– Белых. – Ворчливо поправил шкипер.

– Люблю стоять перед зеркалом и гримасничать, как будто я Петрушка из кукольного театра. Ром я тоже очень люблю.

– Кубинский, а не Ямайский, как Вы изволили заказать. – Снова прокомментировал шкипер.

– Я люблю на демонстрациях махать белоголубым флажком и дудеть в "уйди‑уйди!". Очень люблю звонить по телефону. Я люблю строгать, пилить, я умею лепить головы древних воинов и бизонов, и я слепил глухаря и царь‑пушку. Всё это я люблю дарить. Когда я читаю, я люблю грызть сухарь или ещё что‑нибудь.

– Особенно уши Шурика. – Снова пошутил шкипер.

– Ещё очень люблю ужей, ящериц и лягушек. Они такие ловкие. Я ношу их в карманах. Я люблю, чтобы ужик лежал на столе, когда я обедаю. Люблю, когда мадам Шушара кричит про лягушонка: "Уберите эту гадость!" – и убегает из чайной избы. Я люблю посмеяться… Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех – смотришь, через пять минут и вправду становится смешно.

– Нет. – Улыбнулся шкипер. – Я ещё не успел ответить.

– Тогда ответьте молодому дарованию, что такое любовь?

Я посмотрел на незваного гостя очумелым взглядом. В мои планы не входили такие серьёзные вопросы. Меня интересовал больше духовный мир отставника, а не его личная жизнь. Но прежде чем я успел возразить, шкипер заговорил:

– Хм!.. Господин Шурик, Вам не кажется, что Вы несколько отвлекаетесь от темы?

– Не! – Весело возразил тот. – Я не знаю вашей темы, но зачем размениваться по мелочам? Если воровать, так миллион! Если переспать, так непременно с королевой. И никак не меньше!

– Гм!.. Ладно. Любовь остаётся для меня загадочным явлением. Это мистика, это загадочный магнетизм, который постоянно влечёт людей друг к другу… Любовь – это такое чувство, которое не имеет свойства накапливаться. Новая любовь ничего не берёт из опыта прошлой.

– А есть старая любовь?

– Конечно, есть.

– Может и средняя есть?

– Не йорничайте.

– Не буду. Извините. Тогда скажите, что такое брак?

– Это такой трудный вопрос?.. – Он задумчиво посмотрел в окно, потом продолжил. – Сколько раз приходит настоящая любовь. Любовь и брак… Быть женатым, состоять в браке – это очень не просто с точки зрения сохранения любви!.. Жить вместе так невероятно сложно. Это постоянный процесс разрушения и восстановления. Ежедневно в браке вам приходится разрушать и восстанавливать, разрушать и восстанавливать. Это так сложно, это так неизбежно… Правда, большинство людей относятся к супружеству как к чему‑то неизменному. Они говорят: "Вот теперь я наконец‑то женат, и отныне всё будет оставаться неизменным. Я всегда буду счастлив так же, как сегодня – и так до конца дней своих!". Я не знаю… Я такого ещё не видел. Но я бы так хотел этого!

– Насколько я понимаю в жизни, – обернулся ко мне седой, – этим шкипер хочет сказать, что данные слова, или точнее мысли, вряд ли разделяет кукловод, или тот, кто под маской прячется.

– В смысле? – Не понял я.

– Чтобы жить в городе, которого нет, просто необходимо понимать разницу между реальным человеком и персонажем. А ведь в городе один человек может скрываться за несколькими персонажами. Или, проще говоря, под несколькими масками.

– Ну, это‑то я понимаю. – Сказал я, ничегошеньки не понимая в происходящем.

– Ваш интервьюер, судя по выражению его лица, ни чего не понял. – Улыбнулся Шурик. – Если позволите, я буквально на пальцах поясню.

Шкипер неопределённо пожал плечами и кивнул.

– Так вот, молодой человек, некоторое время назад вот здесь господин Ладожский сказал сокровенную фразу, однако до вас она, вероятно, не дошла. Он сказал буквально следующее, цитирую: "Для начала научитесь грамотно писать!.. А то начало предложений с маленькой буквы: "размышления о Пушкине". От себя добавлю, так, для проформы: "бушевная буря". Читайте внимательнее и Вам откроется.

– Обязательно откроется! – Раздался над моим ухом громогласный голос. – Милочка, будьте любезны, водочки и горячей закуски.

Высоченного роста мужик усаживался за наш столик. И тоже без приглашения.

– Я прошу прощения, – заговорил я, несколько обиженно, – мне кажется, что интеллигентные люди, прежде чем присесть за чужой столик, спрашивают разрешения.

– Чего?! – Поразился здоровяк.

– Господин Мармик, не удивляйтесь. – Заговорил Шурик. – Человек новенький, понятия не имеет ни о нас, ни о наших взаимоотношениях. Знакомьтесь, полковник тайной канцелярии, секретный агент, Заведующий отделом кадров городской мэрии, начальник контрразведки по совместительству, любимчик нашего мэра, а кое‑кто утверждает, что друг детства господин Мармик. Сторожил нашего города, один из аристократов, которых так не любит шкипер и корчмарь Кособочко, что у западных ворот. Возможно потому, что сами они не аристократы. Хотя!.. Смотря как на это посмотреть. Если по духу то, как сказать. По наследству, насколько я помню, этот чин не передавался. Может быть, я ошибаюсь. Потому как "белая кость" или "аристократическая порода" видимо оттуда вышли.

– Маленькая справка, я не отношусь к местной аристократии, но признаю её существование. Пусть воображаемое, но оно существует, точно так же, как и элита общества. – Закончил господин Мармик.

– Так что это Вам должно открыться? – Спросил граф.

– Предназначение, и никак не меньше. – Усмехнулся Шурик.

– Ого! Знаете, а ведь каждый человек может и должен обладать намерением. Тем самым намерением, о которых говорили мексиканские индейцы в романах знаменитого Карлоса Кастанеды. Эти индейцы объясняли, что в жизни каждого есть место для его собственного намерения, его собственной миссии, его собственной мечты, Ведь именно для воплощения собственного намерения – или мечты, или предназначения – каждый человек, собственно, и явился на этот свет.

– Граф, когда это Вы успели ознакомиться с трудами великого Карлоса Кастанеды? – Поинтересовался Шурик.

– А я и не знакомился. Просто где‑то читал, вот и сделал вывод.

– или за Вас сделали?

– Ни в коем случае. Я прочёл и согласился. А раз я согласился, то это и моё мнение.

– Но, как же Вы могли делать выводы на основании чужих высказываний?

– А почему я не имею права этого делать? – Нахмурился граф.

– Я не сказал, что Вы не имеете права делать что‑либо, я лишь спросил, как Вы можете делать выводы, не ознакомившись с первоисточником?

– Но, Вы же делаете это?

– Ну, я это совсем другое дело. Я среднестатистическое большинство. Мне можно иметь такую роскошь, как не иметь собственного мнения, или точнее, соглашаться с чужим.

Тут я не выдержал и грубо перебил их.

– Вы упомянули Карлоса Кастанеду – писателя, который был символом целого поколения "революции 60‑х" во всём мире. Спустя десятки лет он вновь стал популярен – на этот раз в России. Что за секретом он владел?

Странная компания переглянулась.

– Я не знаю секрета Кастанеды. Да, для нас он был настоящим идолом. Он оказал на меня огромное влияние. Он был частью той грандиозной революции, которую пережили мы все в 68‑м году и вообще в те удивительные годы. Но сейчас многое изменилось. Да, в определённый период моей жизни он сказал мне и моим друзьям: "Внутри каждого из вас есть воин света!". Мы не сразу это поняли: мы тогда все говорили о любви, мире, вечном, о том, как достичь всеобщих идеалов для всех людей на свете. А он встал и сказал: "Нет‑нет‑нет, ребята! Вы не о том! Да, вы можете думать о вселенской борьбе за мир и против войны, но, прежде всего, – каждый из вас – каждый в отдельности – воин. Думайте не о сражении вообще, а о тех, кто сражается. И станьте одним из сражающихся. Станьте воинами внутри себя. Каждый из вас – это воин света. Не забывайте об этом!". Вот что он сказал. И это было очень важно.

– О! господин Ладожский! – Воскликнул Шурик, и сдвинул свой стул ближе к углу, давая место за столиком подошедшей молодой женщине, с которой я был заочно знаком по кухне Иски Нюмовны.