– За одним единственным исключением, – заметил Алехандро Эль‑Горро, – среди рептилий не было приматов, к которым, имеем честь, относиться и мы с тобой.

– К сожалению, – со вздохом согласился Геннадий.

– Почему же к сожалению? К счастью!

– Пусть к счастью, не будем спорить по пустякам. А вот в этом городе, очевидно, всемогущий случай создал ветвь рептилоприматов, обладающих сложно организованным мозгом. Сформировалось племя разумных ящеров, которые остановили техническую эволюцию виртуальности, заменив её эволюцией творческого потенциала, точно так же, как это сделал в реале человек.

Алехандро Эль‑Горро, с улыбкой слушавший домыслы Геннадия, вдруг помрачнел, покосился на монитор, и пробормотал:

– Всем, угодившим сюда, от этого не легче.

кибернетик дружески положил руку ему на плечо.

– Рано расстраиваться, дружище. Может быть, с ними не произошло ничего серьёзного. Какая‑нибудь глупая безобидная случайность.

– Какая?

– А что, если на чайную избу напал гигантский динозавр? – Геннадий несколько оживился. – Эти твари способны на самые неожиданные поступки. Я сделал прикидочный расчёт и убедился, что брахиозавр или даже тиранозавр‑рекс могли бы развалить избу. Серьёзного ущерба госпоже Шушаре это бы не причинило, её счета в зарубежных банках позволят выстроить сотню, другую таких забегаловок, но Любоградцы остались бы без своего питейного заведения. На время, конечно…

– Но, какими же надо быть растяпами, чтобы допустить такого страшного зверюгу в самый центр города?

– Не забывай, мой друг, что в Любограде оставался лишь один здравомыслящий человек – экс‑министр юстиции Рафаэль Муслимов, все прочие – романтики. Даже академик восточных искусств. Романтики, конечно, – люди мудрые, но ужасно легкомысленные. Иногда они увлекаются и теряют голову, как женщины или дети. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что они специально подманили к самой чайной избе какого‑нибудь тиранозавра‑рекса, чтобы пополнить свою фильмотеку уникальными кадрами.

– У тебя бывали с романтиками конфликты?

– Я говорю о принципах, а не о частностях, – важно ответил Геннадий, – причём тут мелкие личные конфликты? Просто романтики – ужасные люди! Ещё по неосторожности ламеров в небытие исчезали нерушимые частные сервера. В эпоху повального изучения поверхностного программирования дела пошли куда с большим размахом, и в руины превращались уже целые порталы и первичные провайдеры. А теперь?

Геннадий сокрушённо покачал головой и грустно заключил:

– Скажу тебе откровенно: входя в виртуальность я всегда волнуюсь. Существует ли ещё виртуальность? Не превратили ли романтики безграничное информационное поле, увлёкшиеся очередным многообещающим экспериментом, в облако радужных воспоминаний или в груду ни к чему непригодного железного лома по всей планете?

Однако, когда "Дохлый Сэм" (стандартное соединение аналогового модемщика) вышел на сервер Любограда, шутки прекратились: несмотря на все старания, не удалось обнаружить ни малейших признаков чайной избы. Она как сквозь землю провалилась. Маяк всё так же торчал на мысе, одинокий, заброшенный, неухоженный. Мок дуб под проливным дождём на лукоморье, безлюдные улицы служили немым укором смотрящему на всё это безобразие. Только мэрия выглядела, будто только вчера отстроенная.

– Может быть, Бродяга просто перепутал координаты? – без особой уверенности предположил кибернетик.

– Вот именно, – сердито ответил Алехандро Эль‑Горро, – перепутал координаты, раскинул шатёр на воде вместо суши и утопил вместе с людьми.

– Ошибиться может каждый, – в раздумье проговорил руководитель спасательной экспедиции Анатоль, входя в лабораторию.

– Но вероятность такой ошибки ничтожна! – обернулся к нему картограф. – И потом, ошибка в координатах никак не объясняет молчания Любограда.

– Верно, – согласился Анатоль и добавил: – Остаётся одно: тщательно обследовать место высадки, может быть, и найдутся какие‑нибудь следы.

Задачу обследования Алехандро Эль‑Горро попытался решить стереофотографированием. В точке высадки первопроходцев он не обнаружил ничего, зато на ближайшей улице сфотографировал диплодока. Гигант преспокойно брёл посередине бульвара.

– А что там делает диплодок? Занимается археологическими раскопками? – съязвил кибернетик.

– Придётся тебе самому расспросить его об этом. – Несколько раздражённо отпарировал картограф.

– У нас ещё всё впереди, – пробормотал Геннадий.

кибернетик был не в духе. Он возлагал большие надежды на поисковые системы Альтаира, громовержца, сибиряка и прочих крупных представителей виртуальности, а так же на новейшее айпиметрическое программное обеспечение современного программиста, совсем недавно установленное на его компе, но аппаратура передавала лишь слабый фон работающего модема. Даже не router'a.

– Ты пощупай горы, – в шутку предложил Алехандро Эль‑Горро, – может быть, чайная изба в них спряталась. Не зря же туда ходят любопытные диплодоки!

кибернетик пожал плечами и механически подал команду браузеру на осмотр гор. Когда после экспозиции он стал просматривать файл записи, у него, что называется, глаза полезли на лоб. Алехандро Эль‑Горро, наблюдавший за работой товарища, мгновенно оказался рядом с ним.

– Чайная?

– Не мешай! – отозвался Геннадий.

И сколько его ни тормошил картограф, оставался глух и нем, как египетская мумия.

Только закончив анализ, он откинулся на спинку кресла, взглянул на Алехандро Эль‑Горро невидящими глазами и бесстрастно сообщил:

– Это не чайная. Но наличие неизвестной науке космической энергетики в Любограде можно считать доказанной.

– Что?!

– Смотри сам, – коротко предложил Геннадий.

Алехандро Эль‑Горро плюхнулся в освобождённое кибернетиком кресло и впился глазами в файл цифровой видео записи, рядом с которой на рабочем столе Геннадий положил ярлычок на эталонный плагин‑декодер. Сомнений быть не могло, программы кибернетика засекли точечный источник проникающей космической энергии, характер которой во всех деталях соответствовал излучению черноцветочного мага, когда‑то широко известного в Любограде.

– Ящеры и станции, генерирующие космическую энергию!.. И куда?! В пространство?! Просто так?! Но, это же нелепость! – возмутился Алехандро Эль‑Горро.

На что кибернетик резонно заметил, что исчезновение чайной избы тоже нелепость, но, тем не менее, факт.

Руководитель спасательной экспедиции, главный инспектор и по совместительству местный архивариус Анатоль Безанов, когда его познакомили с результатами сенсационных наблюдений Геннадия, долго сидел в молчаливом раздумье.

– Вы уверены, что это станции магического излучения? – Спросил он наконец.

– Ни в коей мере! – сразу же очень решительно отрёкся Алехандро Эль‑Горро.

Кибернетик пожал плечами.

– Спектр излучения типичен для таких станций. Совпадает даже тонкая структура.

– Техника выкидывает фокусы и почище, – возразил Алехандро Эль‑Горро.

– И всё же, – кибернетик был деликатно настойчив, – предположение о телегенических и телепатических станциях много вероятнее машинных фокусов.

Анатоль покосился на картографа, который дипломатично промолчал, лишь передёрнув плечами, и решил:

– Будем десантироваться по координатам, которые дал Бродяга. Чайная изба – не детская игрушка, должны же остаться какие‑то следы!

ГЛАВА 1

Троллейбуса долго не было, редкие прохожие поговаривали, будто он вообще не ходит, и я решился‑таки идти пешком. Топать предстояло очень долго, не меньше полутора часов, а может и того больше. На автобусе всего сорок пять минут, если без пробок, конечно. А вот пешком ходить так далеко мне ещё не приходилось. Не в смысле вообще ходить, а домой, тем более по вечернему городу.

Стояла поздняя ноябрьская осень. Сказать, что было холодно, значит, соврать. Хотя если сравнивать этот ноябрь с прошлогодним, то, разумеется, в этом было много теплее. Даже сейчас, когда мои часы показывали начало десятого вечера, температура была не ниже двенадцати градусов. В плюсе, разумеется. Я ещё раз взглянул на пустующую дорогу, и решительно двинулся вдоль неё в надежде хоть машину поймать. Кварталы в этом районе просто громадные. Столбы стоят, как обычно, а вот фонарей на них толи нет, толи позабыли включить. Кое‑где чаще всего ближе к перекрёсткам они всё же горели. Правда, на противоположной стороне иногда встречались пятна света, но мне‑то как раз надо было в обратном направлении, а потому переходить не имело смысла. Через две остановки, и без того широкая улица расширялась. Тротуар делился на две части с газоном и деревьями посередине. Я благоразумно выбрал тот, что тянулся ближе к дороге. Причиной тому была не только надежда подловить такси, которого и в лучшие времена‑то здесь поймать было огромной удачей, не то, что нынче, да к тому же и поздним вечером, но главным образом оттого, что тротуар, хоть и был выложен красивой цветной плиткой, шёл почти под самыми стенами домов, из окон коих весьма часто жители, дабы не утруждать себя чисткой забитых мусоропроводов и оплатой за их обслуживание, выбрасывали, вышвыривали, выливали всякую мерзость. Получить подобный сюрприз себе на голову удовольствие малоприятное, а потому мой выбор пал на дальнюю, избитую, исковерканную асфальтовую дорожку. Уже приближаясь к очередной высотке, я совершенно необъяснимым образом вдруг вспомнил, что как раз именно где‑то здесь расположились несколько восточных ресторанов, выросших, как грибы после дождя, в дни развала великого и нерушимого. Как‑то одна моя приятельница посетила одно из подобных злачных мест. Её подружка праздновала свой день рождения толи в японском, толи в китайском ресторане. Делясь своими впечатлениями, рассказчица едва не захлёбывалась собственным восторгом. Когда поток излияний иссяк, я осторожно поинтересовался: