Кроме того, он написал ей, находясь у матери. Миссис Форд наверняка захочет узнать, что ответила девушка. Очень хорошо!
Это будет письмо, которое непременно прочтет миссис Форд.
И Джой быстро написала, внутренне сжавшись от боли и уязвленной гордости:
«Милый Джеффри,
ну, конечно! Пожалуйста, не беспокойся! В самом деле, я не очень удивилась и, честно говоря (забавно, подумала она, что люди обычно добавляют «честно говоря» именно тогда, когда собираются солгать!), не слишком сильно расстроилась. Старина, дело в том, что передумал не только ты. Надеюсь, это не помешает нам остаться добрыми друзьями.
Твоя Джой».
3
Быстро, пока не передумала, она сняла колечко с сапфиром, отгоняя воспоминания о том дне, когда они с Джеффри покупали его. По пути в контору Джой купила марку. Быстрее! Это единственное решение. Ты не сможешь удержать его! Ты не сможешь «постараться» сделать мужчину счастливым. Особенно мужчину с таким пылким и неустойчивым воображением, с таким темпераментом; эдакую стрекозу в человеческом обличье! Если она сомневалась, выходить ли за него замуж, в самые светлые минуты их романа, то теперь сомнений нет. Она не станет пытаться приручить свободолюбивую стрекозу!
«Жги корабли, Джой! Отправляй скорее свой маленький конверт! Все. Кончено!» – подумала она, стиснув зубы.
Теперь – назад, на работу! Слава Богу, она у тебя есть!
Глава третья
СУДЬБА СТУЧИТСЯ В ДВЕРЬ
1
— Мисс Харрисон! – в конце длинного нудного дня доктор Траверс пришел поговорить с ней. – Боюсь, я должен сказать вам нечто неприятное. Э… Дело в том, что вы не можете больше работать у меня со следующей недели.
Джой Харрисон взглянула поверх машинки, на которую собиралась надеть чехол.
«…не можете больше работать у меня со следующей недели»… – действительно ли этот стоящий у ее стола доктор произнес эти слова? И что все это значит?
Она заставила себя выслушать, сосредоточилась на коротких резких фразах, объяснявших эту новую катастрофу.
Разумеется, к ее работе нет претензий. Траверс разорен из-за махинаций своего финансового агента, который присвоил вверенные ему деньги клиентов.
– Я должен буду оставить этот дом, – словно издалека звучал низкий мужской голос. – Видите ли, аренда этого дома стоит пять тысяч фунтов, это не секрет. Я выплатил две тысячи, а остальное ссудил мне банк. И сейчас я лишился тех денег, которые был должен банку. – Он смотрел прямо на нее, но видел не девушку, а свое бедственное положение. Он говорил сам с собой. – Я решил расстаться с недвижимостью и в первую очередь отказаться от аренды дома.
Пауза.
В этой маленькой комнатке два человека, которых постигло несчастье, смотрели друг на друга – и почти друг друга не замечали.
«Джеффри! – думала девушка. – Корабли сожжены – в полном смысле этого слова. Не осталось ничего. Я была обручена, у меня были любовь и работа, чтобы спокойно текли дни в ожидании свадьбы. Я могла заработать на приданое. Придать жизни устойчивость. Работа заполняла часы, проходящие в любви… А теперь – ни любви, ни работы. Ничего не осталось. Джеффри…»
«Я разорен… – думал мужчина. – Все мои замечательные планы рухнули. Нужно начинать все сначала. – Ладно, был бы я один – а то от меня зависят люди… – Долги опять же… Какая гадость!»
Он с трудом заставил себя вернуться к действительности, к этой девушке, которую он должен уволить.
– Мисс Харрисон, это значит, что вам придется уйти.
– Да, я поняла.
– Я очень сожалею. Вы работали превосходно. Я с радостью дам вам любые рекомендации…
– Спасибо.
– Возможно, доктор Локк сможет оставить вас у себя. Я уверен, что он захочет это сделать. Мы поговорим об этом, когда он придет. Вот-вот должен появиться, не так ли?
– Ты хотел поговорить со мной, Рекс? – послышался голос доктора Локка, который уже входил в дверь.
2
А теперь познакомьтесь с доктором Локком, который только что освободился – у него была операция.
Он был на несколько лет старше Рекса Траверса, так же высок, но более крепок и массивен. Умные серые глаза за стеклами очков, белые и ровные зубы и манеры добродушного увальня. Один из тех людей, кто не думает о том, что, кому и как они говорят, какова реакция на их слова, лишь бы это была правда. Кроме того, он жестикулировал, совсем как школьник. Поначалу он шокировал всех: пациентов, коллег, секретаршу, привратницу, – всех, кто мог слышать его замечания. Но через некоторое время к его манере привыкали, и за нарочитой небрежностью обнаружилось добрейшее сердце.
– Что случилось? – спросил он, посмотрев на них и немедленно уловив их подавленное состояние.
Секретарша, которая наклеивала марки на конверт, ожидала, что доктор Траверс перейдет в приемную. Однако он не сделал этого, поскольку был совершенно подавлен. Она тихо спросила:
– Мне уйти?
– Не стоит, все нормально. Мисс Харрисон уже знает. – Далее он не обращал внимания ни на нее, ни на Роя, который, виляя пышным хвостом в ожидании прогулки, тоже прокрался в комнату. Траверс повернулся к другу. В сравнении с Локком он казался ниже, тоньше и мрачнее. – В двух словах, Локк, я боюсь, что нам придется проститься. Мы не сможем оставаться соседями. Вот посмотри. – Он вытащил из нагрудного кармана лист бумаги, на котором, без сомнения, была изложена история, уже рассказанная Джой: агент-растратчик незаконно присвоил деньги, далее следовали цифры. Сэксон Локк, тяжело присев на угол стола, внимательно читал. Его лицо выражало сочувствие и ужас.
– Господи!
– Ничего хорошего. Гнусно, не так ли?
– Что ты собираешься делать?
– Разумеется, съезжать. Прекратить аренду дома – сделаю это, не слишком много потеряв.
– А потом, Рекс?
Траверс поднял голову, и луч солнца обвел его профиль слепящей золотой линией; тот же луч, высветив его левый глаз, обнаружил неправдоподобную голубизну. Он заморгал, поднялся; луч заиграл у него на плече, словно на крыле взлетающего самолета. Любая женщина, понимающая толк в мужской красоте, обратила бы на него внимание. Но Джой продолжала наклеивать марки, ничего не замечая, – и ее тоже никто не замечал.
Мужчины продолжали обмениваться короткими репликами.
– Мне нужно подыскать где-нибудь недорогую практику.
– Может, на море?
– Я думаю, лучше в деревне.
– Плохи дела. Ты ведь должен подумать и о Персивале Артуре.
– Разумеется, – сказал Рекс Траверс, и при звуках этого имени его лицо опечалилось еще больше. – Это затронет его.
– Какой удар! – Доктор Локк смотрел на друга, и глаза его за стеклами очков метали молнии праведного гнева. – Кое-кого я бы хлестал плетью, пока копыта не откинет! Твоего милого стряпчего! Что теперь делать? А твоя карьера! Ты можешь… Ха! – Вдруг его тон изменился, а крупное добродушное лицо просияло. – Боже мой, вот и выход… Мисс Харрисон, где то письмо, что пришло мне сегодня утром от мисс Симпетт из Южной Франции? Это оно? Хорошо. – Он взял протянутый Джой тонкий серый конверт с французскими марками, надписанный старомодным женским почерком. – Спасибо. Мне здесь предложили великолепное место, Рекс. Могу тебя устроить. Вот только…
Доктор Локк закинул ногу на ногу, устроился поудобнее на столе и расхохотался. Даже на непроницаемом личике Джой Харрисон появилась слабая улыбка при воспоминании об условиях работы, изложенных в письме, которое она вскрыла утром.
– Деньги на бочку, мой мальчик! Восхитительная синекура в очаровательном месте. Лучше не придумаешь. Я сам едва не поддался искушению. Но условия слишком тяжелы. – Смеясь, он продолжал: – Ты небось наслышан о престарелых мисс Симпетт?
– Никогда не слыхал.
– Рекс, ты должен знать! «Симпетт»! Ну-ка, напряги память!
Траверс покачал головой.
