– Это она украла нашу землянику!

– Да, это она!

– Ага! – воскликнул Пьер, бросаясь за девочкой. – Вот удовольствие, за которое она заплатит дороже, чем думала!

Он бежит, и разъяренная толпа следует за ним.

Но, услышав приближение погони, девочка останавливается и совершенно спокойно поворачивается к своим преследователям.

– Ах ты воровка! – крикнул Пьер, находясь в нескольких шагах от нее. – Это ты взяла нашу землянику! Мы сведем с тобой счеты!

– О нет, – нежным голосом, с достойной и спокойной улыбкой ответила малютка, – вы ошибаетесь.

И она молча указала на парня с толстой палкой и большой корзиной в руках, который, шагах в пятидесяти от них, спешил как можно скорее скрыться за поворотом дороги.

– Грибью́! – Пьер тотчас узнал убегающего воришку. – Ты видела его, девочка? Да, это точно он. Мошенник! Это на него похоже. Живо, все за ним! И скорее, иначе упустим… Вперед!

– Бежим скорее! – закричали другие.

И вот все они бросаются вслед за Грибью. Пьер, как самый проворный, схватил его как раз в ту минуту, когда он, увидев погоню, вышел из кустов.

– Что же ты прячешь свою корзинку в кустах? – спросил Пьер, окруженный догнавшими его детьми.

– Я?.. – робко пробормотал Грибью; несмотря на то, что он был по крайней мере на три года старше и на целую голову выше Пьера, Грибью пришел в сильное смущение, увидев его перед собой. – У меня не было никакой корзинки.

– Как не было? – повторил Пьер. – Мне кажется, что если как следует поискать, мы легко нашли бы ее. Пойдем, посмотрим.

И без дальнейших церемоний Пьер схватил Грибью за руку, собираясь затащить его в кусты. Грибью сделал жалкое лицо.

Но другие дети уже обыскали кусты и нашли корзинку. Грибью никак не мог отвертеться, потому что на дне корзинки, под земляникой, лежал шейный платок, который он обыкновенно носил.

Грибью понял, что дело его плохо, что все мальчики озлоблены против него, и начал соображать, как избежать неприятностей. Препятствий для бегства не было никаких, кроме соседства Пьера, который был занят корзинкой и выпустил его руку.

Подставив палку под ноги Пьеру, Грибью удалось ловким движением повалить его. Он уже бросился бежать, но Пьер, потерявший равновесие, не растерялся: он протянул руку, схватил Грибью за ногу, и тот тяжело упал на землю.

Прежде чем Грибью пришел в себя, Пьер уже стоял на ногах. Выхватив из рук врага палку и размахивая ею над его головой, он воскликнул:

– Ах ты мерзавец, ты думал, так легко убежать от нас! Нет, брат, от нас не уйдешь!

В это время вся толпа собралась вокруг Грибью, который, боязливо скорчившись, стоял на коленях перед своими обвинителями.

– Хотя наша земляника и найдена, – начал Пьер, – но все-таки ты хотел нас обокрасть, и за это тебя следует наказать.

Тут Грибью несколько осмелел:

– Чего вы от меня хотите? В чем вы обвиняете меня? Кто мне может запретить собирать ягоды в лесу?

– Это верно, – сказал Пьер, – ты их собрал, но только на траве, куда мы их положили, причем в корзинку, которую я сам сплел.

– Если даже я их и взял, – возразил Грибью, – разве я знал, кому они принадлежат?

– Во всяком случае, ты отлично знал, что это не твоя собственность, – живо ответил Пьер, – ты так хорошо знал это, что нарочно подражал крику куропатки, чтобы отвлечь нас.

– Я?..

– Да, ты. Впрочем, не знаю, зачем я теряю время и ищу доказательства.

– Но…

– Довольно! – воскликнул Пьер, с угрожающим видом размахивая палкой. – Предупреждаю, если ты только сделаешь вид, что собираешься убежать, я ударю. Ты понял?

Потом, обращаясь к своим друзьям, он сказал:

– Теперь мы должны возместить себе ущерб; это дело нельзя так оставлять. Какому наказанию мы его подвергнем?

– Десять палочных ударов, – посоветовал один мальчик.

– Двадцать ударов, – сказал другой.

Каждый, в свою очередь, старался усилить наказание. Наконец Пьер сделал знак рукой:

– Подождите, у меня появилась хорошая мысль.

Грибью испуганно взглянул на него. Пьер продолжал:

– Если бы ему удалось завладеть нашей земляникой, он изрядно посмеялся бы на наш счет. Это ему не удалось, и теперь мы должны посмеяться над ним.

– Довольно! – воскликнул Пьер, с угрожающим видом размахивая палкой.

Предлагаю для него такое наказание: отнести землянику туда, где он ее взял, а чтобы дорога не показалась нам слишком длинной, пусть он все время подражает крикам животных, раз он так хорошо это умеет, начиная с куропатки.

– О, как здорово! Как это будет весело! – закричала толпа, хлопая в ладоши.

Тогда Пьер, подняв палку, грозно крикнул:

– Ты слышал, Грибью? Итак, не заставляй себя просить. Бери корзинку и вперед! Да с криком куропатки… Ну, давай скорее!

– Хорошо, – сказал Грибью, пытаясь изобразить на лице улыбку, – я принимаю это за веселую шутку.

– Да, – возразил Пьер, – но это для нашей забавы; хорошо, если тебе так же смешно, как нам. Начинай же, или…

И Пьер стал вертеть палкой над головой Грибью. Тот начал кричать как птица, которую назначил Пьер.

– Как здорово! Очень похоже! – кричали дети, со смехом следуя за наказанным Грибью.

– Да, очень хорошо, – ответил Пьер, – а теперь давай как лягушка, я знаю, что ты отлично умеешь квакать.

Грибью принялся квакать, как настоящая обитательница болот, – к величайшему удовольствию шумной толпы.

– А теперь подражай ослу! – приказал Пьер.

Грибью беспрекословно повиновался, и в долине раздалось эхо прекрасно исполненного «И-а», сопровождаемого взрывами хохота.

– А сейчас, – сказал Пьер, – мы хотим услышать рев коровы.

– Коровы? Но я не умею, – робко ответил Грибью.

– Что? Значит, ты не хочешь, а не хотеть ты не имеешь права, слышишь, ты? – с угрозой произнес Пьер. – Ну, не заставляй себя ждать, а иначе – берегись!

Грибью, или действительно не умевший реветь коровой, или не желавший подчиниться приказанию, не торопился. Пьер уже замахнулся палкой…

Но в этот миг угрожающее оружие было вырвано из его рук, и изумленный Пьер услышал рядом с собой тоненький голосок:

– Это гадко, это скверно, что ты делаешь, что вы все делаете. Вас так много против одного. Не стыдно вам так мучить того, кто, наверное, просто хотел подшутить над вами? Ведь это я вам сказала, что он взял вашу землянику; я вам его и показала, а то бы вы его и не увидели.

– А, это ты, – глухо пробормотал Грибью, искоса взглянув на девочку.

– Если бы, – продолжала та, не обращая внимания на его замечание, – если бы я знала, что вы такие злые, я лучше смолчала бы и согласилась, чтобы вы сочли воровкой меня.

На Пьера упрек девочки произвел сильное впечатление.

– Ты сказала, что мы злые, – перебил он ее, – и эти слова относятся скорее ко мне, чем к другим, потому что ты видела, как я замахнулся палкой, и думала, что я ударю этого труса. Но ты ошибаешься! Ты сама видишь, что мы не были жестоки к нему, но в его мошенничестве ты можешь убедиться. Хочешь, я докажу тебе?

С этими словами Пьер взял корзинку из рук Грибью и передал ее одному из товарищей, затем оттащил его шагов на десять в сторону и, встав перед противником со скрещенными на груди руками, произнес:

– Теперь мы один на один – никто не посмеет подойти, что бы ни случилось! Ты больше и сильнее меня, но мне все равно! Если у тебя есть хоть малейший повод в чем-либо упрекнуть меня, скажи, я готов ответить. Докажи, что я был неправ, называя тебя трусом!..

И Пьер храбро ждал ответа.

Но Грибью только пренебрежительно пожал плечами и сказал:

– Я не привык драться с младшими.

– Вот как! Тебе приятнее, когда бьют тебя, так, что ли?

Грибью ничего не ответил и, сделав надменное движение головой, удалился. Отойдя шагов на десять, он обернулся и дрожащим от злости голосом произнес: