И еще одна мысль хорошая посетила меня по дороге домой. Социальные сети – это круто! В социальных сетях можно просто удалить всех знакомых и «друзей» и все, не надо париться, а тут…

Нет, Настя чтобы была.

Как же давно была пятница! Оглянуться не успел – а уже воскресенье.

Тут мои рассуждения прервал клокочущий голос аксакала за спиной:

- Ты чо не здооваешься, судент?

Я машинально оглянулся - за спиной сидела обычная публика – аксакал, баба Нюра, со своей вечно отставленной ножкой (хоть с кем-то потрепаться!), Артур и Клоп, сынок Кулька, мордастый краснорожий утырок в кепке и тел-кой, которая смотрела на меня с иронией и вызовом одновременно.

На скамейке, между аксакалом и длинным Артуром стояла небольшая пластмассовая бутылка из-под лимонада с характерно надетым на горлышко пустым пластиковым стаканом.

- Что? – совершенно логично и без вызова ответил я, действительно не расслышал. Попробуй пойми его квакание.

- Аааа…, эхе-ге, - сказал толсторожий, прищурившись.

- Есть сигарета? – Перебил его Артур.

Обросший весь, рожа в щетине. Мерзость.

Клоп сверлил меня взглядом. Как всегда, он сидел на корточках, глядя на меня снизу вверх.

- Дай пять рублей. - Промычала кобыла.

Я полез в карман за ключом от подъезда.

Я опять забыл его!

Спросил:

- Есть ключ от двери?

В ответ все впали в какой-то ступор и переглянулись. Тишину прервал громила:

- Слышь, тебя спросили, так отвечай, - сказал он с вызовом, уперев руки в колени и немного подавшись вперед.

- Какие-то проблемы? – С таким же вызовом ответил я, стремясь сразу расставить все точки над i. В самом деле - какого-то синяка бояться!

В воздухе повисло напряжение.

- Слышь, че, проблем хочешь? - ответил верзила, уже с нарастающей яростью в голосе.

- Ну, предположим, не хочу. Собственно, чего тебе вообще от меня надо? – ответил я, спокойным и ровным голосом, даже немного удивившись себе.

Воцарилось молчание. После паузы амбал ответил:

- Было бы за что, вообще бы убил. – Это было сказано уже с чувством превосходства, но как-то в сторону.

Его перебила телка:

- Ты что, крутой здесь самый?

Я чувствовал, что дело ничем хорошим не закончится, все двигалось к мордобою, поэтому не стал острить заготовленной шуткой на счет его пьяных валяний у подъезда и его прически.

Спасла, как и в прошлый раз, все та же баба Галя. Она выходила из подъезда и я, ничего не ответив уродам, скрылся в подъезде. Нет, мне не было страшно. Не знаю почему, но как-то все параллельно стало и плевать на них было, абсолютно на все мне плевать почему-то стало. И еще взбесило - стоит эта бабка жирная, чуть шею себе не своротила, выглядывает. И эта баба Нюра тоже, идиотка, всегда вся в счастье.

«Царство ночных кошмаров» - надпись в подъезде. Здесь же наблевано. Бывают моменты - не утерпеть человеку на нашей скамейке и он вываливает содержимое своего желудка прямо в подъезде, под лестницей (чтоб никто не наступил). На «синей» скамейке - нельзя, они чистюли. Вон, Игорек, сука, даже пачку от сигарет и ту демонстративно положит в ломаную пластмассовую корзину, которая заменяет урну.

Бомж Гриня сидел на лестнице у почтовых ящиков.

- Андрюх, - говорит, - дай прикурить.

Дал. В конце концов, Гриня малый незлобный и мне-то уж точно ничего никогда не делал плохого. Впрочем, и хорошего тоже, но надо все-таки оттал-киваться от первого, наверное.

Пришел домой, покормил кота и сел читать. И только я дочитал до беседы Холдена с мистером Антолини, как опять - звонок в дверь.

Пришел Санек. Конечно, пришел не просто так, как всегда. Сначала мял-ся на пороге. Спросил, - приехала ли мама? Когда узнал, что нет, сразу вошел. Никогда я, наверное, не дочитаю эту книгу до конца, никогда не узнаю отве-тов Мастера.

И опять стол, опять бутылка водки, теперь уже без пива. У меня еще было свое, но жалко как-то стало тратить, хотел оставить себе. Эгоист я.

Выпили.

- А Настя где? - единственный вопрос, который меня интересовал.

Он словно не услышал. Не знаю почему, но в нем было что-то не так. По-терянный какой-то. Не мог я понять что, может быть, в глаза он мне не смот-рел, не знаю.

- Смотри, - говорит, и достает сложенный в несколько раз листок бумаги.

Посмотрел я этот листок. Вот это да, один заголовок чего стоит - «свободу не просят, свободу берут!». Далее следовал текст об ограблении государством своего народа, о провальных реформах, об олигархах, об армии, о войнах и все такое, херня одним словом.

- Ну? – спросил Санек, подтачивая очередную спичку, чтобы ковырять в зубах. - Круто?

- Что круто? – отвечаю. Действительно не понятно, что тут крутого. - Кто тебе это дал?

- Кислый, - говорит, - а что?

- Да так, ничего.

С каких это пор этот дебил авторитетом стал? Теперь он ещё в оппози-цию играет! Олигофрен, супермен хренов, в каждой бочке затычка.

- Ну это… вот, написано, … правильные вещи, - говорит Санек.

Растерялся он. Даже про спичку свою забыл.

- Вот именно - написаны, - говорю. Тошно как-то стало. - Это не твои мысли.

- Как это?

Не знал я, как сказать ему это без последствий, но выразился прямо, о чем и сейчас не жалею:

- Тебе их написали, а ты выучил!

- Так ты что, не согласен? – потупился Санек, - Что тут неправильно на-писано? Ты ведь как бы умный?

- Какая разница, правильно или неправильно, тебе-то, что до этого?

- Как че..? Я, это… гражданин! Это моя страна, мне здесь жить… это… и мне решать, как это делать! Видишь же - написано про свободу!

- Что ты мелешь? - говорю, а самому так тоскливо, просто тошнит от этих речей. Свобода, демократия, говнократия.

- Ну ты, че? Не согласен? За этих, что ли, за олигархов?

Он опять взял спичку. Потом отложил, хотел что-то добавить, но не ска-зал, просто налил еще по стопке.

Выпили.

- Нет, - говорю, а сам думаю.