Петрович ждал сантехника, поэтому дверь открыл чисто автоматически.

И тут же пожалел об этом.

Правда, один из стоявших на лестничной площадке был облачен в аутентичный ватник, а двое других – в поношенные синие спецовки; но с каких это пор, скажите на милость, ЖЭК присылает троих вместо одного?

— Здорово, мужик! – сумрачно пророкотал ватник, надвигаясь и поблёскивая железной фиксой. – Войти позволишь?

Очевидно, нелепая надежда всё ещё теплилась в душе Петровича – как иначе объяснить тот факт, что все трое очутились внутри квартиры? Вошедший последним аккуратно прикрыл за собой дверь. Влип, понял Петрович. Струйка пота лениво поползла вниз, щекоча спину под майкой. Что он может – один против троих! Хоть бы по голове сильно не били… Свяжут, кляп вставят – и то хлеб. Телевизор старый, его вряд ли унесут, видик – да кому он сейчас нужен, кассетный? Гардероб, конечно, почистят… Сервант… В углу спиннинг стоит, ни разу не пользованный – летом с мужиками на рыбалку собирались, вот и купил на кровно заработанные…

Мысль об утрате новенького, тёмно–вишнёвого, как «шевроле» соседа–фирмача, спиннинга оказалась невыносимой. Петрович понял, что костьми ляжет на пороге собственной комнаты, но не пропустит супостатов. Сообразно ситуации, пора уже было дать кому‑нибудь в нюх; но начать первым не поднималась рука.

Ватник и спецовки тоже вели себя как‑то нетипично. Вместо того, чтобы бить по темечку молотком, стращать обрезом или на худой конец вязать руки куском электрического провода, вошедшие топтались на месте, поглядывая на хозяина с некой суровой жалостью.

— Вы, собственно, по какому вопросу, мужики? – собрался с духом Петрович.

Ватник крякнул и сдвинул на затылок засаленную кепку.

— Вобщем, так, мужик… Мы из Росроботкосмоса.

— Откуда?!

— Росроботкосмос, мужик – это новая государственная служба! – гордо сообщила спецовка. – Короче, слушай сюда: про космические программы СССР и США ты, конечно, помнишь.

«Пудрит мозги, а у мордатого в рукаве финка, – догадался Петрович. – Дождётся, пока глаза отведу, и вставит перо в бочину. Надо за руками смотреть. Ой, как всё плохо… Какой же я мудак…»

— Так вот, – откашлялся ватник. – Во времена холодной войны сильно развилась всякая космическая х–х… Хренотень. Американцы сделали ставку на шаттлы и противоракетные орбитальные спутники; а наши поступили хитрее. Политбюро отдало приказ начать освоение других планет – Марса там, Луны… Только вот человека даже в ближний космос запустить – охрененно дорого, а уж на Марс, так вообще… Поэтому в КБ Королёва стали мастрячить роботов, неотличимых от обычного человека. И наштамповали их, как водится, до х…

— До хрена, – подсказала спецовка.

Челюсть Петровича медленно отвалилась.

— Ты думаешь, почему за бугром шмоток и жратвы – хоть жопой ешь, а в совке вместо этого всякие ГЭС и ТЭС строили? – задушевно встряла вторая спецовка. – Да потому, чудила ты, что роботы работают от электричества!

— Лёва, ну дай сказать человеку! – одёрнул его товарищ.

— Потом наши просрали американцам холодную войну, – продолжал ватник. – Союз распался; космическая программа была заморожена. Но ты пойми, мужик, роботы – они ж никуда не делись. От людей их не отличить, ты понял? А главное –сами они фишку не секут. Хрен ли, ввели в него программу, что он Вася Иванов – так он и будет думать, что он Вася Иванов; потому что ни хрена, кроме программы, у него в башке нету. Жуткое дело! Но у них же срок службы ограничен, понял? Там ресурс уже по пять–десять раз выработан! Строили их кондово, но всё равно – сломаться могут в любой момент. А если такой автобус ведёт? С детьми?! С пионерами, мать их, вот такусенькими?!! Короче, наша основная задача – производить проверку. Для того, чтобы определить, робот ты или нет, у нас есть специальный тестер; покажи, Лёва.

Спецовка с готовностью продемонстрировала обшарпанную металлическую коробочку размером с пачку «Беломора». Спереди из коробочки торчал короткий штырь, на конце которого слабо помаргивал оранжевый огонёк.

— Вот. Вставляем эту хреновину лампочкой тебе в пупок и нажимаем тумблер. Только тут понимаешь какая фигня… Он недоработанный. У нас вечно всё через жопу делается; поэтому, когда мы его включаем, то у робота вся электроника внутри вырубается на хрен. Временно, конечно; ты не ссы. Но по уставу службы мы обязаны спросить твоё разрешение на проведение тестирования, понял? Потому что в стране демократия, мужик!

«Нет, не бандиты… Психи, что ли? Сбежали из дурки… Или эти, как их… Сектанты какие‑нибудь…»

— Мужик, ты разрешение своё нам даёшь? – нетерпеливо спросил Лёва. – Давай, думай быстрее! Нам ещё знаешь сколько квартир за сегодня обойти надо!

Петрович молча переводил взгляд с одной ряхи на другую.

— Мужики! – наконец, сказал он. – А не пошли бы вы… Сами знаете, куда!

— Не верит, – уныло констатировала спецовка. – Как меня всё это задолбало…

— Подумай! – проникновенно сказал ватник. – Тебе же самому легче будет. Если ты человек, мы тебе справку выдадим – и потом смело можешь всех посылать на. А если робот… Тогда у тебя знаешь какие перспективы! Сейчас наше правительство размораживает старые космические программы; на нефтедоллары всё, понял? Напишешь, короче, заявление – и сможешь на Луну полететь, мужик! Города там строить! Или ващще на Марс… А сначала мы тебя отвезём в пункт обслуживания, техосмотр сделаем, обновим эмулятор мозга… Смотри, запчастей таких, как тебе надо, уже не выпускают; пойдут отказы один за другим – будешь таскаться по барахолкам, искать конденсатор какой‑нибудь говенный или там, лампу. Они сейчас только в старых радиоприёмниках остались.

— Маклаки за старую технику три шкуры дерут! – поделился Лёва. – И хрен поймёшь, в каком она там состоянии. Считай, так и будешь на запчасти себе работать!

— Идите отсюда, мужики, идите…

Петрович мысленно перекрестился и стал потихоньку подталкивать незваных гостей к порогу. Те не сопротивлялись, но и уходить как‑то не очень спешили.

— Ты хорошо подумал, мужик? Ты пойми, по разным оценкам, от сорока до шестидесяти процентов населения России – это роботы…

Наконец, теснимые хозяином визитёры оказались на лестничной площадке. С чувством несказанного облегчения Петрович захлопнул дверь и в изнеможении прижался мокрым от пота лбом к холодному железу. Снаружи бубнили глухие голоса.

— Всё‑таки не по уму у нас, мужики, вся служба не по уму… Люди сейчас чему верят? Правильно, телеку! Сделали бы обращение президента…

— Да нельзя, Лёва, ты пойми… У них же, бедолаг, ни детства не было, ни родителей – одна программа… Да ещё на Марс вдруг посылают! Гуманней надо, ты понял? Чтобы он сам захотел.

Петрович на цыпочках отошел от двери, добрался до холодильника и нацедил себе стакан холодненькой окаянной. После такого стресса не грех немного расслабиться – и ещё обязательно надо позвонить Семёнычу. Семёныч – таксист, ушлая бестия и вообще мужик самый что ни на есть правильный. У него шарики–ролики крутятся, как положено, причём в любой ситуации; а это как раз то, что сейчас надо. Странные визитёры здорово выбили Петровича из колеи; было в их словах нечто абсолютно иррациональное, жуткое, и потому похожее на какую‑то окончательную страшную правду.

Принятая без закуски окаянная потихоньку начинала действовать. Чувствуя, как немеет лицо, Петрович прошаркал в коридор, снял трубку и набрал номер Семёныча.

— Здорово, Семёныч!

— О, какие люди! – возбуждённо откликнулись в трубке. – Не, ну ты видел! Две минуты до конца тайма, судья назначает пенальти – и мимо, едрить твою в корень! Штанга!

— Погоди ты с пенальти… – неожиданно для самого себя сказал Петрович. – Я тебя вот что спросить хотел: помнишь, у тебя на даче старый радиоприёмник был? Ну, здоровенная такая махина, ламповый? Как его… «Казахстан»!