— Мило, — поморщился Устин. — И по-хелльски предусмотрительно — не оставлять запасных вариантов.
— А на кой? — с искренним недоумением вопросил Диллиан. — Все проводники проходят такое число проверок и промываний мозгов, что проще взять пару-тройку государственных изменников да пропустить их через неизученный участок Дворца под наблюдением доверенного лица, чем найти и обучить еще одного верного короне человека.
— Вот и я говорю — по-хелльски предусмотрительно… — нервно хмыкнул таший.
— Что, уже понял, как любишь Аррио? — сонно мурлыкнула я.
— Нет, — честно ответил он. — Просто решительно не понимаю, почему именно Аррио считают планетой милитаризированных придурков, несмотря на таких соседей…
— А вот эти вопросы я согласен обсуждать только с дипломатами, — твердо заявил Диллиан, мгновенно подобравшись. — От простых граждан такого наслушаешься, что хоть в религиозный орден уходи.
— А идем к нам в религиозный орден, — оскалился Устин. — Сразу захочешь к простым гражданам…
— Кажется, вы несколько не то обсуждаете, — вынужденно встряла я. — Нужно все-таки придумать, как именно вернуть Диллиану его трон и свалить с миром.
Свергнутый Владыка Хеллы поскучнел, всем своим видом демонстрируя, что ему нет решительно никакого дела, как за него все обустроят. И ведь не подкопаешься — у этой сволочи фактически в заложниках половина Зельтийера и все старейшины ташиев! Не говоря уж о том, что он — моя единственная надежда на исцеление…
Но это, черт возьми, не причина вести себя как гламурная курица в переполненной маршрутке!
— Итак, какие еще варианты проникновения во Дворец? — вкрадчиво поинтересовалась я. — Ты не расслабляйся, в твоем милом уютном домике ориентируешься ты один, и нет никаких гарантий, что в итоге от него — и от части столицы — хоть что-нибудь останется.
Плечо Устина под щекой мелко дернулось, выдавая напряжение. Да, если ничего не получится — его племени придет конец, но что делать?
— Можно попытаться открыть портал прямиком в помещение, — не очень уверенно предположил Диллиан, обреченно ссутулившись. — Хорошо бы сразу обнаружить, в каком именно зале находится нынешний узурпатор и прикончить его на месте…
— Но? — устало подсказал Устин.
— Я не могу гарантировать, что смогу пробить защиту от проникновения, — поморщился Владыка. — Заклинание там висит такое, что даже ее поддержки, — кивок в мою сторону, — может не хватить. А ведь в любом случае придется отбиваться от стражи и убивать узурпатора, которого тоже слабаком не назовешь…
— Ну, во-первых, одного тебя туда никто не пустит, — твердо сказал таший, настороженно перебирая пальцами у меня на предплечье. — И не пытайся возражать. Если бы дело касалось только тебя, мне было бы плевать. Но сейчас от твоей сохранности зависит судьба моей веры и моих людей, так что будь добр проявить благоразумие.
— Ладно, допустим, я проведу через портал твое грозное рогатое войско. Что дальше? Магические способности хелльцев несоизмеримо выше ваших, а за всех подряд Эльмира хвататься не сможет.
— Я не собираюсь вести через портал хворающих старейшин, если ты их подразумевал под рогатым войском, — с каменным лицом проговорил таший. — Это глупо. Как и попытка тихо пробраться к покоям узурпатора с десятком людей. От племени пойдем только мы с братом. А насчет усилителей уж что-нибудь да придумаем, на этот счет можешь не беспокоиться.
— Кстати, — удивительно, но все, что я начинаю с этого слова, оказывается совершенно некстати! — а кто этот узурпатор-то? Столько о нем говорите, но ни разу не назвали имени…
Мужчины переглянулись — одинаковыми карими глазами — и синхронно отвернулись в разные стороны.
— Я не помню, — прокашлявшись, признался Устин.
— И никто не помнит, — пришел ему на помощь Диллиан. — Ирейскую династию правителей в свое время тоже прокляли — их имена никто не может запомнить. А нынешний узурпатор — один из ненаследных принцев, перешедший в хелльский род Серого Сокола.
Я еще раз хлопнула ресницами. Поразительно, что значит мужская солидарность в действии — только что спорили едва ли не с пеной у рта, пытались вежливо облить друг друга помоями, но стоило попасть в неловкую ситуацию — как уже спешат оказать поддержку!
Интересно, а как себя чувствуют подданные, которые ни в какую не могут вспомнить имя своего защитника и повелителя?..
* * *
За неостекленным окном вовсю бушевал тропический ливень.
Он начался внезапно: неожиданно поднялся такой редкий в этих местах порывистый ветер, и за какие-то пару минут ясное небо затянули плотным клубящимся покровом тяжелые темно-серые тучи, а еще через мгновение на землю рухнула сплошная стена воды. Плющ, закрывающий оконный проем, достаточной защиты не давал: с сочных зеленых листьев то и дело срывались крупные теплые капли. Они неуклюже плюхались на узкий подоконник, где вскоре образовались мутноватые лужицы, из которых тянулись на деревянный пол робкие ручейки.
Ливень прибил к земле привычную городскую пыль, и в комнате запахло свежестью и сырой листвой — точь-в-точь как в джунглях, когда таший уводил меня прочь от околдованного, задурманенного короля Аррио, спешно закопавшегося в бумагах, стоило двери закрыться за нашими спинами. Что бы ни говорили старейшины племени, город так и не сумел уйти далеко от лесов, окруживших его плотным кольцом. Ни искусственные сады, ни вездесущие башенки и толпы людей не смогли огородить Тугерт от дикой природы, которая навсегда останется его неотъемлемой частью.
Еще одна неотъемлемая часть дикой природы явно жалела об оставленной в стойбище медвежьей шкуре и приговаривала уже вторую чашку кофе, забравшись с ногами на кровать. Я сидела на противоположном конце жесткой спартанской койки и старательно уговаривала себя не подбираться ближе, ибо нефиг. Не хватало еще, чтобы Устин воспринял это как предложение согреться сугубо биологическим способом.
— Все-таки мне жаль Диллиана, — с вожделением покосившись на теплое (и черт с ним, что жесткое!) плечо ташия, спрятанное под слоем грубого сукна, вынесла я вердикт. — Ему же категорически не везет — что с положением в обществе, что на любовном фронте, и все из-за того, что кому-то из его далеких предков приспи-чило вызвать демона…
— Еще б ему везло после такого, — мрачно хмыкнул замерзший не меньше моего Устин. — Этот же самый демон у него в предках, по-прежнему живой и искренне ненавидящий весь свой род — естественно, что вся династия состоит из сплошных неудачников!
— Мысль материальна, нэ? — в чашке с кофе отражалось искаженное, усталое лицо в обрамлении длинных темных волос, и в какое-то мгновение мне показалось — нет, это не могу быть я, это кто-то другой прокрался в голову и смотрит моими гла-зами…
— Около того, — Устин сделал неопределенный жест рукой. — Невозможно быть счастливым, когда тебя так сильно ненавидят. Пусть тебя и виноватым-то и не назовешь.
— Интересно, кто же тогда так ненавидит меня? — Странная тетка в чашке кофе отстраненно ухмыльнулась моими губами. Неужто его соответствующая положению жена догадалась все-таки, что я не просто так таскаю ему пачками отчеты?
Устин замер, вцепившись в меня отвратительно понимающим взглядом. Потом осторожно поставил на тумбочку свою чашку и схватил мое лицо безумно горячими руками, по-медвежьи неаккуратно притянув меня к себе.
Вблизи его глаза казались почти черными; лишь по краю радужки тонкой полосой улегся тепло-винный оттенок. Голодный, жаждущий, темный взгляд — так не похоже на него, такого осмотрительного, такого стеснительного, скованного под гнетом своих обязанностей, долга и здравого смысла. Прежний Устин больше напоминал мечущегося подростка, который все никак не может выбрать линию поведения. Того же, чьи ладони обжигали мои щеки кофейным теплом, язык не поворачивался назвать иначе как мужчиной. Усталым, изголодавшимся и замерз-шим.
Я мягко коснулась пальцами его рук, подаваясь вперед.
