Не верите!? Тогда читайте дословно лауреата Сталинской премии: «Когда мы пришли в этот треугольник, то обнаружили к своему удивлению, что весь хуторской мир не только жив, (удивляется Вершигора, очевидно тому, как люди здесь вообще после большевистского террора живы остались! – А.Приб) но, что самое главное, хутора заселены немецкими колонистами. Немцы ещё по гостеприимству Екатерины II поселились и на Украине. Они выбрали себе самые плодородные земли и оставались на них до нашествия Гитлера.»
Вот такие дела – если нужно оправдать власть, автор без тени сомнения идет на все, в том числе и на фактологический подлог, откровенную и беззастенчивую ложь. Эти подлые приемы становятся его верными помощниками в достижение поставленной цели. Автор и понятия не имеет, что заселение немецкими крестянами Волыни происходило не во времена Екатерины Великой, а спустя почто 100 лет после ее знаменитого Указа о приглашении немцев для поселения в южных необжитых районах России. Он не знает, да и откуда ему знать, что до этого Западная Волынь входила в состав Польского государства. Он не знает, что первый этап массового заселения немецкими земледельцами волынских земель начался много позже указов Екатерины, а именно, после подавления польского восстания 1831-32 годов, в результате чего на свет явился «Органический статут», согласно которому Польское Царство объявлялось частью России, упразднились сейм и польское войско. Старое административное деление на воеводства было заменено делением на губернии. Фактически это означало принятие курса на превращение Царства Польского в русскую провинцию - на территорию Королевства распространялись действовавшие во всей России монетная система, система мер и весов.
После первого польского восстания в Волынь переселилась группа немцев-земледельцев в количестве 3-4 тысяч душь. Вторая волна пересления произошла после подавления Россией второго польского восстания в 1863 году. То есть, когда польская Волынь без всяких условностей стала полностью принадлежать Российской короне.
Всего к началу 20 века на территории Волыни насчитывалось уже около 200 тысяч немцев-земледельцев, которые проживали в 500-х колониях. К тому же, отметим, что сами немцы землю для себя не «выбирали», как лживо утверждает автор, а довольствовались теми участками, которые им выделяла казна.
На этом ложь «героя, партизана и лаурета» не заканчивается, она только начинается. Читаем далее: «Ни земельные реформы, ни революция, ни война 1941 года – ничто не тронуло их. Конечно, они перед войной называли себя колхозниками, но, вероятно, добрая половина их обслуживала немецкую разведку». Где факты, герой-партизан!? И где был ваш доблестный пограничник Карацупа, когда хуторские колхозники внаглую якшались с Абверам и строжайшие государственные секреты ему выдавали?..
Итак, «ничто не тронуло их». Опровергнуть это лживое утверждение автора не представляет никакой трудности, если вспомнить тот исторический факт, что в ходе Первой мировой войны, а именно в 1915 году, волынских немцев лишили гражданских прав и имущества, загрузили в те же, что и в 1941 году Поволжских и других немцев, в вагоны-скотовозы и вывезли в оренбургские степи, в Сибирь и Казахстан. Та небольшая часть, которая сумела возвратиться назад в ходе революции и кое-как вновь обустроилась на волынской земле, вместе со всеми крестьянами большевистской России пережила и грабительский «военный коммунизм» и все остальные прелести «Красного террора». А те, что выжили, в 1935-36 годах были еще раз отловлены и отправлены в Северный Казахстан на поднятие целины.
Читаем далее лживую эпопею дезертира Красной Армии П.П. Вершигоры: «Колонна наша проходила через хутора, и почти из каждого окна стреляли.»
Давайте представим себе хутор, состоящий из трех-четырех или даже из десяти немецких дворов (если домов больше, то это уже не хутор), через который «драпает» в тыл кадровая, вооруженная до зубов воинская часть, в состав которой входит наш будущий «лауреат Сталинской премии». И вдруг из крестьянской мазанки в сторону дезертиров раздается выстрел. Ну, ладно, допустим, кто-то жахнул из дробовика по бегущим красноармейцам. Чего можно было ожидать этому немцу и его семье в ответ? А того, что как бы быстро не бежала «геройская» воинская часть, но чтобы снести с лица земли эту мазанку вместе с обитателями нужны были какие-то минуты. Вершигора в своем рассказе выставляет немцев самоубийцами. А, если подумать трезво, чего ради миролюбивому немцу-крестьянину было стрелять в спину убегающим солдатам, которые едва на ногах держатся. Крестьянину бы сохранить себя и своих детей от страха и ужасов войны.
Но и этой лжи Вершигоре недостаточно, и он бодро продолжает: «Процентов двадцать-тридцать украинского и русского населения,(и ведь какой ушлый – все до долей процентов посчитать успел «бежамши» со всех ног от наступающих немцев. – А.Приб) оставшегося там, были превращены немецкими колонистами или, как они называли себя, фольксдойче, в рабов. Рабы эти с утра до ночи работали в хозяйствах немцев. Всё мужское население фольксдойче было вооружено винтовками, сведено во взводы, роты, батальоны. Оно служило надёжным заслоном центральных коммуникаций, идущих через Украину и Полесье к фронту. Явление это было для нас настолько неожиданным, что мы, врезавшись в самую гущу этого хуторского «рая», трещавшего со всех сторон ружейными выстрелами, не знали что и предпринять.» Вот это вояки! В них стреляют из окон, а они, вооруженные до зубов, «не знают, что и предпринять!?». Ведь так и напрашивается воскликнуть: «Товарищ Сталин, ты за что этому придурку «Героя» присвоил!»
Начнем с этой ложью разбираться по порядку. Во-первых, сами российские нецы не называли себя «фольксдойче», этим понятием Третий райх определял всех нецев, живущих за пределами Германии. Второе, всех немцев, живущих не только в деревнях, но и в городах с 1942 года Райх особым указом обязал их не воевать, а трудиться на земле в колхозах, которые в большинстве своем пользы ради не были распущены, чтобы обеспечивать Вермахт продовольствием. Никаких указов о возвращении Волыни к рабовладельческому строю немцы не издавали и все – русские, украинцы, немцы – до конца 1943 года трудились бок о бок, выращивая хлеб и другую сельхозпродукцию, чтобы прокормиться самим, а излишки продать. Кстати, мой отец - немец- из города Сталино (ныне Донецк) был отправлен немецкой администрацией в район реки Молочной, где он в бывшей немецкой колонии Блюменорт, ставшей в 30-е годы колхозом, наравне с украинцами и русскими от зари до зари работал в поле, выращивая хлеб.
Ну да ладно, это все мелочи, по сравнению с тем, что пишет автор далее. Согласно его писанию, выходит, что пока «герои» Красной Армии вместе с Вершигорой бежали от границы к немецким хуторам (по утверждению «лауреата» это было в начале июля 1941 года), волынские немцы успели не только всех русских и украинцев превратить в рабов, но и сумели молниеносно самоорганизоваться - вооружиться винтовками, «свестись во взводы, роты и батальоны.»
Чудеса, однако! Это ж сколько хуторов, расположенных друг от друга на многие километры, нужно было обежать активистам по дремучим лесам и болотам, мобилизовать сотни и тысячи людей мужского пола, вооружить их, одеть, обуть, накормить и сформировать из них целые батальоны добровольцев, которые уже вначале июля палили из окон по Вершигоре и его сослуживцам. Еще Вермахта и близко не видно, а целые батальоны волынских «крестьян-смертников», бросив к чертовой матери плуги и бороны, в составе взводов, рот и батальонов отчаянно воюют против Вершигоры. И вот тогда у бывшего красноармейца, потом дезертира, потом партизана, потом писателя-лауреата, потом режиссера и прочая и прочая в голове, как он пишет, началось прояснение, приведшее его к великому, на его взгляд, открытию: «Тогда я впервые увидел, а понадобилось ещё полтора-два года, чтобы я до конца осознал, что немецкий колонизатор любит и понимает только один аргумент – палку. Палка в философии, палка в быту, палка автоматной очереди, только этот убедительный аргумент был ясен и понятен колонизаторам до конца.»
