Вскоре он заметил, как от судна отделилась лодка и направилась к острову. Очевидно, остров чаек был известен капитану, потому что лодка, обогнув остров, подходила к нему с южной стороны.

Гаспар проворно спрятал драгоценности в карман и помчался к южной бухте. Там в ожидании лодки он испытал волнение актера, которому пришлось выйти на сцену с плохо выученной ролью. Он позаботился о том, чтобы спрятать свои сокровища, но забыл придумать правдоподобное объяснение своего появления на острове.

Теперь было уже поздно. Лодка подошла к острову, и Гаспар пошел ей навстречу по колени в воде. Матросы перестали грести, а сидевший на носу крикнул ему что-то по-английски, чего он не понял, и ответил по-французски.

В следующую минуту ему бросили конец, и он благополучно очутился в лодке. Посадив Гаспара рядом с собой, помощник капитана тотчас же отдал приказ матросам, и лодка отошла от берега.

– Француз? – спросил он его дорогой.

Гаспар кивнул головой и ответил опять по-французски.

– Потерпевший крушение, – добавил он потом по-английски. Это была одна из немногих известных ему английских фраз.

Гаспар прочел название судна на спасательном круге: «Анна Мартин».

– Какой порт? – спросил он.

– Сен-Пьер.

Гаспар чуть не подскочил на месте. Он не верил своим ушам. Судно, которое могло идти в тридцать, сорок других портов, шло именно на Мартинику, к Мари! Не помня себя от восторга, он начал неистово хлопать ладонями по коленам. Матросы смеялись, только помощник капитана сохранял серьезное выражение лица.

Покидая остров, Гаспар забыл сделать одно очень важное дело – снять с пальца старинный перстень с крупным бриллиантом. Помощник капитана, который не мог отвести глаз от блестящего камня, не сказал ни слова. Это был очень замкнутый человек, по имени Скиннер.

Вскоре лодка подошла к судну, и капитан, наклонившись над перилами, что-то крикнул вниз. В одну минуту команда оказалась на борту, лодку подняли, и «Анна Мартин» продолжала свой путь.

Только тогда капитан взглянул на Гаспара.

– Он француз, потерпевший крушение, – пояснил помощник. – Но у него на пальце бриллиант, стоящий не менее десяти тысяч долларов, который требует объяснения.

Капитан взглянул на бриллиант и послал за матросом, говорившим по-французски. Это был толстый португалец Диего. Только теперь, уловив взгляд капитана, Гаспар заметил, что кольцо осталось у него на руке.

Капитан начал допрос.

– Давно ли потерпели крушение?

– Несколько дней назад.

– Какая причина?

– Буря.

– Откуда у вас кольцо?

– Нашел.

– Где?

– На острове.

– Оно валялось на земле?

– Да.

– Где?

– Около берега.

Здесь Гаспар прервал допрос и сказал:

– Скажите капитану, что кольцо мое, что я нашел его, продам в Сен-Пьере и щедро заплачу ему за спасение. У меня есть в Сен-Пьере друзья, которые поручатся за меня. Я хочу ехать на пароходе в качестве пассажира.

– Кого вы считаете своим другом в Сен-Пьере?

– Сегена, Поля Сегена.

Имя, по-видимому, произвело впечатление на капитана Скотта.

– А как называлось ваше судно?

– «Прекрасная Арлезианка».

Длинное лицо капитана при этих словах вытянулось еще больше. Он подошел к Гаспару и схватил его за руку.

– «Прекрасная Арлезианка» – Пьера Сажеса?

– Да.

– И он был на борту?

– Да.

– И погиб?

– Да.

– Это верно?

– О, да! Я оставил его, когда крабы принялись за него.

Скотт был одной из жертв капитана Сажеса. «Анна Мартин» не принадлежала ему, он был на службе у ее хозяина. Когда-то он плавал в Вест-Индии самостоятельно. Потом попал в сети капитана, и это его разорило. Немудрено поэтому, что он реагировал несколько бурным образом, услышав последнюю новость о крабах.

Он закинул голову назад, закрыл глаза и… захохотал… Потом велел позвать всю команду наверх и поднести каждому по чарке. После этого он схватил под руку Гаспара и потащил его в скромное помещение, носившее название салона. Открыв одну из дверей, выходивших в это помещение, он сказал Гаспару:

– Займите эту каюту. Я вас доставлю бесплатно. Будьте как дома, спрашивайте чего хотите. Вино и табак к вашим услугам. Обедаем в четыре часа. Вы за все заплатили мне известием о том, что Пьер Сажес переселился в ад.

Счастье не изменяло Гаспару.

Свежий ветер вздувал паруса «Анны Мартин», она приближалась к Мартинике. Дни проходили за днями, и Гаспар все чаще думал о Мари. Это заставляло его забывать о богатстве, которым он владел. Если он о нем и думал, то только в связи с Мари.

Однажды ночью он любовался фосфорической игрой света на воде под небом, усеянным звездами. Капитан Скотт вышел из своей каюты и на минуту присел рядом с Гаспаром.

– Завтра! – сказал он коротко.

Гаспар вздрогнул.

– Мартиника?

– Да.

Гаспар знал, что остров недалеко. И все же сообщение взволновало его… Завтра он увидит Мари, будет гулять с ней по очаровательным улицам Сен-Пьера. Он вспомнил о лавках на улице Виктора Гюго. Завтра он скажет ей: «Весь Сен-Пьер принадлежит тебе. Возьми все, что ты хочешь!»

Он осчастливит не одну Мари, а всех ее подруг, и многих-многих других. А сколько угнетенных обрадует он вестью о том, что Пьера Сажеса больше нет в живых.

Гаспар заснул, полный приятных мыслей.

Когда он проснулся, солнце уже встало, Гаспар вынул узелок с драгоценностями из-под подушки и положил его в карман. Затем он вышел на палубу. На юге шел дождь, непроницаемой пеленой закрывавший горизонт. Через полчаса он увидит Сен-Пьер!

Он хотел набить трубку, когда вдруг услышал на палубе торопливые шаги. Помощник спустился в каюту и через минуту снова появился с капитаном.

Оба подошли к носу. Гаспар последовал за ними. Он понял по их движениям, что видно было что-то интересное, и не встревожился. Скиннер посмотрел в бинокль, указал на Мартинику и передал бинокль Скотту.

В эту минуту ничего нельзя было разглядеть, потому что облака Мон-Пеле раскинулись веером над городом и бухтой, и занавес дождя скрывал порт от глаз. Но скоро дождь прекратился, и яркое солнце осветило остров.

Солнце было уже высоко и через плечи горы освещало западные склоны острова. На небе не осталось ни облачка, только едва заметный дымок поднимался с Мон-Пеле. Гаспару, который тщетно напрягал зрение, казалось, что густое серое облако спускалось с горы и тянулось до самого ее подножья, скрывая от него и пестрые дома, и красивую дугу бухты, и деревья.

– Что такое? – говорил Скиннер, и его рука, державшая бинокль, дрожала. Лицо его мертвенно побледнело. Капитан, не отрывая бинокля от глаз, что-то быстро говорил про себя. Гаспар, не видевший того, что видели они, и не понимавший, что они говорят, смутно соображал, что перед ними творилось что-то ужасное.

Сен-Пьер исчез совсем. Мон-Пеле уже не был великолепной зеленой горой, гордо возвышавшейся над цветущим городом. Голый, печальный конус вулкана, посылавшего к небу столб дыма, возвышался над серой грудой пепла, – это было все, что осталось от былой красоты. И над всем этим, как над древними развалинами, стояла мертвая тишина.

Скотт, хладнокровный американец, нелегко приходивший в волнение, пошатнулся. Гаспар взял у него бинокль, взглянул и как подкошенный упал на палубу. Его подняли и отнесли в каюту.

– Это все проклятая гора натворила, – сказал Скотт, – ей разорвало бок. Это случилось, вероятно, после нашего отплытия из Бостона. Иначе мы знали бы что-нибудь.

Они снова собрались на палубу, и по дороге зашли взглянуть на Гаспара. Он пришел в сознание, но лежал оглушенный, как человек, перенесший тяжелый удар. Моряки пытались заговорить с ним, но Гаспар только махнул рукой.

____________________

«Анна Мартин» приблизилась к бухте. Несколько военных и спасательных судов стояли у входа в нее. Вся команда была в тревоге, потрясенная страшным зрелищем.