Ирвин так и поступил. А дальше… Известная история, Метрополия оказалась сильнее, судили как раз мятежников, а ту маленькую толику полицейских, оставшихся верными своей присяге… Нет их не осыпали золотом и званиями. Их просто оставили в обновленной колониальной полиции. Заставили пройти переобучение в Метрополии, дали офицерские звания и напоминали об их происхождении при любом удобном случае. Ирвин все никак не мог охарактеризовать то слово, которое бы выражало отношение к ним. С одной стороны – постоянные подозрения, недопуск ко многим секретам и негласный надзор был установлен над «старой гвардией» с первых дней возвращения в ряды полиции. Со временем это ушло в прошлое. С другой: повышение званий, надбавка за верность и бесплатное переобучение на офицера. Интерфер, к примеру, начиная с постового, и думать не думал, что окажется в погонах лейтенанта, не достигнув тридцати лет. Была еще третья сторона, которая иногда сквозила в отношениях некоторых коллег: презрение. Как ни крути, большая часть старой полиции выступила против Метрополии. А «старая гвардия» предала своих коллег, переметнувшись на сторону более сильного противника. Где гарантия, что они не поступят также еще раз?

Словом, просто клубок противоречий, как и вся Шарра. В этой колонии вообще трудно было найти хоть одну полярную вещь, все тут было серо и неоднозначно. Его наставник любил повторять фразу: «У монетки всегда есть две стороны, вопрос лишь в том, какой она выпала тебе сейчас». Кстати, наставника убили во время восстания. Он выступил не за тех.

Ирвин щелкнул складным зонтиком и над его головой раскрылся черный матерчатый купол. Если ветра не будет, то поможет остаться более-менее сухим. Да и дом уже совсем близко, однако, Интерфер особо не торопился: за день он насиделся в светлом душном кабинете, и прогулка под освежающим дождем сейчас была кстати.

Итак, трудный выбор в жизни молодого лейтенанта был сделан много лет назад и пока жизнь доказывала, что сделан он был верно. С каждым годом, о мятеже вспоминали все реже. Иногда даже казалось, что это все было не здесь и не с ними. Впереди было будущее, будущее в составе Метрополии. Каким оно будет? На этот вопрос по-прежнему никто не мог ответить. Но Ирвин был уверен, что дальше будет только лучше. Тогда Шарра все же удержалась и не свалилась в пропасть анархии, сейчас повстанцы уже не так сильны и колониальная полиция обязательно добьет оставшихся. А раз сорвалась революция, значит, колония пойдет по пути эволюции. На этом пути редко становится хуже. Во всяком случае, Интерфер в это верил.

От этих мыслей лейтенанта отвлекла грустная картинка. Внутри стеклянной остановки, от дождя спряталась девушка. Зонта у нее то ли не было, то ли она его просто не открыла. Судя по ее виду, дождь она не замечала. На лице застыло отрешенное выражение, по щекам текли слезы. Притом это все было как-то отдельно друг от друга: девушка вроде и не плакала, тем не менее было видно, что мыслями она сейчас где-то далеко от этого места.

Ирвин вздохнул. Нравится ему это или нет, но пройти мимо такой сцены сотруднику полиции нельзя: девушку могли ограбить или она оказалась жертвой насилия. Да и чисто по-человечески надо хоть спросить, что произошло. Ирвин подошел к остановке. Девушка его не замечала. Тогда лейтенант начал первым:

-Простите! У вас все в порядке?

Девушка подняла голову. Ирвин непроизвольно отметил, что несмотря на слезы и припухшие глаза она выглядела гораздо выше среднего. Спортивная подтянутая фигура, приятное лицо. На вид ей можно было дать лет 25-30.

-Что вы спросили?

-Я спросил, все ли у вас хорошо. Я сотрудник полиции, у вас что-то произошло?

Девушка вздохнула и снова опустила голову:

-Случилось. Жаль, что полиция не занимается супружескими изменами. Я бы написала вам заявление.

Ирвин хмыкнул. Было видно, что девушка просто раздавлена, но даже в такой ситуации нашла в себе силы немного пошутить. Он любил таких людей.

Однако, девушка была права, супружескими изменами полиция не занималась. Ими вообще никто не занимался, свобода выбора одинаково работала и в Метрополии, и на Шарре. Лейтенант вдруг понял, что не хочет уходить так просто. С другой стороны, протокол он выполнил и сказать еще что-то… Только что? Почему хорошие идеи не приходят в голову когда они так нужны? В любом случае стоять и молчать было бы глупее любой глупой реплики. Так что:

- Какой смысл переживать из-за кого-то в вашем возрасте?

-Что? – девушка снова подняла голову и непонимающе посмотрела на Ирвина, — как понять – в моем возрасте?

-Ну сколько вам? Двадцать пять? Двадцать четыре?

-Двадцать шесть, — ответила девушка, но я не понимаю вашей мысли…

-Иривин, - представился Интерфер и протянул руку.

Девушка осторожно пожала ее:

-Альбина. А вы точно из полиции?

-Могу значок показать, - Ирвин вдруг почувствовал, что самый первый и трудный барьер, когда незнакомому человеку нечего сказать он уже прошел. А потому присел рядом на скамеечку, в некотором удалении от Альбины и продолжил мысль:

-Даже если вам изменил супруг, в вашем возрасте вы еще десятерых успеете найти, прежде чем такой поступок станет проблемой. Тем более с вашей внешностью.

Девушка удивленно посмотрела на Интерфера и хмыкнула:

-То есть вы полицейский психолог?

-Нет, я оперативный сотрудник. Это я так, из житейского опыта.

-Ирвин, не сочтите за наглость, но можно все-таки увидеть ваш значок?

Лейтенант чертыхнулся про себя. Только что сказанная фраза показалась ему оригинальным началом знакомства. Похоже, он ошибся. Пришлось показать значок.

Девушка взглянула на него кивнула, и снова опустила голову. Так они и сидели, на скамейке под дождем, чуть поодаль друг от друга.

«Что ж, не всегда все выходит, как хочется», - вздохнул про себя лейтенант и поднялся:

-Ладно, Альбина, раз у вас все хорошо… то есть все в порядке, в плане закона, я, пожалуй, пойду.

Девушка ничего не ответила.

Интерфер развернулся и, мысленно ругая себя в душе, направился к дому. Какой он все же бывает неуклюжий, аж самого злость берет. Но не успел он сделать и пары шагов, как вдруг услышал голос Альбины:

-Лейтенант, а вы не хотите выпить кофе?

ГЛАВА 6. ПЕРВЫЙ ЗВОНОК.

Рекурента была столицей Шарры практически с самого основания колонии. Она располагалась в стратегическом месте, посередине всех рудников колонии, на перекрестке важнейших дорог. На ее территории находились обогатительные и перерабатывающие заводы, куда свозили добытую руду, также в черте города располагался грузовой аэропорт, откуда переработанные ресурсы вывозились в Метрополию. Идеальная столица.

Правда, для жизни этот город был непригоден совершенно. За много десятилетий откачки нефти и руды, их обогащения и перегонки, вокруг Рекуренты образовалась вымершая пустыня, выжженная соляной кислотой и загрязненная метровой толщей выбросов. Сам город представлял собой набор хмурых серых зданий, занятых под заводы и фабрики.

Чуть в отдалении находился бывший жилой район, однако, сейчас он был наполовину пуст. В Рекуренте жили вахтовым методом сменные рабочие производств и добычи, а также небольшая часть администрации и обслуживающего их персонала. Большинство бюрократии давно переехала в Террану, а рабочие вне вахт жили в небольших поселках по всей Шарре. Собственно, Террану в свое время строили с одной-единственной целью: вывезти людей из мертвой промышленной зоны, чтобы хоть как-то снизить нереальный уровень смертности от выбросов. Оказалось, что построить чистую столицу дешевле, чем постоянно находить и обучать новый персонал взамен умершего.

Мера принесла желаемый результат, после появления Терраны, продолжительность жизни среднего обитателя колонии выросла вдвое, с 30 до 60 лет. Потому символом новой столицы стал медицинский крест. Кто-то из лояльных Метрополии политиков подчеркивал это в своих выступлениях, вот, мол, смотрите, Метрополия заботится о нас, а не только качает ресурсы. О том, что в самой Метрополии средняя продолжительность жизни составляет 90 лет при качестве жизни на порядок лучше скромно умалчивалось.