Нимрод скептически крякнул. В такую вероятность он не очень-то верил.
— Хотя, должна признаться, — продолжала Филиппа, — этот скипетр выглядит вполне обыкновенно. Не похоже, что внутри него сидят семьдесят джинн.
— Это верно, — вздохнул Нимрод.
— А ты не можешь как-нибудь определить, тот это скипетр или нет? — спросила Филиппа. — Ну, если там находятся семьдесят джинн, они, наверно, испускают какие-нибудь волны, вибрации. Почувствуешь?
— Я же не ивовый прут. А джинн — не металл и не вода. Кстати, если бы от них исходили, как ты говоришь, вибрации, за эти несколько десятилетий либо я, либо какой-то другой джинн уж наверно бы их уловил.
— Это точно, — вздохнула Филиппа.
Тем временем Джон, вжавшись носом в стекло, рассматривал скипетр. Он был уже готов согласиться с родственниками, как вдруг заметил что-то странное.
— Погодите-ка, — сказал он. — Разве вы ничего не видите?
Он отошел на несколько шагов и посмотрел на стекло под другим углом.
— Смотрите! В витрине трещина! Крохотная, с волос толщиной, но явно — трещина!
Пока Нимрод и Филиппа искали точку, с которой было легче увидеть трещину, Джон добавил:
— А форма у этой трещины знаете какая? Как на стене у меня дома!
— Глаз-алмаз, Джон! — похвалил дядюшка. — Ты молодчина! А мне пора сменить очки. Эти уже никуда не годятся.
— Ну, вижу трещину… — задумчиво сказала Филиппа. — Но что она означает?
— Послание, разумеется, — ответил Нимрод. — И по-моему, на этот раз я знаю, от кого.
— От кого же? — спросила Филиппа.
— Ясно, от кого, — фыркнул Джон. — От пропавших джинн Эхнатона.
— Джон! — выдохнул Нимрод. — Ты прав! Вот она, разгадка! Это — послание тем, кто ищет скипетр. И оно означает, что именно этот скипетр нам и нужен.
Несколько мгновений они просто стояли молча и смотрели на свою находку.
— Он золотой? — спросила Филиппа. — На золото не похоже.
— Будь он сделан из золота, его и поднять бы никто не смог. А скипетр должен быть удобен в обращении. Поэтому их делают из дерева и покрывают золотой фольгой.
— Мы его прямо сейчас выкрадем? — спросил Джон.
— Боже упаси! — ответил Нимрод. — Сейчас мы… ээ… проводим рекогносцировку. Высматриваем, вынюхиваем. Изучаем место предстоящего ограбления. Короче, выясняем все детали, чтобы потом продумать план, позволяющий завладеть скипетром.
— А может, просто сделать так, чтобы стекло исчезло, да и забрать? К тому же в стекле уже есть трещина, так что это нетрудно…
Нимрод многозначительно посмотрел на Джона, а потом на камеру наблюдения, установленную под потолком в углу зала.
— Она пусть тоже исчезнет, — сказал Джон.
— Мой дорогой племянник! Разве я не просил тебя беречь джинн-силу и не тратить ее попусту? Разве не предостерегал, не рассказывал, какую цену придется заплатить за такую расточительность? Где бы мы ни были, что бы ни делали, мы всегда предпочитаем поступать, как мундусяне. К тому же в данной ситуации использование джинн-силы может оказаться даже опасным.
— Опасным? Почему?
— Раз пропавшие джинн Эхнатона действительно находятся внутри скипетра, любое использование джинн-силы в непосредственной близости может причинить вред им… или нам. Посему предлагаю проникнуть в БМ с помощью джинн-силы, но дальше действовать старым проверенным способом, под кодовым названием КВ. — Он улыбнулся и пояснил: — Кража со взломом.
— Но как мы это сделаем? — спросила Филиппа.
Нимрод побарабанил пальцами по стеклу, проверяя его на прочность.
— Нужна паяльная лампа. Это ведь на самом деле не стекло, а пластик. Биться не бьется, зато плавится как масло.
— Здорово, — сказала Филиппа. — А можно мы наденем на голову черные чулки? Или свитера с высоким воротом? Как в кино про налетчиков?
Нимрод поморщился:
— Мы же не налетчики.
— Тем не менее мы планируем попасть сюда незаконным путем, — возразил ему Джон.
Нимрод покосился на группу туристов, которые, громко хихикая, поочередно фотографировались с мумией, и демонстративно отвернулся от витрины со скипетром.
— Повтори погромче, — прошипел он Джону. — А то, боюсь, тебя не все слышали.
Потом он принялся тщательно оглядывать зал 65, точно что-то искал. Джон проследил за его взглядом.
— Что ты ищешь? — поинтересовался мальчик.
— Ищу, где спрятаться, когда мы вернемся сюда вечером.
— А как же камера наблюдения? Ведь увидят.
— Не увидят. Мы будем находиться внутри некоего контейнера.
Джон понимающе кивнул, увидев, как один из туристов достал из рюкзачка бутылку кока-колы и начал пить.
— Точно, мы же можем спрятаться где угодно, хоть в бутылке от кока-колы.
— Вот-вот, — подтвердил Нимрод. — Главное, не привлекать внимания.
Джон прошел в противоположный конец зала и наклонился — вроде как на мумию посмотреть. На самом же деле взгляд его был устремлен на зазор между дном витрины и ковровым покрытием на полу.
— Мистер Джалобин может незаметно оставить такую бутылочку под одной из витрин с мумиями. А мы будем сидеть внутри, — сказал он.
— Пожалуй, это вариант, — задумчиво сказал Нимрод Он провел указательным пальцем по краю витрины и проверил, много ли пыли осталось на пальце. — Судя по накопившейся грязи, я рискну предположить, что убирают тут далеко не каждый день.
Нимрод поскреб подбородок, размышляя над планом Джона.
— Да, так и сделаем. БМ закрывается в пять. Мы вернемся сюда в бутылке, незадолго до закрытия. Мистер Джалобин поставит бутылку под витрину с этим покойничком, а когда стемнеет, мы материализуемся и примемся за работу.
Пока дядя рассуждал, Джон читал текст на витрине с мумией:
— «Неизвестный. Высокопоставленный египтянин Девятнадцатой династии». — Джон покачал головой. — Жуткая судьба. Оказаться после смерти под стеклом в музее. Не хотел бы я быть выставлен на всеобщее обозрение. У этого бедняги даже имени нет. И у соседа его тоже. Вот невезуха.
— По-моему, просто ужас, — сказала Филиппа. — Были живые люди. С именами, друзьями, родителями, детьми… Такие, как мы. Ну не точно как мы, но люди же! По какому праву их тут выставили? Надо принять закон и все это запретить.
— Думаю, скоро примут, если еще не приняли, — заметил Нимрод. — В Британии на все есть закон, не запретили только невежд и идиотов. Правда, сейчас меня больше интересуют пропавшие джинн Эхнатона, а не юридические права этого мешка с костями. Думаю, что через пять тысяч лет после смерти ему уже все равно, где он находится. Я, например, предпочел бы, чтоб меня выбросили в море, на съедение рыбам. Считаю, это только справедливо, учитывая, сколько рыбы съел я сам в этой жизни… Кстати, не пора ли нам поесть? Время-то обеденное.
В ресторане «Плющ», где Нимрода хорошо знали, им подали корнуоллского краба и дуврского палтуса. Потом в скобяном магазинчике на Семи Углах они купили паяльную лампу, и Нимрод испробовал ее на пластиковом стекле собственной оранжереи. Не считая премерзкого запаха плавящейся пластмассы, эксперимент прошел удачно. На отверстие размером с большую тарелку ушло минут пятнадцать.
— Будем надеяться, что у охранников не очень развито обоняние, — сказала Филиппа. — Жуть как воняет.
Примерно в три часа дня Джон выпил кока-колы, и Джалобин дочиста вымыл бутылку. Близнецы нарядились, как подобает случаю, то есть ограблению, а именно: надели свитера с высоким воротом, намазали лица сажей и прихватили рюкзаки. Единственная уступка, на которую, «идя на дело», согласился Нимрод, состояла в том, что он надел не красный, а темный костюм и черную шляпу с полями. После чего он произнес свое слово-фокус и вместе с племянниками очутился в пустой бутылке.
— Вот, примите-ка, — сказал он, вручая близнецам по угольной таблетке. — Возможно, нам придется провести здесь несколько часов. — Он улыбнулся. — Время, как известно, относительно.
— Если мне что-то не нравится в жизни джинн, — начала Филиппа, — так это сидение в бутылке.
