Вражеские катера дали полный ход, отошли от ледокола и, развернувшись, вновь пошли на сближение. Наблюдавший за их действиями Сергеев понимал, что сейчас начнется торпедная атака. Он не ошибся: с катеров вылетели стальные сигары и с всплеском нырнули в воду. На голубой поверхности воды отчетливо виднелись белые пузырчатые дорожки… Рулевой мгновенно выполнил команду и развернул ледокол параллельно торпедам, которые прошли всего в нескольких метрах от борта ледокола. Вновь загрохотали пушки катеров и в воздухе протянулись серебрящиеся нити трассирующих пуль и снарядов. В нескольких местах вспыхнул пожар. Аварийные партии сбивали огонь струями гидромониторов, огнетушителями, а иногда и просто бушлатами и плащами. На ледоколе появились первые раненые. Упал на штурвал рулевой М. Рузаков. На его место встал Р. Молочинский. Сжался в комок в уголке мостика сигнальщик Е. Полещук…

На торпедных катерах вновь подняли сигнал с приказанием остановиться, но ледокол продолжал идти полным ходом, удаляясь от Родоса. Появились еще два вражеских катера. Снова торпедная атака. И опять ледокол отвернул от несущихся на него торпед. Теперь уже четыре катера открыли огонь по мостику и надстройкам ледокола. Вновь пришлось вступить в борьбу с огнем аварийной партии.

С мостика на все посты судна поступил приказ: если фашисты попробуют захватить ледокол, поднявшись на палубу, бить их чем попало: ломами, ножами, топорами, бить до тех пор, пока хоть кто-нибудь из команды будет жив. Кингстоны открыть в самый последний момент, когда обороняться уже будет нечем и некому.

Новиков прошел по постам, повторяя:

— Помните подвиг «Варяга!»

Солнце клонилось к горизонту, когда в небе показался гидросамолет. Сначала он прошел над ледоколом и дал несколько очередей из пушек, а потом сделал круг и понесся ему наперерез совсем низко над водой. Под брюхом самолета качнулась, готовая сорваться вниз, торпеда. Самолет все ближе, ближе… И вдруг с борта ледокола ему навстречу выплеснулась блестящая, похожая на серебристый взрыв, завеса — мощная струя воды из гидромонитора. Неизвестно, как она выглядела в лучах заходящего солнца с самолета, о чем подумал в тот момент вражеский пилот, но он вдруг резко отвернул в сторону и стал набирать высоту. Возможно, сверкающая завеса была принята им за новое оружие против низколетящих самолетов? Так или иначе, но атака была сорвана. Несколько позднее вновь появившийся самолет все-таки сбросил торпеду, но уже с большой высоты, что позволило ледоколу уклониться от нее.

Быстро сгущающиеся сумерки помогли нашим морякам уйти от преследователей. К этому времени усилился ветер, пошел дождь. Темнота укрыла ледокол. На следующий день он прибыл в Фамагусту.

Устранив повреждения, полученные от пожаров и вражеских снарядов, и пополнив запасы, ледокол вышел в Хайфу. Стоянка в этом порту обернулась для советских моряков новым «сюрпризом». Когда ледокол был уже готов к отплытию и находился на рейде, в море выходил крупный танкер с грузом нефтепродуктов. Внезапно под ним раздался мощный взрыв, и почти сразу же море заполыхало от растекающейся горящей нефти. Огонь начал приближаться к ледоколу, один из котлов которого находился под парами. Это позволило немедленно дать ход и начать выходить из зоны пожара. В это время сигнальщик доложил Сергееву, что на одном из молов, прикрывавших рейд со стороны моря, мечутся английские солдаты, охранявшие порт. Сергеев приказал струями воды пожарных гидромониторов отгонять пламя от борта ледокола и повел его к молу. В тяжелейших условиях удалось принять на борт англичан, некоторым пришлось тут же оказать медицинскую помощь. На следующий день в газетах, вышедших в Хайфе и Порт-Саиде, правительство Великобритании выразило глубокую признательность советским морякам за спасение английских солдат.

4 декабря 1941 года корабль благополучно завершил очередной этап перехода и прибыл в порт Суэц, где по предварительной договоренности с англичанами на ледокол должны были поставить несколько орудий и пулеметов. Но данное англичанами обещание вновь не было выполнено. На ледокол была поставлена только одна малокалиберная пушка производства 1905 года. Как объяснили представители властей, это делается для того, чтобы советский корабль имел возможность производить салюты наций при входе в иностранные порты…

В первых числах января ледокол начал переход Индийским океаном. Несмотря на то, что пламя войны громыхало далеко от этих районов, плавание и здесь было небезопасным. В то время в Индийском океане действовало несколько гитлеровских подводных лодок и надводных рейдеров — вооруженных торговых судов. По данным, полученным от английских моряков, наиболее часто они встречались у берегов Африки и Мадагаскара. Тогда-то и появилась у кого-то из экипажа мысль «вооружить» ледокол бутафорскими пушками: пусть пользы они и не принесут, но в случае встречи с вражескими кораблями страху на противника, может быть, и нагонят. Под руководством главного боцмана и при личном участии командира ледокола из бревен и брезента соорудили несколько макетов орудий и пулеметов. С таким вооружением и пришел ледокол в Кейптаун.

Когда корабль, приняв запасы и загрузившись углем сверх всех предусмотренных норм, был готов продолжать плавание, на выходе из порта обнаружили мины, выставленные, вероятно, фашистской подводной лодкой. Несколько суток тральщики очищали фарватер, вытралив около двадцати мин. Командирам кораблей и капитанам судов, находившихся в порту, было предложено заранее информировать командование порта о выходе, чтобы оно могло обеспечить суда тралением. Опасаясь, что вблизи порта выходящие суда могут подстерегать подводные лодки противника, Сергеев и на этот раз решил уйти незаметно. Ночью 26 марта, бесшумно снявшись с якоря, ледокол покинул Кейптаун. За несколько дней до этого к берегам Южной Америки вышел конвой под охраной английских военных кораблей. Командир этого конвоя отказался включить в его состав советский ледокол, сославшись на то, что тот слишком дымит при работе машин на полном ходу, а это, мол, может демаскировать конвой…

Держась ближе к районам плавающих льдов, где опасность встречи не только с военными, но и с торговыми судами была значительно меньше, огибая отдельные ледовые поля, ледокол пересек Атлантический океан и через пролив Дрейка вышел в Тихий океан.

Прибыв на рейд порта Монтевидео, ледокол запросил разрешение войти в порт, но в ответ ему сообщили, что власти не разрешают посещение порта вооруженным судам и военным кораблям. Вероятно, настолько внушительно выглядели «пушки» ледокола! Пришлось вызвать на судно специального представителя, чтобы убедить портовые власти в том, что «вооружение» судна не настоящее.

Дальнейший переход вдоль побережья Америки, хотя он и сопровождался целым рядом опасных ситуаций, прошел благополучно. В июне 1942 года ледокол «А. Микоян» вошел в бухту Золотой Рог Владивостока. После небольшого ремонта ему предстояло выполнить необычное по тому времени задание — участвовать в проводке льдами Северного морского пути в Полярное эскадренного миноносца «Баку» и эсминцев «Разумный» и «Разъяренный». Этот переход, заслуживающий отдельного описания, начался 15 июля и успешно завершился 14 октября 1942 года в Полярном. За семьсот шестьдесят два ходовых часа корабли этой экспедиции, особого назначения прошли семь тысяч триста шестьдесят миль, более двух тысяч из которых в сплошных льдах. Боевые корабли завершили ледовый поход, полностью сохранив свою боеспособность, и сразу после вступления в состав Северного флота приступили к выполнению боевых заданий.

В те дни и появилась в штурманском журнале «А. Микояна» запись: «Долгота 35 градусов восточная» — та, с которой он начинал свое плавание в Черном море. Так, почти через год, закончил он свое легендарное кругосветное плавание.

Рассказ этот о том, как обычный рыболовецкий траулер вышел победителем в бою с новейшей подводной лодкой. Произошло это так…

Старенький морской работяга рыболовецкий траулер РТ-89 «Беломорец», о котором пойдет речь, относился к первенцам советского судостроения. Многие годы перед войной он трудился в условиях Заполярья, добывая треску и камбалу, селедку и морского окуня. Когда началась война, более новые и современные суда были мобилизованы и переоборудованы под сторожевые корабли, тральщики, минные заградители. А РТ-89 продолжал ловить рыбу, но теперь уже только в Белом море. Рыба — рыбой, но иногда и ему приходилось перебрасывать войска в Кандалакшу и Беломорск, транспортировать раненых, уклоняться от бомб вражеских самолетов, участвовать в тушении пожаров в порту, с опаской проходить районы, в которых фашистские стервятники сбросили мины. Но самое грозное испытание пришлось ему выдержать значительно позднее, уже в самом конце войны…