось немного отклониться, но всё же не очень удачно. Боль обожгла бедро. Я отскочил в газон. Толпа заулюлюкала. Парень кинулся в атаку. Тут я понял свою ошибку и, прыгая на одной ноге, другой стараясь ударить противника, принялся выбираться из газона на асфальт. Только вот мой противник этого не хотел. Прихвостни у стены ржали во весь голос, свистели, топали ногами, в общем, поддерживали своего главаря как могли. Так мы прыгали минут пять, а может и больше. Качок оказался удачливее. Его удары время от времени достигали своей цели. Правда, расстояние всё же смягчало их жестокость. Мне же удача улыбнулась совсем неожиданно. Пытаясь достать меня в прыжке, парень угодил на бордюрный камень и пошатнулся. Одним не очень ловким прыжком я отскочил в глубь газона, едва при этом не свалившись. Здесь он достать меня не мог. Уловка удалась и, разгорячённый близкой победой, мой соперник прыгнул следом. Я только этого и ждал. В следующий миг, изобразив длинный прыжок в сторону, тут же прыгнул вперёд и оказался на дорожке. Но парень каким‑то невероятным пируэтом умудрился всё же ударить меня сзади. Это было не совсем по правилам, хоть это не оговаривалось. Его толчок был не столько болезненным, сколько придал мне ускорение. Я не удержался на ногах и упал. Тут же вскочил, развернувшись для ответного удара, и увидел летящий мне в лицо здоровенный ботинок, окованный стальной пластинкой. В самый последний миг я чудом увернулся и пнул обидчика в пах. Удивительно, но мой удар достиг цели. Парень зашипел, согнулся пополам, однако рук из‑за спины не вытащил, и на ногах устоял. Я же не дал ему времени очухаться, вмазал со всей дури снизу носком ботинка в лицо. Того как пушинку отбросило в газон. Он упал на спину, не успев даже подстраховаться руками. Его голова со звуком переспелого арбуза стукнулась об асфальт.