Я согласился с ним, когда чуть позже, днем, мы нашли еще пять мертвых коней и одного человека. В груди у него зияла прожженная насквозь дыра. Взглянув на обугленные края его рубахи, я вспомнил свой обгоревший рукав. Мне не требовалось подтверждения Тиркона, что здесь пахнет "убийцей стаи".
– Такки, Кит рассказывал, как ты заклинанием определила точное место, где бхарашади убил стаю волков. Ты, кажется, можешь определить направление и время?
Она кивнула:
– Я уже сделала это, на самом низком уровне энергии. Нас разделяют еще четыре часа.
Я указал на труп.
– Насколько мощным было это заклинание? Остались ли у него после этого силы влиять на лошадей?
– Заклинание сильное и пронизано гневом, – альвийка пожевала губами. – Ему придется отдохнуть или пользоваться более ограниченным заклинанием.
Алике плюхнулся на снег рядом со мной и ткнул пальцем в колени мертвеца:
– Видали, как у него протерты штаны? У него только плащ зимний, а так он совсем не готов к долгому путешествию, да еще зимой. Бьюсь об заклад, он скулил целыми днями и небось пригрозил сбежать в ближайшее селение, если они не остановятся. Вот они и остановились и оставили его здесь.
Ксоя встала на колени у головы мертвого так, что ее плащ распластался на снегу. Рукой в перчатке она закрыла ему глаза.
– Он не слишком удивился, когда "убийца стаи" набросился на него, он был не из доверчивых, да и сам не внушал доверия другим.
– Это-то его и убило и, надеюсь, показало спутникам бхарашади, с кем они имеют дело, – я покачал головой и поднял взгляд на Такки. – Нет ли признаков использования Жезла Первого Пламени?
Прежде чем ответить, она задумчиво пожевала нижнюю губу:
– Не чувствую ничего, кроме Хаоса и ненависти. Я пыталась нащупать Жезл, но ничего не нашла. – Она вопросительно взглянула на Нагрендру, и он молча кивнул.
– Что ж, пока он не станет им пользоваться, но, приблизившись к стене, он должен будет снова его собрать, – я мрачно улыбнулся. – Надеюсь, он не приберегает его для нас.
Подгоняя лошадей, мы выехали на край долины, через которую протянулась Стена. Передо мной встала мерцающая, переливающаяся пелена света. Я увидел ее за милю, но, только вблизи понял, как она огромна. Сначала стена показалась мне высотой с полмили, но стоя под ней, я понял, что гребень уходит выше и что небо словно изгибается, сливаясь с ним.
У меня не нашлось времени поразмыслить над ее величием. У самой Стены стояли те, кого мы искали. Среди них я узнал черного бхарашади, которого видел в клоаке. В руке он держал Жезл Первого Пламени. Как раз в этот момент он прикручивал к древку золотую руку, сжимающую черную жемчужину.
Колдун выкрикнул короткий приказ, и его спутники из Черной секты с трудом влезли на коней. Обнажив клинки и вытаскивая из колчанов стрелы, они поскакали навстречу нам. За их спинами бхарашади начал вращать Жезл, так же, как Фальчар вращал Посох Эметерия. Над ним возник мерцающий алым золотом круг.
Я, не задумываясь, обнажил меч и пришпорил Стайла. Сзади слышался звон оружия. Кит что-то кричал мне вслед, но я не разобрал, пытался ли он предостеречь или приободрить меня. Я знал одно: надо остановить бхарашади.
Черные стрелы смертоносным дождем пролетели над моей головой. Две лошади ткнулись в землю, сбросив своих всадников в неглубокий снег. Еще один скатился с седла, с двумя стрелами, скрестившимися в его груди, а четвертый был ранен и, сползая с коня, зацепился ногой за стремя. Перепуганный конь волочил его за собой, оставляя в снегу глубокую борозду.
Меня с воем обогнал Тиркон. Его уши были плотно прижаты к голове. Один из Черных на всем скаку напоролся на его копье. Крестовина остановила его движение и вырвала из седла. Тиркон отбросил в сторону копье вместе со своей первой жертвой и выхватил меч.
Бхарашади опустил Жезл и нацелил его в мою сторону. Светящееся кольцо, вращаясь на лету, метнулось ко мне. Шести футов в поперечнике, с ободом шириной в фут и толщиной со снежинку, оно, потрескивая, приближалось под таким углом, что должно было прожечь сначала Стайла, а затем уже меня.
Я откинулся назад и повис на узде, жестоко раздирая удилами губы коня. Он вскрикнул и начал заваливаться на спину. Я выдернул ноги из стремян и по инерции вылетел из седла. На мягкое приземление рассчитывать не приходилось, но мне надо было оказаться подальше и от Стайла, и от магии.
Надо мной пронеслось ядро голубого пламени. Оно столкнулось с пылающим колесом, и сила взрыва вмяла меня в землю. Удар грома едва не разорвал перепонки, а из носа потекла кровь. Волна жара вмиг растопила снег, в котором я лежал. Опершись левой рукой о землю, чтобы подняться на ноги, я почувствовал под ладонью мокрый дерн и, опустив глаза, увидел окутанную паром голую землю.
Как только завеса тумана рассеялась, на меня обрушился один из Черных. Он неумело сжимал саблю обеими руками и вздымал ее над головой для могучего удара. Я ушел в сторону и полоснул его тело мечом. Он сложился пополам на моем клинке. Когда я выдернул меч из тела, кровь хлынула багровой струей. Он упал лицом в лужу талого снега.
Тиркон, то ли выбитый из седла взрывом, то ли спешившийся сам, срубил еще одного. Рорк прорвался сквозь их отряд, на скаку сбив чью-то голову ударом алебарды. Осана, Ирин и разведчики выпустили новый поток стрел, между тем как двое волшебников обогнули поле битвы, чтобы заняться бхарашади.
Самой умной из нас оказалась Ксоя: она держалась позади и ни во что не вмешивалась.
Один из сектантов направил коня прямо на меня и пришпорил его, желая сбить меня с ног. Взмыленный конь повиновался неохотно. Он ступил, правда, в протаявший круг, но тут же попятился, не слушая проклятий всадника, и хорошо сделал, потому что две стрелы прошили бы его насквозь, ступи он хоть шаг дальше.
Дедушка крепко-накрепко вбил в меня мысль, что сражаться пешим с конным противником – самый надежный способ самоубийства. Я рванулся вперед, перехватил поводья у самого мундштука и нырнул вбок в тот самый миг, когда он готов был ударить. Он размахнулся снова, на этот раз в ту сторону, где я скрывался, но я перескочил вправо. Он снова промазал и двинул коня вперед. Я попятился и споткнулся о труп первого убитого. Падая, я выпустил поводья, и лошадь шарахнулась в сторону. Тёперь всадник мог атаковать меня, но, к счастью, до лежачего ему было не дотянуться.
Он приготовился соскочить на землю, но закончить это движение ему не пришлось. Серебристый вихрь взметнулся над спиной лошади и вышиб его из седла. Крон обрушился на землю вместе с ним, не разжимая зубов, сомкнутых у него на горле. Он встряхнул тело только один раз и отошел в сторону. Мой враг лежал неподвижно, вывернув голову.
Снова поднявшись, я увидел, что бхарашади вонзил Жезл в Ограждающую Стену. Дымчатое пламя медленно возникло над жемчужиной и лизнуло древко. Демон издал страшный вопль и отпрянул от его прикосновения, как ужаленный. Подняв плечи и хлеща хвостом из стороны в сторону, он напрягся и замер, будто на охоте, перед решающим броском.
Красный свет от Жезла, пульсируя, распространялся все дальше, заливая демона, словно потоком крови. Дымчатое сияние поглощало его, принимая розоватый оттенок. Он выпрямился и на мгновение обернулся к нам лицом, сжимая Жезл обеими руками и воздев его над головой. Кровавый шар, окружавший его, расширился, и сквозь него я впервые бросил взгляд на Хаос.
В обрывках пейзажа, просочившихся сквозь кровавое сияние, невозможно было различить знакомые черты, на изучение которых я потратил столько времени. Я заметил за Стеной какое-то движение, совершенно невнятное для меня. Но не для Ксои:
– Лучники! Лучники бхарашади! Ложись!
Дождь зловеще зазубренных стрел пронзил Стену.
Они не разбирали своих и врагов. Лучники из-за Стены целились вслепую. Лошади и люди падали наземь. Те, кто остался на ногах, разбегались в стороны. Второй залп перекрыл первый, сбив еще двух лошадей и одного из Черных.
