Ученые труды молчат о политике. Но вправе ли молчать сами ученые?
В ближайшем окружении Ферми были те, кого терзали гнетущие сомнения. Можно ли было мириться с тем, что именно тогда, когда выпущены на волю могущественные силы атома, жизнь людей оказывается под угрозой нелепой случайности или под властью беспощадной злой воли? Отношение ученых к дальнейшему развитию исследовании в области военного применения атомной энергии стало испытанием их чести и мужества.
Об этом Лаура Ферми умалчивает. Но нет необходимости заниматься утомительным чтением между строк, чтобы безошибочно почувствовать, с какого момента в Лос-Аламосе, превращенном в блиндированный военный форт, погасло вдохновенное самоотречение и воцарились изуверский фанатизм, с одной стороны, и тревожная растерянность — с другой.
«Страх — всегда страх, — мысленно обращается Луис Саксл в романе Декстера Мастерса „Несчастный случай“ к физику-эмигранту Висле. — Тогда было страшно за человечество потому, что немцы могли сделать бомбу, а теперь страшно потому, что бомбу сделали мы».
Но, увы, не этой благородной тревогой за судьбы человечества проникнуты думы автора заключительных глав книги «Атомы у нас дома»…
Очень скоро даже самые далекие от общественных интересов американские ученые почувствовали на себе, что пагубные последствия политики «с позиции силы» отнюдь не исчерпываются отравлением международной атмосферы. Миролюбивые силы в самих Соединенных Штатах не могли не оказывать сопротивления политике подготовки войны, и это сопротивление, активно проявилось в среде самих ученых (взять хотя бы активное выступление упоминаемого в данной книге физика Роберта Оппенгеймера против создания водородной бомбы). Поэтому политика «с позиции силы» оказалась не только в противоречии с жизненными интересами и стремлениями гигантского большинства человечества за пределами США, она обратилась и против американского народа. Наглядное тому подтверждение — разгул маккартизма, столь характерный для политической жизни США последних лет.
Мрачные годы маккартистской «охоты за ведьмами» — вот что наложило неизгладимую печать на страницы внешне как будто объективной и подчеркнуто (даже самим названием подчеркнуто!) «домашней» книги. На поверку оказалось — в который уже раз! — что уклонение от прямого ответа на вопрос «с кем ты?» означает по меньшей мере подчинение вполне определенной политике.
Во всем том, что касается психоза секретности и его истерических проявлений у правящей олигархии в США и в зависимой печати монополии, Лаура Ферми беспомощно бредет по следам отдельных, тщательно инсценированных эксцессов. Она пересказывает слухи, которыми маккартистская пропаганда пугала непосвященных. А истина лежала на поверхности, доступная всем. Не лишне в этой связи напомнить объективную оценку хода событий, связанных с решением проблемы овладения энергией атома во всем мире. Подводя в 1956 году некоторые итоги достижениям советской науки в области атомной энергии и ее применений в мирных целях, Президент Академии наук СССР академик А. Н. Несмеянов справедливо подчеркнул, что речь здесь идет не о каком-то открытии или расшифровке секрета, как это часто представляется неспециалисту, а о крупнейшем, хорошо организованном, быстром продвижении целого фронта науки в той ее области, которая ныне является признанным лидером естествознания. Организация этого дела в короткие сроки стала возможна потому, что Академия наук СССР ранее уже работала в области радиоактивности, космических лучей и ядерных атомных явлений. Имелся, таким образом, некоторый «научный задел» и кадры, что дало возможность развернуть это дело. Успех базировался на использовании всего арсенала новой физики и освещении пути исследования основными для современной физики теориями относительности и квантовой механики. Это беспрецедентное продвижение фронта науки содержало, в себе, как частности, ряд открытий[2]. И далее советские ученые шли вперед, вводя в строй первый в мире мирный атомный очаг. Советский Союз не укрыл его под покровом тайны, а, наоборот, широко открыл двери опытной атомной электростанции для ученых всех стран.
В дальнейшем, приступив к разработке вопросов мирного использования термоядерной энергии, Советское правительство снова проявило инициативу в том, чтобы и в этой важной для всего человечества области науки разбить стены секретничества и от «холодной войны» перейти к мирному сотрудничеству.
«В 1956 году, — напомнил в своей речи на внеочередном XXI съезде Коммунистической партии Советского Союза выдающийся советский физик академик И. В. Курчатов, — с разрешения Советского правительства в английском научном центре Харуэлле был сделан доклад о работах советских ученых в области управляемых термоядерных реакций. Это в какой-то мере сломило лед недоверия. Американцы и англичане через некоторое время также опубликовали свои работы в этой области… Таким образом, между учеными осуществляется некоторый обмен результатами своих исследований. Этот обмен показал, что, хотя принципы подхода к решению проблемы одинаковы, в разных странах найдены разные решения отдельных важных вопросов теоретического и экспериментального порядка[3]».
На второй Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии в сентябре 1958 года советские ученые подарили участникам конференции четырехтомный сборник, в котором помещено 100 не опубликованных еще статей о теоретических и экспериментальных исследованиях, выполненных советскими учеными на пути к овладению процессами синтеза ядер.
Что касается глухо и неясно упоминаемых в книге мотивов, побудивших молодого итальянского физика Бруно Понтекорво избрать для своей дальнейшей научной работы страну свободного труда и мирных устремлений — Советский Союз, то для этого не требовалось никаких других причин, кроме, может быть, более отчетливого сознания той очевидности, что только в социалистическом обществе научные открытия и технические достижения в полную меру служат целям прогресса человечества и благу людей. В капиталистическом же мире в силу самой природы тех законов, на основе которых он существует, эти открытия и достижения в конечном счете обращаются против людей труда, становятся для них источником величайших опасностей и бедствий.
Разве в течение ряда лет США не были монополистами в области использования атомной энергии? И что же? В сущности, они пренебрегли мирным применением нового вида энергии. Как показали события, американских империалистов по-прежнему в первую очередь интересовали атомная бомба и ядерное оружие. После изобретения этого адского оружия традиционную американскую «дипломатию большой дубины» сменила новая «атомная дипломатия», положившая в свою очередь начало «холодной войне».
Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года явилась «не столько последним актом второй мировой войны, сколько первой большой операцией холодной дипломатической войны с Россией». Это выдержка отнюдь не из передовой статьи какой-либо из советских газет того времени, а высказывание известного английского физика-атомника, исследователя космических лучей профессора Блэккета.
Понтекорво нашел то, что искал. Он очутился в стране, где не приходится стыдиться профессии физика. Физики в Советском Союзе («все физики», — подчеркнул он в своем эмоциональном обращении к зарубежным коллегам) сознают первоочередное значение, какое придается в их стране мирному использованию атомной энергии. «Не случайно, — подчеркивал он, — первое применение мирной атомной энергии произошло именно в Советском Союзе, несмотря на то, что сразу после войны он еще отставал в области общего развития атомной энергии».
Передо мною веером лежат оттиски новых работ Понтекорво: «Одномезонная и безмезонная аннигиляция антинуклонов» — быстрый, заинтересованный отклик на сообщение на ту же тему Чемберлена, Сегре и других, «Образование пи-мезонов нейтронами», «Рассеяние пи-мезонов на водороде», «Порог „рождения“ и порог „генерации“ отрицательных К-мезонов», «Некоторые замечания о медленных процессах превращения элементарных частиц»… Нет возможности подробно комментировать здесь содержание этих (и многих других!) глубоких исследований, выполненных Понтекорво с сотрудниками в новом международном центре ядерных исследований — Объединенном институте двенадцати наций, созданном под Москвой в городе Дубне. Но даже начало их перечня, даже приведенный пяток названий позволяет сделать несколько неопровержимых выводов. Эти работы относятся к тем областям физики частиц высоких энергий, которая для всего человечества прокладывает новые пути в науке. Все они опубликованы в научных журналах, поступивших во все научные библиотеки мира, которые пожелали их иметь. Эти работы свидетельствуют о великолепном творческом взлете талантливого физика, недавно избранного членом-корреспондентом Академии наук СССР, который давно уже самоопределился в науке (Лаура Ферми описывает его в период исканий основного направления приложения своих сил). Теперь он в свою очередь руководит плеядой новых дарований.
