— «Прирожденная» — это слишком сильно сказано, — изрек Рэдин. — Само собой, она — баба, а это значит, что она такая же, как и все они, — лживая, иногда сентиментальная, но по большей части просто расчетливая сучка. И если нужно солгать во имя спасения собственной шкуры, она, естественно, солжет. Но я не стал бы называть это прирожденной страстью ко лжи, лейтенант.

— Только что у нее случился неожиданный провал памяти, когда речь зашла о любовниках Вирджинии Мередит. Ей удалось припомнить лишь двоих — Уолтерса и вас. А поскольку она, полагаясь на ваши слова, отнюдь не прирожденная лгунья, то, быть может, это и была ложь во спасение? Как вы считаете?

— Все может быть. — Рэдин развел руками. — Просто понятия не имею об этом, лейтенант.

— Но вы-то знаете имена других любовников Вирджинии, не считая, разумеется, своего и Уолтерса? — попытался нажать я на Рэдина. — Или вы, как и Мари Галлант, тоже чего-то испугались, и у вас вот-вот случится внезапный провал памяти?

— Мари испугалась? — Рэдин недоуменно заморгал. — Но чего, лейтенант?

— Может, вы мне подскажете, чего?

— Да мне-то откуда знать? — слишком поспешно ответил он.

— Тогда вспомните, что подсказывает ваша память насчет имен других членов Общества поклонников Вирджинии Мередит, или оно состоит только из безмерно восхищающихся друг другом Уолтерса и Рэдина?

— Ну вы даете, лейтенант! — Модельер с иронией посмотрел на меня. — Разве не знаете, как это случается, когда лежишь на бабе? А вам не кажется, что выпытывать у Мари в такой момент, кто до вас проходил через подобную процедуру, — просто дурной тон?

— Но, дружище, вы ведь знаете об Уолтерсе, — с нажимом сказал я. — И, как мне кажется, вам известно и кое-что еще. Послушайте, мое терпение может однажды просто лопнуть. Мне нужны конкретные имена.

— Не давите на меня, лейтенант. — Голос Рэдина неожиданно сорвался на испуганный фальцет, да и сам он теперь напоминал изрядно потрепанного петуха. — Ничего я не знаю!

— В субботу ночью вы — я правильно запомнил ваше изящное выражение? — лежали на бабе. До пяти часов утра. Воскресное утро вы провели с ней же у нее в спальне. Во вторник утром ее зверски убивают, а у вас на это время нет алиби. Подумайте об этом серьезно, мистер Рэдин. Может, это немного освежит вашу память?

Модельер выбрался из кресла и плеснул в стакан виски, рука его при этом заметно подрагивала.

— Мне нужно немного подумать, — пробормотал Рэдин.

— Я уже говорил, что не тороплю вас, — напомнил я.

Он отхлебнул половину налитого в стакан и вдруг, хитро блеснув глазами, посмотрел на меня. По этому блеску я без труда распознал в нем прирожденного дельца, который, нутром почувствовав выгоду от рискованной сделки, решился на отчаянный шаг.

— Полагаю, лейтенант… — Рэдин попытался придать своему голосу некоторую беспечность, но это плохо ему удалось. — Если я предоставлю вам некоторую информацию, она будет считаться конфиденциальной, не так ли? Я имею в виду, что вы не станете распространяться, от кого вы ее получили?

— Вот этого не могу вам гарантировать, — честно признался я. — Но постараюсь без особой необходимости не раскрывать имени своего информатора. Устраивает вас такое?

— Да. — Рэдин допил виски и снова отбросил со лба седую прядь. — Именно на это я и рассчитываю, лейтенант. Ведь речь идет о таком типе, с которым я не хотел бы связываться ни за что на свете. Однажды ночью мне рассказала о нем Вирджиния — она тогда выглядела не на шутку встревоженной. Очевидно, он довольно долго добивался ее благосклонности, но она не пожелала иметь с ним никаких отношений. По ее поведению я понял, что она его здорово боится, хочет хоть как-то обезопасить себя, но почему-то не может ничего поделать. И я вовсе не смеялся над ее страхами, понимаете? Потому что этот тип — настоящее чудовище. От одной мысли о нем я начинаю нервничать.

— Кто он? — собрав воедино последние крохи своего безграничного долготерпения, спросил я.

— Стив Олбард. — Произнося это имя, Рэдин непроизвольно перешел на шепот.

— И что он за человек?

Рэдин недоверчиво посмотрел на меня-:

— Вы хотите сказать, что это имя вам не знакомо?

— Никогда не слыхал, пока вы его не назвали.

— Стив Олбард — человек, который заправляет всей торговлей мануфактуры в этом городе! И вы о нем ничего не слышали? — Рэдин по-прежнему недоверчиво смотрел на меня: не разыгрываю ли я его. — Невозможно начать и модельный бизнес, не получив на то одобрение Стива Олбарда!

— Но ведь я никогда не занимался мануфактурой, — фыркнул я. — А где можно найти этого человека?

— Он занимает три верхних этажа в Майерсон-Билдинг, в самом центре города, — сообщил Рэдин. — На двух нижних размещаются офисы, а в пентхаусе^[8] живет сам Стив Олбард. Если не принимать во внимание горы, то этот пентхаус, пожалуй, самое высокое место в Южной Калифорнии, где паук когда-либо сплетал свою паутину!

— А что вы имели в виду, когда говорили-, будто он заправляет всем мануфактурным бизнесом в Пайн-Сити? — спросил я.

— Он его контролирует: доставку, аренду, дилеров, оптовиков — словом, все, что связано с этим делом, — приходя в возбуждение, пояснил Рэдин. — И если вы вдруг попытаетесь обойти Стива Олбарда, то вам это все равно не удастся, вас просто протащат мордой по асфальту и вышвырнут из города!

Дверь пентхауса мне открыла сногсшибательного вида блондинка, и я с грустью подумал, что если в раскинутую на такой высоте паутину попадается подобного рода добыча, то, может, мне стоит скопить немного деньжат и арендовать шпиль Эмпайр-Стейт-Билдинг? Эта блондинка выглядела сногсшибательной именно в том смысле, в каком и должна выглядеть настоящая блондинка, которая встречается далеко не всегда, а точнее — крайне редко. Ее длинные вьющиеся локоны отливали старинным серебром, на котором тускло поблескивал свет потолочных ламп. Большой рот словно дразнил вас, а под одеждой вырисовывались потрясающие формы; туго обтянутые хлопчатобумажным свитером округлости пышных грудей выглядели еще более соблазнительными, чем если бы их хозяйка была обнаженной, а голубые брючки, которые когда-то приходились ей в самый раз, казалось, подсели на пару размеров. Мне пришло в голову, что теперь их Можно снять разве что с помощью консервного ножа… Или лейтенанта Уилера-мечтателя, подсказало мне мое воображение.

Если ее прелести сразили меня с первого же взгляда, то по тому, как блондинка уставилась на меня и громко зевнула, я понял, что тоже успел произвести на нее определенное впечатление.

— Что вам здесь надо? — зевнув, спросила она.

— Да ничего особенного, — признался я. — Обычно, позвонив в чужую дверь, я просто убегаю. Однако на этот раз лифт уже ушел.

— Твоего санитара из дурдома здесь нет, радость моя, — сказала блондинка и снова зевнула. — Может, пойдешь и побеспокоишь кого-нибудь еще?

— Я ищу мистера Олбарда, — сообщил я, — Стива Олбарда.

— Да, это его дверь, — сладким голосом протянула она. — Но, может, тебе лучше исчезнуть еще до того, как я пожалуюсь ему, что ко мне пристает какой-то придурок?

— Заодно скажите ему, что этот придурок — лейтенант из службы шерифа, — предложил я ей. — Тогда, может быть, дать деру придется ему, а не мне, а?

Даже после того, как блондинка увидела мой значок, она еще долго сомневалась, пока до нее все же не дошло. По крайней мере, до такой степени, чтобы попросить меня подождать, пока она пойдет и узнает.

Я ждал, лелея в памяти образ плавно покачивающегося зада блондинки, так живо напомнившего мне рай султанского гарема.

Минуту спустя сногсшибательная женщина вернулась и раскрыла дверь чуть пошире.

— Стив сказал, чтобы вы вошли, лейтенант.

Гостиная походила на огромные джунгли, каким-то хитроумным образом скомпонованные из огромного количества толстых, длинноворсовых ковров, уютных диванчиков и чего-то вроде встроенного бара у одной из стен. Бар до того напоминал музыкальную шкатулку, что, казалось, только нажми нужную кнопку, и из него засвистит и заиграет «Дикси»[9] и он тут же извергнет из себя десяток обнаженных танцовщиц, кружащих прямо в центре этой диковинной гостиной.