— Есть возможность переговоров?
— Единственный номер вирта дали. Их старший.
— Соедините меня с ним.
Чтобы не смущать злого, как чёрт, Кирилла, я отошла к выходу на лестницу вниз. Здесь мне Артур и протянул вирт. Сочный мужской голос лениво пробасил:
— Чё надо?
— Сейчас к вам спуститься хозяйка квартиры, в которой вы сидите, — холодно сказала я. — Я хочу убедиться, что с мальчиком всё в порядке.
Меня послали. Я послала в ответ. В вирте расхохотались. Я отобрала у Артура свой браунинг и выстрелила перед мембраной вирта. В пол.
— Не оглох там? Меня услышал? — высокомерно повторила я. — Я спускаюсь.
Ткнула вирт Артуру и открыла дверь на лестницу, не оглядываясь на Кирилла.
Только услышала его нетерпеливый вопрос и слегка задержалась: так интересно для меня он спросил:
— Неужели вы… ей позволите?..
— Э… По отношению к Ингрид вопрос «Позволите ей?» звучит довольно странно, — спокойно отозвался Артур. — Ты слишком мало её знаешь. Вот потерпи немного — и…
Лифт оказался заблокированным, чего и следовало ожидать. Я спокойно спустилась на свой этаж — только со стороны лоджии. Уже на второй лестничной площадке до моей квартиры меня перехватили. Двое, одетые в куртки, еле-еле не рвущиеся под тяжестью оружия на них, надвинулись на меня. И очень удивились, когда мягким движением я проскользнула между ними. И слетела по ступенькам дальше. Пока они развернулись к лестнице, я уже входила на лоджию — и далее, в комнаты.
Ого, какой красавчик обернулся ко мне!.. Широкоплечий, высоченный, с лицом поразительной красоты — и дикости. Словно сильный зверь, чувственно мощный и уверенный в собственных силах — будто и впрямь на своей территории. Черноволосый, скуластый, нос — идеально-прямой… Сам большеглазый. Ощерившийся в ухмылке большого красивого рта. Порода чувствуется. Слегка испорченная обстоятельствами и богатством. Скорее всего — награбленным.
— Это ещё что за малявка! — «радушно» приветствовал он меня.
— Это… — подскочила сиделка, девица, одетая в нечто белобрючное — старательно, изо всех силёнок вульгарно обтягивающее её. Помнится, раньше она была скромней. Сейчас же слой штукатурки на её лице превышал допустимые нормы. Раскрашенная кукла — с крашенными же до безжизненности белыми волосами до пояса, старательно разложенными вразлёт.
От моей пощёчины она отлетела в сторону, ударилась о кресло и упала.
— Нынешняя прислуга нерадива, не правда ли? — светски осведомилась я, глядя в безумно весёлые глаза красавчика.
Он расхохотался, глядя, как сиделка, хныкая, сплёвывая кровь прямо на белые пряди волос, ползает рядом с креслом и не может встать без посторонней помощи. Я быстро огляделась. Рольф сидел в кресле, съёжившись, под охраной троих и беспомощно глядя на меня. У него сейчас глаза Кирилла — отчаянные и безнадёжные. На сиделку не взглянул, только зло поморщился на её подвывания. Уже знает, кто сдал его и брата?
— Дамочка, чего ты хочешь? Это ты — стреляла возле вирта? — всё с тем же, почти безумным весельем спросил красавчик, потирая ухо.
— Я. И — да. Я хочу. Я поеду сопровождением Рольфа, — уведомила я весельчака. — Мальчик болен. Ему нужна нормальная сиделка, а не из подстилок.
И пошла к креслу.
— Так. Стоп, — сказал уже более-менее серьёзно весельчак, ухватив меня за рукав моей куртки и властно притягивая к себе. — Ещё раз. Ты кто?
— Я хозяйка этой квартиры, — надменно сказала я, вздёрнув подбородок. — Ингрид. Извольте представиться. — Когда мне надо, из меня прёт такой аристократизм, что многие попадаются на этот крючок. Особенно если крючок выражен ледяным тоном. — Итак, кто вы, мой неизвестный пока гость?
— Я, леди моя, Хантер, — чувственная змеиная ухмылка снова скользнула по его губам — но и он невольно попался на мои ледяные интонации. «Леди моя». — Значит, хочешь лететь с нами?
— С Рольфом, — уточнила я, быстро приводя память в порядок и выстраивая логическую цепочку: Рольф работал на заводах Хантера, этот — отпрыск или хозяин? Впрочем, всё равно. Лишь бы взял с собой.
Что узнает — не боялась. Ни одна камера на Сэфа не поймала меня, прятавшуюся под капюшоном. Это я знаю точно. Другое дело — не узнал бы меня этот Хантер как родственницу деда-рейдера.
— На кой ты мне?
— Я прослежу, чтобы с мальчиком было всё нормально, пока ситуация не разрешится, — великосветски ровно сказала я, потихоньку и демонстративно брезгливо выдёргивая из его лап рукав моей куртки. — Семья Рольфа и наша имеет давние связи. Мне не хотелось бы, чтобы мальчик, гостивший у меня, стал причиной разлада между нашими семьями.
— Врёт — и глазом не моргнёт! — восхищённо сказал Хантер. — Так, дамочка. Не знаю, какого дьявола тебе нужно, но… если ты сама навязываешься, то будь по-твоему. Сейчас к этой квартирке спустятся вертолёты. Ты с мальчишкой — в середине моих ребят. И не рыпаться чтобы, ясно?
— Ты хочешь её взять… — начала сиделка, которая наконец поднялась.
Как-то получилось — мы с этим здоровяком оба взглянули на неё так, что она даже поперхнулась, шарахнувшись от нас. Но своё выдавила всё-таки:
— Ты бы хоть обыскал её!
— Дельная мысль, — ухмыльнулся мне Хантер и мгновенно поставил меня перед собой. Я не сопротивлялась. Он быстро провёл широченными лапищами по моим бокам. Лапищи остановились лишь дважды: когда обласкали мою задницу и когда чувственно, вроде и еле задевая, провели по груди.
И остановились на ней. В этот момент он смотрел на меня. Прямо в глаза. А горячие пальцы продолжали ласкать грудь сквозь куртку. Я тоже смотрела в его глаза — бесстрастно. Не знаю, что он почувствовал во мне, но его звериная ухмылка переросла в нечто настолько опасно животное, что я едва не сорвалась. Выстояла.
Не обращая внимания на всех, кто находился в помещении, Хантер поднял мне подбородок и, ни на мгновение не сомневаясь в своих действиях, запечатал мне рот горячими губами и нагло влезшим в мой рот языком.
Полное ощущение, что меня сейчас сожрут. Или раздавят. Я маленькая — он крутая скала, накренившаяся надо мной.
Полное ощущение голодной, ненасытной бездны… Его глаза, чёрные, глубокие. — наполнялись странной, бессмысленно звериной пропастью… Попыталась выдраться. Куда мне — до плеча ему не достаю. Пошевельнуться не смогла. Расслабилась — делай что хочешь, зверюга!.. Реакции не дождёшься! Что-что, а свои инстинкты контролировать умею. Он, кажется, даже не заметил, что, держа меня за плечи, слегка приподнял меня — для личного удобства. Бо-ольно… Стона всё равно не выдавишь — напомнила сквозь зубы сама себе… Хорошо — на мне кожаная куртка, хотя и сквозь кожу плечи мне чуть не раздавил…
Но, увлёкшись, в очередной раз он сжал так, что я разозлилась и совершенно машинально, забыв, что собиралась до конца выдержать роль великосветской холодной стервы, вырвала руку (чуть не вывихнула!) из зажатого им плеча, шлёпнула (не ударила пока!) его ребром ладони по уху, стараясь проехаться при том ещё и кончиками ногтей. Ногти царапнули по скуле, рассекли кожу. Охнул от боли, оторвавшись от меня. Глаза — прояснели, изумлённые. Никогда никто не отказывал? Или никогда не встречал женщины, которая может протестовать?
— Ты что?! — чуть не обиженно!
— Не лезь! — высокомерно, сквозь зубы сказала я. — Я тебе не эта потаскушка!
Сиделка чуть не задохнулась от возмущения.
А в следующий момент радостно рассмеялась: Хантер выкрутил мне руку за спину.
Прижал к себе спиной и, наклонившись к уху и продолжая лапать грудь, с наслаждением сказал:
— За мальчишку. Каждый день будешь платить. Натурой.
— А не пошёл бы ты…
Он зашипел, когда пяткой ботинка я, для опоры повиснув в его же мощных руках, попыталась врезать по причинному месту.
Рычащий мат повис в воздухе. Не совсем достала, но, видимо, задела.
Сиделка подленько захихикала. Я застыла, пригнувшись в ожидании наказующего удара. Тот должен был быть очень впечатляющим. Бить его под смешок никчемной девки — для такого оскорбительно… Выдраться и впрямь не могла. Захват у него тот ещё. Но он сделал вещь, глубоко поразившую меня. Ослабил ладони. Заглянул мне в глаза с той же странной ухмылкой, близко к звериной. Такими, наливающимися тьмой глазами смотрят бродячие псы на одиноко идущего по тёмному переулку человека. Или на пьяницу, притулившегося поспать у мусорного контейнера… Будто отогнулся — в сторону: рывок — стремительно взяться за спинку тяжёлого стула, рывок — с силой швырнуть им в сиделку. И всё это — не отпуская меня, вцепившись в мои плечи одной рукой.
