— Ну вот, этот старик открыл мне наконец глаза. Я пришел к нему с нижайшей просьбой: "Отец, расскажи мне древние легенды и сказки о диковинных зверях и разных чудищах". Он долго молчал, разглядывая меня, потом ухмыльнулся и сказал: "Что древние сказки, что теперешние — разницы никакой. Сказки есть сказки. Они и старые и новые одновременно, и все они — о завтрашнем дне. И не о чудищах, не о диковинных зверях в них речь. Все они — про людей! Чему вас только учат, молодой человек? Зачем вы ездите в далекие страны, торчите там долгие годы? Что вы там забыли, что надеетесь отыскать? Сколько лет небось зря убил — никак не меньше пятнадцати? А знаешь ли, что сказания наши — мед души народной, их хранят вечно, чтобы лакомились дети и внуки. И дают понемногу, чтобы надолго хватило! Гикуйю сказал: "У кого отложено про запас, тот от голода не помрет". Гикуйю мудрее нас с тобой. Если народ отказался от своих сказаний, значит, он души лишился и внутри пустой, как гнилой орех. Хорошо, что ты ко мне пришел. Так и быть, расскажу тебе, что помню".
Дело было вечером, только что стемнело. Язык пламени в жестяной плошке бился, как алый флажок на ветру, и наши со стариком тени плясали по стенам его жилища.
Старик начал с истории про крестьянина, таскавшего на спине чудовище. Длинные ногти впились в шею и плечи землепашца, а ему надо было работать в поле, ходить за водой в долину и в лес за хворостом. Он и еду стряпал сам. А уродец только ел и спал. Бедняга худел, его снедала обида, а душегуб жирел и лоснился, от довольства он даже пел гимны, призывая землепашца к смирению — на небе, мол, тебе воздастся за все земные невзгоды. Однажды крестьянин отправился к прорицателю. Тот научил его, что делать: вскипятить масло и полить им ноги уродца, когда тот уснет. "Я же сам себе ошпарю шею и плечи", — сказал крестьянин. А прорицатель в ответ: "Выбирай из двух зол меньшее". Крестьянин послушался совета, только так и спасся…
Вторая история была про девушку: красавица, будто точенная из эбенового дерева, с привлекательной щелочкой между передними зубами. Звали ее Ньянжиру Каньярари. Она была поистине прекрасна, но отвергала всех местных женихов. Как-то она увидела юного странника, уроженца дальней стороны, и тотчас решила, что он и есть ее суженый. Она последовала за ним, и знаете, что из этого вышло? Пришлый юноша оказался людоедом, он разорвал разборчивую невесту на куски и слопал ее с потрохами.
Третье предание оставило в моей душе неизгладимый след. Не знаю, смогу ли я вам его пересказать. Мне далеко до старца, он искусно владел голосом, не мне с ним тягаться. Так называемое образование, навязанное нам колонизаторами, подрезало крылья нашим талантам, мы хромаем, будто раненые птицы. Я изложу вам лишь суть этой истории, чтобы стало ясно, откуда взялся камень, что так давит на сердце. Начал он с присловий, я их все не запомнил, однако речь в них шла о скаредности и высокомерии. Говорят, когда богач испражняется, пахнет благовонием. Но не вечно богатеям куражиться и кощунствовать. Тот, кто когда-то лихо плясал, теперь может только с завистью смотреть, как пляшут другие. Кто легко перемахивал через ручей, нынче с трудом пересекает его вброд. Богатство порождает заносчивость, бедность — глубокомыслие и мудрость. Скряга готов и душу спустить по дешевке. "Молодой человек, — сказал мне старец, — имей необходимое, живи в достатке. Но никогда не обнажайся перед богом, не показывай ему своей наготы, не презирай ближних. Голос народа — как глас божий…" Давным-давно жил старик по имени Ндингури, у него не было ничего, добра он не накопил. Зато душа у него была из чистого золота. Все его уважали за мужество и отвагу, которые он проявил, обороняя родную деревню от вражеских нашествий, за щедрость сердца и мудрость слов. Он свято чтил обычаи предков, соблюдал все обряды: приносил козлов в жертву, кропил землю пивом, чтобы добрые духи оградили его от бед и напастей, от собственных ошибок и промахов, от сглазу и порчи. Он не был лежебокой, кормил и одевал свою семью. Его никогда не терзала зависть, он не косился на чужие стада и земли. Бескорыстие и баснословная щедрость помешали ему накопить богатства. Он не унизывал, подобно некоторым старейшинам, пальцы перстнями, не заставлял рабов пахать за него землю и стеречь скот. Не было у него ни слуг, ни работников, не задавал он ежедневных пиров с медовухой. "Руки делают человека" — в эту истину свято верил Ндингури.
Но однажды неведомый бич, поразивший деревню, лишил Ндингури всех средств к существованию, погубил его скот. И тогда возроптал он: "За что? Я без устали приносил в жертву козлят и пиво добрым духам, а они от меня отвернулись. Не видать им впредь моих приношений!"
Еще не рассвело, когда Ндингури отправился в пещеру, где обитали злые духи. У входа его остановило чудище с длинными, до плеч, патлами и двумя пастями — одна на лбу, другая на затылке. Та, что на затылке, заросла волосами и открывалась взору только при сильных порывах ветра. "Отчего ты явился ко мне с пустыми руками? — спросил злой дух. — На базар не идут без денег. Видать, духи, которых ты всю жизнь ублажал, отвернулись от тебя. Нам, злым колдунам, тоже нравятся жертвы, мы тоже любим козлятину пивом запивать". Ндингури сознался, что привела его сюда нужда. Щедрость бедняка заключена в его сердце. Злой дух хитро усмехнулся и сказал: "Кто не знает, что у тебя золотая душа! Выбирай из двух зол меньшее. Я сделаю тебя богачом, но взамен возьму твою душу. И отныне — никаких подношений добрым духам, потому что мы с ними давно не ладим".
"Эка невидаль, душа, — подумал Ндингури, — просто шепчущий голос, и ничего больше!"
"Бери мою душу", — сказал он злому духу.
"По рукам, она моя. Иди теперь восвояси. Только никому не говори, что нет у тебя души. Когда придешь домой, вскрой вены своему любимому сыну, выпей его кровь, а мясо изжарь. Ндингури, я превратил тебя в людоеда и кровопийцу""
"Нет, ни за что! — закричал Ндингури. — Не подниму я руку на своих детей!"
"Забыл, что ли, — дело сделано? Променял ты душу на богатство. Отныне ты никогда уже не будешь ласкать детей, любить женщин, заботиться о ближних. Все это вытеснит богатство. Иди же и пожирай чужие тени — вот тебе мое поручение. Жди, пока я не приду за тобой".
С того дня Ндингури неслыханно разбогател. Богатство прямо-таки из него сочилось, лезло из всех пор. Он бредил им, ни о чем другом не мог ни думать, ни говорить. Постепенно он прибрал к рукам собственность соседей и всех жителей в округе. Люди недоумевали: почему наше имущество ускользает из рук и оказывается в лапах Ндингури? Теперь и он унизал пальцы железными перстнями, так что сам уже не мог трудиться.
Его точно подменили. Он стал подлым, коварным и жестоким. Вел беспрестанно судебные тяжбы, отторгая у крестьян землю, все раздвигал границы своих владений. Друзей у него не осталось. Гнусность выпирала из него, как побеги сладкого картофеля. Когда бедняки умирали от голода, Ндингури радостно потирал руки — их страдания оборачивались для него новыми доходами: несчастные расставались с последним, чтобы накормить детей.
Жители деревни удивлялись: где его былая доброта, отзывчивость, радушие? Ест один по ночам, точно ведьма. Когда прибирает к рукам чужое добро, у него аж слюнки текут. Тень его все растет и растет, а наши тени усыхают и съеживаются, словно его тень проглатывает наши. Этак мы все перемрем один за другим…
К нему пришли старейшины — его ровесники, напомнили старую мудрость: нельзя выкапывать яму в своем дворе — дети в нее упадут. "Ндингури, сын Кахахами, прислушайся к голосу народа, или тебе уши воском заложило? Голос деревни — голос всей округи, всей страны; голос народа — глас божий. Мы пришли предупредить тебя: не якшайся с колдунами и убийцами! Блеск богатства ослепил тебя, ты не можешь отличить добра от зла. Злые духи заворожили тебя. Только вспомнив о своем народе, обретешь ты бога. Счастлив тот, кто охотно жертвует собой за народное благо, он никогда не умрет, его имя вечно будет жить в сердцах людей. Предатели обречены, грядущие поколения будут осыпать их проклятьями, а после смерти они превратятся в злых чудищ".
