В сумку полетели вещи – полосатый свитер, белье, теплые колготки на осень… Кинулась в ванную за зубной щеткой и шампунем, нашла любимую красную расческу, которую теряла раза три в день. Схватила с полки и спрятала на дно сумки, в потайной карман, своего деревянного троллика.

Радоваться было некогда – слишком все быстро произошло, можно будет подумать о новой жизни потом, уже в автобусе, по дороге в МУН.

Напоследок позволила себе хулиганский, но очень радостный поступок – сгребла в охапку и запихнула в шкаф уже отглаженную школьную форму. Все равно больше не понадобится!

Раза три перед выходом, ругая себя за мнительность, Влада проверила, выключен ли газ, не забыты ли какие-то вещи. Ведь теперь неизвестно, когда они с дедом вернутся в эту квартиру. Может, к зиме, на Новый год, может, еще позже – еще неизвестно, когда в этом МУНе каникулы, и есть ли они вообще…

Долго возилась с ключами, закрывая тугой верхний замок, которым они очень редко пользовались, и, наконец, перекинув сумку через плечо, начала быстро спускаться вниз по лестнице.

Вдруг сердце сжалось в неясной тревоге, будто должно было произойти что-то очень нехорошее. Странное чувство, когда есть чему радоваться, даже ликовать, и в то же время что-то не так…

Влада даже остановилась, пытаясь понять, что с ней происходит.

По лестнице разнеслось эхо какого-то невнятного звука, всхлипывания или вздоха.

Влада обернулась – держась за перила обеими руками, будто боясь упасть, выше на ступеньках стояла Нина Гавриловна в домашнем халате. Она снова всхлипнула и шумно высморкалась в носовой платочек.

– Владочка, вы с дедом уезжаете? Что же вы мне не сказали-то?

– Да мы… совсем недалеко, – замялась Влада, досадуя, что не успела вовремя сбежать, и теперь придется выслушивать монолог от соседки.

– А как же твоя школа, деточка?

– Я перевожусь… в другую.

Нина Гавриловна помолчала, потом засунула платок в карман халата и пошатнулась, едва удержавшись на ногах.

– Ой, что с вами? – воскликнула Влада, испугавшись, что наваждение Егора оказалось слишком сильным, и теперь соседке сделалось плохо. Еще этого не хватало: тролль-то наверняка не задумывался, как его штучки влияют на пожилых людей.

– Вызвать вам скорую, Нина Гавриловна?

– Нет, я просто что-то… – Соседка вдруг всхлипнула. – Не стою на ногах. Мне кажется или не кажется… Хотела прилечь, смотрю – в углу окна паук притаился. Ядовитый, как я засну?

«Все-таки Егор перестарался, – подумала Влада. – Ей уже мерещится черт знает что…»

– Так у вас же крысы были, вы деньги собирали, – попыталась она вернуть соседку к реальности. – Вы уже от них избавились?

– От крыс – да. Но пауки гораздо хуже, они ядовитые… Я умру, если он меня укусит.

Подниматься в квартиру к соседке очень не хотелось, но та выглядела очень уж жалко, прическа на голове сбилась на сторону, лицо совершенно серое, будто потеряло все краски… К тому же Нина Гавриловна хоть и одной фразой, но вступилась за них с дедом перед полицией.

Да и одна минута ничего не решает.

– Не укусит он вас. Я сейчас поднимусь и прогоню этого вашего паука, – решительно сказала Влада. – Вы ляжете спать, и все пройдет.

– Спасибо, деточка. – Нина Гавриловна благодарно закивала головой. – Ты добрая, как редко можно встретить добрых людей в нашем мире…

Влада вздохнула и начала подниматься по ступенькам, а соседка, медленно перебирая ногами, двинулась следом.

Дверь в квартиру Нины Гавриловны была распахнута, и едва Влада ступила за порог, как в нос ударил едкий запах лекарств и старого тряпья. Убогая прихожая с коричневыми обоями, заставленная почти до потолка вонючими картонными коробками. На стенах выгоревшие календари давно прошедших лет, с летними пейзажами и котятами. Как же старые люди любят хранить старые вещи.

И еще почему-то сильно пахло мышами – так воняло от клетки с хомяком, которую Влада видела у Полины.

Влада прошла по скрипучему и не слишком чистому паркету в комнату. Хлама в ней было еще больше, чем в прихожей. Одни кружева и пыль, свисающие со шкафов вышитые тряпочки, перевязанные бечевкой стопки газет под столетним круглым столом…

Надо же, однокомнатная квартира, а как человек умудрился ее захламить и сделать почти непригодной для проживания. И такой затхлый воздух, несмотря на открытые окна…

– Он вон там сидит, – пожаловалась соседка, с трудом прошаркав следом и кивнув на угол высоченного окна. В углу блестела на солнце паутина, посредине которой деловито возился точно такой же паук, какой сидел и в окне у Влады.

– Этот – точно не ядовитый, в наших широтах ядовитых пауков не водится, – нарочито бодрым тоном знатока заметила Влада и тихо, себе под нос, добавила: – Зато водятся вампиры, тролли, упыри и кикиморы…

– Где тут у меня конфетки для тебя были? – Нина Гавриловна принялась греметь ящиками огромного комода. – Ты убей этого паука, убей…

– Зачем убивать, когда он ничего плохого не делает? Просто прогоню… – отозвалась Влада, с трудом подтаскивая к окну громыхающую железом стремянку.

Все-таки старые квартиры с высокими потолками плохи тем, что без стремянки никуда не достанешь. Очень кстати поблизости у стены прислонилась швабра – можно помахать ею перед паучьим носом и заставить незваного гостя убираться восвояси.

Влада осторожно влезла на стремянку, дотянулась до швабры и подняла ее вверх. Было немного странно видеть тот же самый двор, что она обычно видела из окна своей комнаты, только с другой высоты.

Снизу доносились голоса, гулким эхом разносясь по двору. Вот кивает шляпа деда около скамейки, заслоненной ветками кустов.

– Да-да, уезжаем… – поддакивал кому-то дед. – Да, погода просто ужас, согласен. Не понял? Я без понятия, чем поливают канареек, Нина Гавриловна, попробуйте обычной водой.

Влада решила, что она ослышалась.

Она поднялась на ступеньку выше и привстала на цыпочки, чтобы разглядеть скамейку, которую закрывали ветки кустов сирени. Среди листьев мелькало хорошо знакомое платье с цветастыми хризантемами.

Порыв ветра отогнул ветви в сторону, и Влада увидела на скамейке Нину Гавриловну, которая держала в руках зеленый горшок с ярко-желтыми листьями.

– Как жаль, что вы уезжаете, – донесся ее квакающий голос. – Да еще в такую погоду. Теперь так хочется спать, и голова кружится, и в ушах звенит, и в ногах гудит, и…

Влада замерла на стремянке со шваброй в руках.

Если Нина Гавриловна внизу достает деда, кто тогда за ее спиной копается в ящиках комода?

Влада стояла неподвижно, не в силах обернуться и чувствуя, как по спине поползли противные мурашки.

– Что, уже передумала мне помогать? – произнес у нее за спиной тихий голос.

– А? – Влада сделала беззаботный вид. – Да этот паучок испугался уже и сбежал, а я пойду.

– Не торопись…

Влада замерла на месте, судорожно сжав в руке швабру.

Вторая Нина Гавриловна стояла спиной, уже перестав рыться в ящике, но и не поворачивалась лицом.

– Почему мне не торопиться? Меня ждут внизу.

– Тебя они не дождутся…

Раздался тихий смех – фигура медленно повернулась, и Влада изо всех сил вцепилась в поручень стремянки – ногти неприятно скрипнули по железу.

– Что же ты так неосторожна, крошка… – произнесло существо, которое с каждой секундой все меньше походило на соседку, да и вообще на человека. У человека не может быть такого странного лица, серого и шевелящегося. – Тебя оказалось легко заманить в ловушку. Я уже несколько дней поджидаю удобный момент. Думала, ты другая – осторожная и хитрая…

– Кто вы? – прошептала Влада внезапно севшим голосом. – Что вам от меня нужно?!

– От тебя только одно – чтобы ты исчезла, сгинула, умерла…

Существо говорило это с трудом, да и стоять на ногах ему было очень тяжело и нужно было держаться за комод, чтобы не упасть. Фигура будто осела, стала меньше ростом и шире. Что самое ужасное – она начала шевелиться, будто состояла из других, мелких частей. Каждая из них пищала, махала хвостом, глядела на Владу злобными желтыми бусинками глаз.