– Ты именно так и собираешься поступить со мной? – не унималась я. – Вышвырнуть за борт?

«Алистер» снова развернулся по ветру. Качка мгновенно ослабела. Годфри отпустил румпель.

– К тому времени, как я это сделаю, – пообещал он, – ты сама рада будешь оказаться за бортом.

И вскочил, поворачиваясь ко мне и протягивая ручищи к моему горлу.

Я отпрянула назад, чтобы увернуться от этой смертельной хватки, на ходу вытаскивая из кармана фонарик, и со всего размаху ударилась спиной о левый комингс. Годфри уже практически поймал меня. Яхта подскочила на волне, гик пронесся к правому борту, парус хлестал воздух, точно хлыст. Сверкающий веер морской воды захлестнул за поручень, Годфри поскользнулся, и мокрые руки промахнулись, сомкнувшись чуть в стороне от моей шеи.

«Алистер» заболтало, гик качнулся обратно. Годфри все-таки схватил меня и начал душить. Я оперлась спиной о комингс, кое-как высвободила левую руку и ударила противника фонарем по лицу.

Удар вышел так себе. Годфри не отпустил меня, но инстинктивно дернулся назад, выпрямившись и увлекая меня за собой...

Вытянув правую ногу как можно дальше вперед, мимо него, я уперлась в румпель и изо всех сил отжала его.

Уже начинавший поворот «Алистер» развернулся, как бумеранг, зарывшись кормой в воду.

И гик с силой реактивного двигателя ударил Годфри прямо по голове.

Если бы мне удалось застать Годфри совершенно врасплох, то дело было бы кончено раз и навсегда. Но он почувствовал, как моя нога проскользнула мимо его бедра, а внезапный рывок «Алистера» предупредил его о том, что произойдет через долю секунды. Инстинкт яхтсмена довершил остальное.

Мэннинг рванулся вперед, заваливаясь на меня и вскинув руку, чтобы защитить голову. Но я мешала ему, загораживала дорогу и била его по лицу, стараясь оттолкнуть назад и вверх, на траекторию гика, несшегося с таким треском, свистом и убойной силой, что свалил бы и быка.

И отчасти мне это удалось: гик ударил моего врага, но лишь скользящим ударом, основная сила которого пришлась на поднятую руку. Годфри рухнул вперед, мертвой тяжестью придавливая меня к скамейке.

Я понятия не имела, в сознании ли он или хотя бы жив ли. Сиденье стало мокрым и скользким, я отчаянно старалась уцепиться за что-нибудь, чтобы высвободиться, но тут «Алистер» под очередным ударом волны тяжело перевалился на другой галс. Годфри скатился на палубу, увлекая меня, беспомощно барахтающуюся в складках широченной куртки, за собой. Мы вместе заскользили по скрипящим доскам и с размаху ударились о правую сторону кокпита.

«Алистер» снова взметнулся на гребень, дрогнул и на несколько секунд замер на краю очередного опасного провала. Я вырвалась из мешающей куртки и кое-как умудрилась подняться на ноги, пригибаясь, чтобы увернуться от грозного гика. Палуба снова начала подниматься, точно кабина лифта, и гик качнулся влево, набирая скорость и грозя опрокинуть всю мачту. Румпель так и ходил ходуном. Я метнулась к нему, вцепилась в рукоятку и повисла на ней всем телом, стараясь выровнять яхту и вглядываясь сквозь брызги и пену, что там с Годфри.

Сперва мне показалось, будто он мертв. Тело его бесформенной грудой валялось у левого борта, куда откатилось во время последнего крена яхты. Голова безвольно болталась, я смутно различала во тьме лицо – не бледный овал, как прежде, а лишь половину... наверное, вторая половина потемнела от крови. Но потом «Алистер» оседлал очередную волну, и холодная соль, должно быть, резко привела Мэннинга в чувство: голова зашевелилась, приподнялась с палубы, рука с устрашающей уверенностью потянулась к сиденью, ища опоры, чтобы подтянуться...

Я рванула румпель и круто положила яхту на правый борт. Рука Годфри сорвалась, и он покатился по палубе. Теперь или никогда. Отпустив румпель, я сорвала с крючка у себя за спиной ракетницу, молясь, чтобы веревка оказалась достаточно длинной и я смогла дотянуться до своего противника, который тем временем уже крепко ухватился левой рукой за скамью, а правой вытаскивал что-то из кармана.

Подняв металлическую трубку, я ринулась вперед.

Слишком поздно: в руке у него сверкнул пистолет. Годфри что-то кричал – слова терялись в шуме ветра, скрипе рангоутов и треске гика. Но смысл их был совершенно ясен. Я выронила ракетницу и отпрыгнула назад за кормовое сиденье.

Бледная половина лица повернулась ко мне. Дуло пистолета поднялось.

Я отчаянно дернула висящий рядом спасательный круг. Он поддался с неожиданной легкостью, и я прижалась к нему, загораживаясь как щитом. Когда я схватилась за комингс и подтянулась наверх, рукоятки управления оказались как раз у меня под ногами. Пинком ноги открыв дроссельный клапан на всю мощь, я метнулась к ограждению.

«Алистер» с ревом рванулся вперед. Годфри отпустил сиденье, отер свободной рукой кровь с глаз, направил дуло пистолета вслед мне и нажал на курок.

Выстрела я не слышала, лишь видела, как тоненькая струйка дыма взвилась вверх и тотчас же развеялась по ветру. Я схватилась за живот, сложилась пополам и полетела вниз головой в море.

Легкие невыносимо болели. Я глотнула соленой воды и закашлялась, задыхаясь и сражаясь с массой черной воды, пока первобытный инстинкт не вывел меня обратно на поверхность. Глаза саднило и жгло. Кругом царила кромешная тьма. Мои руки молотили по воде, ноги брыкались, как при повешении, а потом я снова пошла вниз, вниз, вниз...

Холодная вода, сомкнувшаяся надо мной во второй раз, окончательно привела меня в чувство. Годфри. Выстрел, который не попал в меня, – еще бы, в тусклом полумраке и на борту дико пляшущей яхты! Спасательный круг, вырвавшийся из рук при падении: от собственных же моих неловких манипуляций с ракетницей веревка накрепко запуталась в крючках. Яхта, которую я послала на полной скорости вперед, подальше от этого места, хотя владелец без труда мог справиться с управлением и вернуться, чтобы убедиться наверняка...

Я сражалась с паникой, как сражалась с морем. Во второй раз мне удалось вынырнуть довольно легко, и теперь густая мгла не пугала, а обнадеживала. Я скинула туфли, и даже от потери этой, совсем небольшой, тяжести мне сразу стало гораздо легче. Я барахталась в воде, задыхаясь и пытаясь оглядеться как следует.

Тьма. Ничего, кроме тьмы, шума ветра и моря. Потом я услышала мотор – далеко ли, я разобрать не могла, но в паузах между порывами ветра казалось, что звук приближается. Ну конечно, Годфри просто обязан был вернуться и поглядеть, что там со мной. Я, правда, надеялась, что он подумает, будто я ранена или убита и не смогу выплыть, но вряд ли он стал бы рисковать. Он вполне мог оставаться здесь, бороздя море между мной и берегом, пока не найдет меня...

Огромная волна подхватила меня и подбросила вверх, и, вознесясь на ее гребень, я увидела его – он зажег бортовые огни, и «Алистер», уже без паруса, тихонько скользил на половинном ходу, рыская по волнам. Яхта была еще довольно далеко и двигалась в сторону, но она ведь могла и вернуться...

И что хуже, она находилась между мной и землей. Теперь я слабо различала и берег, черную массу, испещренную слабыми огоньками. Отсюда она казалась гораздо более далекой, чем с палубы «Алистера».

С полмили, сказал он. Мне в жизни не проплыть полмили, тем более в этом море. Вода была теплой, и держаться на плаву не составляло труда, а на мне не было ничего тяжелого и сковывающего, но как пловец я не достигала класса Спиро и вряд ли могла надеяться на его везение. Единственно, на что я могла отважиться, – это плыть прямиком к ближайшей земле, и если Годфри продолжит охоту, то непременно меня увидит.

Он повернул и теперь по широкой дуге возвращался обратно, все еще отрезая меня от берега. Вокруг пенились и опадали белые гребни волн. Я неслась ввысь на стеклянных холмах, вершины которых уходили к черному небу, а ночь кругом казалась сплошным водоворотом мокрых звезд. Пена залетала мне в глаза, в рот. Мое тело больше не было моим, оно стало каким-то незнакомым механизмом, холодным и плавучим. Я могла лишь держаться на поверхности, пытаясь двигаться в нужном направлении и позволяя морю нести меня.