Соскочив со спины Стайла, я упал на колени рядом с Рорком. Я чувствовал его дыхание на своей ладони и сильный, ровный пульс на шейной вене. "Он жив!" Я склонился над ним, стягивая с его головы кольчужный капюшон. "Крови нет, ни из ноздрей, ни из горла. Что же случилось?"

Тиркон опустился на колени с другой стороны, а Хансен отвел в сторону коня Рорка.

– Ограждающая Стена действует на людей по-разному, – проговорил Тиркон. – Если такое случилось с Рорком, когда он впервые вошел в Хаос, понятно, почему ему не хотелось повторять опыт. Надо усадить его в седло и отвезти в развалины Первого Дворца. Если он переживет дорогу, там и подумаем, что с ним делать.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

– А не опасно его трогать?

Кит подошел и присел на корточки рядом с нами:

– По-твоему, лучше оставить его здесь?

Такки подошла поближе:

– Я не чувствую влияния магии: это не колдовская ловушка. Мне не хотелось бы применять заклинание диагноза на открытом месте, но если вы настаиваете, я попытаюсь.

Я покачал головой:

– Нет, нам нельзя дать себя обнаружить.

– А нас непременно обнаружат, если мы отсюда не уберемся, – Кит медленно поднялся. – Остальные прошли Стену без потерь. Мы знаем, что бхарашади недалеко, так что нам необходимо двигаться. Может быть, Рорк и не переживет дороги, но если мы останемся на месте, никому из нас не жить.

– Ты, конечно, прав, – я провел рукой по лицу. – Поехали.

Я подхватил Рорка под одну руку, Тиркон под другую. Если бы не Нагрендра, взявший его за ноги, нам никогда бы не удалось взгромоздить его в седло. Когда мы с этим управились, Тиркон привязал его к седлу, и Хансен повел лошадь в поводу, держась, безопасности ради, в середине отряда. Ксоя ехала рядом с Рорком, время от времени протягивая руку, чтобы проверить его пульс.

Беда, случившаяся с Рорком, несомненно, повлияла на первое мое впечатление от Хаоса, и, наверное, это было к лучшему. Всю дорогу до Стены я мечтал вырваться из Лона. Я стремился быть отмеченным Хаосом, стремился к равенству и товариществу с другими рейдерами. Прием, который мне оказали в Умбре, больно задел меня.

Войдя в Хаос, я понял, почему рейдеры чувствовали себя особым племенем среди народов Империи. С зимней равнины мы ступили в жаркие, высохшие горы, оскалившиеся красными каменными утесами. В Империи господствовали зеленый и голубой цвета, здесь же все было окрашено в красно-коричневый и лиловый. Зеленые леса сменились склонами холмов, ощетинившихся окаменевшими стволами, заросшими жесткой кровавой осокой и фиолетовыми колючками. Из-под копыт взлетала в воздух ржавая пыль. Повсюду, как часовые, выставленные против нашего вторжения, торчали камни, – от булыжников с кулак величиной, до скал, огромных, как волшебные замки.

Мне пришло в голову, что так могла выглядеть Империя, если бы земля обнажила свои каменные кости.

Сколько я ни сидел над моделью, все здесь казалось мне новым и чужим. Я бы не уставал дивиться все новым и новым чудесам, если бы не Рорк, бессильно обвисший на спине коня. Глядя на него, я вспоминал, что если в Хаосе и рождались герои, то именно потому, что он был жестокой колыбелью. Здесь, на его негостеприимной земле, мы были пришельцами. Все, что мы встретим по Эту Сторону Стены, стремится нас уничтожить.

Точно так же, как мы, в Империи, стремимся уничтожить все, явившееся из Хаоса.

Через два часа пути мы добрались до Первого Дворца. Мне трудно было представить, каким он был прежде или каким стал бы, если бы Стену передвинули дальше. Сейчас он походил на небольшую крепость, взятую штурмом. Он стоял на полукруглой террасе, высеченной в склоне горы. Первоначально его украшали две башни, на северном и южном углах постройки. Поскольку новое имя было присвоено ему много лет назад, меня не удивило, что южная башня совсем обрушилась, а верхушка северной казалась обгоревшей. Главное здание поднималось над равниной на два этажа, но часть северного крыла совсем обветшала. От конюшен остались только груды щебня.

Ирин въехала на остатки мощеного двора перед подъездом и повернула коня, чтобы взглянуть на запад.

– Кажется, все чисто, но берегитесь ловушек. Их могли расставить бхарашади на цворту, или наоборот, – она мрачно усмехнулась. – А могли и рейдеры, на тех и на других.

К ней подъехал Кит.

– Хансен, Рорка в здание. Алике, Ксоя, Донла – помогите ему. Такки, посмотрите с Нагрендрой, что можно сделать, – он оглянулся на волколицего рейдера. – Тиркон, если тебе вздумается осмотреть окрестности, не стесняйся. Ваше святейшество, вы очень меня обяжете, если займете пост в северной башне.

– Как прикажете, лейтенант, – отозвалась Осана, отъезжая по направлению к башне.

Тиркон бросил мне повод своего коня и, соскользнув с седла, рысцой побежал обратно по собственному следу. Я, следом за остальными, верхом въехал в проем парадной двери, проехал через сводчатый коридор в квадратный внутренний дворик с действующим фонтаном. Копыта лошадей звонко стучали по камню. С гор и от внутренних стен отзывалось эхо. Из открытого внутреннего двора виднелись вершины хребта.

Восточная часть здания, высеченная в скале, и большая арка, расположенная напротив главного входа, уводили вглубь горы. Двор окружала высокая крытая галерея, грозившая обрушиться со стороны северного крыла. Вообще-то, обветшавшая роскошь дворца и остатки выщербленной мозаики наводили на мысль, что до нашествия Хаоса это было великолепное здание.

Ирин привязала поводья к колонне галереи.

– Я здесь не бывала, но говорили, что в Первом Дворце легко обороняться. Если дойдет до худшего, отступим в гору и будем держать проход.

Кит оглянулся на темнеющее отверстие:

– Только один вход?

– Не слыхала о запасных выходах, но надо будет проверить. – Ирин расседлала лошадь и повесила сбрую на низкую ограду дворика. – У нас тут есть вода, и подступы к зданию хорошо простреливаются. Здесь можно долго продержаться. А если что, – она передернула плечами, – это не худшее место, чтобы умереть.

Хансен уложил Рорка в маленькой комнатушке в южном крыле, рядом с внутренним двором. Такки и Нагрендра устроили его поудобнее и занялись больным, пока мы с Китом и Ирин поили и кормили коней. Закончив работу, я отправился к ним. У закрытой двери я постучался и терпеливо дожидался разрешения войти, чтобы не потревожить волшебников во время работы.

Ксоя открыла дверь и впустила меня. Рорк лежал на самодельном матрасе в углу маленькой темной комнатки. Кроч, растянувшийся рядом с ним, не мешал Такки ворочать и тормошить своего хозяина. Нагрендра, как каменная статуя, застыл у постели. Только движения раздвоенного языка да редкие кивки в ответ на замечания Такки показывали, что он не каменный. Ксоя покачала головой:

– Они ограничили действие заклинания диагноза, чтобы затруднить его обнаружение. Они считали, что это не повлияет на его действенность, однако им не удалось понять, в чем дело.

Такки отошла от постели:

– Рорк без сознания. Сейчас ему спокойно, но жизненный уровень его тела чрезвычайно низок, – в ее голосе звучало недоумение.

– Насколько я помню карту, эта комната не относится к зонам "замедления времени", – я взглянул на Нагрендру. – А что ты думаешь?

– Ничего, – ящер пожал блестевшими слюдой плечами. – Возможно, он страдает одним из тех заболеваний, которые свойственны только Хаосу, но я никогда не слышал ни о чем подобном. Наше заклинание диагноза не выявило никаких нарушений. Насколько я могу судить, он здоров и приходит в себя.

– Это хорошо.

Ксоя кивнула:

– Это звучит странно, но такое впечатление, что Рорк, как бы сказать, выжидает.

Я нахмурился:

– Выжидает?

Такки задумчиво похлопала себя жезлом по ноге:

– Тело Рорка реагирует так, словно он в состоянии спячки. Оно функционирует, но все процессы в нем замедлены. Ничто не нарушено, но все ослаблено. Если бы это было вызвано заклинанием, мы могли бы это исправить. Будь это следствием болезни, мы сумели бы его вылечить. Но, не зная причины, мы ничего предпринять не можем.