Кстати, Чубайс зря ставил кавычки к слову «запись». Генеральная прокуратура признала запись подлинной.[995]
Но кто «подбрасывал в прокуратуру» Анатолий Борисович так и не сказал, храбрясь, что он не боится этого «московского Уотергейта»: «Конечно, определённые политические группы мечтают о крупномасштабном скандале. Но скандал возможен только в том случае, если общество глубоко сомневается в исходе прошедших выборов. Если население считает, что демократия у нас и впрямь „вылезла из коробки“… Но это не так. Более того, к чести проигравших надо сказать, что они признали результаты выборов».[996]
Анатолий Борисович, как обычный политик новой России, оказывается склонён к демагогии. Стоит обратить внимание, как он пытается увязать скандал, в котором сам замешан, с признанием исхода выборов президенте, да ещё и подтянуть в защиту лидера КПРФ. Даже, если президент выбран в полном соответствии с духом и буквой закона, это ещё не значит, что его приближённые имеют право публично говорить неправду.
Однако, демагогией российских политиков того времени нормальных людей не удивишь. Лучше вернёмся к Борису Николаевичу.
14.12.5. Как известно, у Ельцина была привычка время от времени понижать людей и наблюдать за ними. Не проявляет ли обиду? Не ругает ли бывшего благодетеля? И если пострадавший ведёт себя хорошо, то он может снова взлететь наверх. Недаром с опаской писали: «Бывший телохранитель по-прежнему вхож к хозяину, пользуется его доверием. И имеет возможности влиять. Сегодня — из-за кулис, завтра — может быть, на должности руководителя администрации президента».[997] Значит, нужно продолжить добивать казалось бы, уже побеждённого.
Позже Коржаков напишет, что ему стало ясно, кто именно обострял обстановку.[998] Но конкретного имени он так в своей книге и не напишет. Хотя прочитавший её сразу предположит кто эти злопыхатели.
Победителям Коржакова нужно было закрепить победу, т.е. сделать отставку Коржакова окончательной. Что для этого нужно? Прежде всего, довести до президента нужную информацию. Это основное. И такая информация появилась в СМИ. Еженедельник «Собеседник» написал: «Документы свидетельствуют: майор Коржаков официально отправлен на пенсию в 1989 году — как раз тогда Борис Николаевич начал свой очередной взлёт к вершинам власти. Чем же занимался майор с осени 1987 по 1989 год? Сие неведомо никому. Зато известно, что числился в кадрах КГБ и зарплату получал именно там. Выполнял задание руководства под видом неформальной охраны Ельцина ? Бывшие боссы Коржакова наотрез отказываются говорить на эту тему. Документов, подтверждающих реальность увольнения майора Коржакова из „органов“ в том самом 1989-м, никто не видел. Как утверждают знатоки кадровой системы, если и предположить действительность увольнения майора, то уж в действующий резерв он обязательно должен быть зачислен и связи с родной конторой потерять не мог. Догадки, догадки… Факт лишь один: именно в тот период Борис Ельцин попадает под жёсткую опеку и прессинг чекистов, а в его окружение активно внедряются осведомители».[999]
Все это, похоже, на бред. Но разве нет людей, которые способны поверить во всякую чушь? Или хотя бы начать сомневаться. Потом другим путём доводится другая подобная информация и ложь становится постепенно столь похожей на правду, что уже и вериться в это. Технологию этого мы уже описывали во второй книге,[1000] есть и другие примеры.[1001]
14.12.6. Сам Коржаков после отставки продолжал пока ещё хранить какую-то верность президенту РФ. Во время второго тура голосования он публично сказал, что проголосовал за Ельцина и соврал, что не знает о его состоянии здоровья.[1002]
Он продолжал приходить на службу, ездил играть в теннис в Президентский клуб,[1003] давал рекомендации своим уже бывшим подчинённым. Но постепенно его перестали везде пускать. Правда, уже после выборов.
Молчание Коржакова было крайне важно для успеха второго тура выборов. Но не менее важно было и другое молчание.
14.12.7. «…Ельцинский штаб не мог допустить, чтобы „чёрная касса“ вновь стала предметом гласности. Замять это дело могла только прокуратура. „До третьего числа (второй тур выборов) нам никакого шума не надо“, — по словам Илюшина, сказал он генеральному прокурору Юрию Скуратову. Во время встречи с Чубайсом Илюшин позвонил Скуратову. „Юрий Ильич, — сказал ему Илюшин, — вот какой вопрос возник: можно было бы сделать таким образом, чтобы документы, которые к вам придут (из ФСБ), ни к кому, кроме вас, в ближайшее время не попали? И чтобы они у вас некоторое время полежали до совета с Борисом Николаевичем …, после того как вы с ними ознакомитесь лично… Потому что у нас есть сведения опасаться того, что это очень быстро перетечёт, если кто-то у вас будет заниматься другой, в стан наших противников. …Да, пусть это лучше полежит у вас лично, и никому не передавайте в производство. А потом подумаем, ладно? Потому что нам это нежелательно“.[1004]
Прокуратура выполнила просьбу. «Однако этот случай, несмотря на всю обнаруженную грязи в правительственных кругах, не сыграл решающую роль в избирательном процессе».[1005]
Сначала «коробку» называли провокацией. «Потом по нескольким телеканалам прошла совершенно другая версия: западную валюту никто не подбрасывал…, а просто на эти полмиллиона не было соответствующих документов, а когда они через несколько часов были представлены, Лисовский и Евстафьев были из-под ареста…освобождены».[1006]
А что же коробка с 500 тысячами долларов? «Прокуратура начала расследовать дело о коробке с валютой на основании нескольких обвинений: незаконные операции с иностранной валютой и мошенничество. 5 января 1997 года обвинение в незаконных операциях с иностранной валютой было снято — валютные сделки перестали караться по закону. Дело по обвинению в мошенничестве и краже было прекращено 7 апреля 1997 года, не потому, что Коржаков и его сотрудники плохо сделали своё дело, — просто никто не знал, откуда взялись деньги.
«Исчерпав все возможности, следствие не установило источник, из которого были получены изъятые доллары, — объяснил генеральный прокурор. — Факт причинения кому-либо ущерба подтверждения не нашёл. Не установлен и законный владелец указанной валюты. Все эти обстоятельства позволили следствию сделать вывод об отсутствии признаков мошенничества или иного преступления». Другими словами, раз никто не знал, кому принадлежали 500 тысяч долларов, как можно утверждать, что их похитили».[1007]
Сложно сказать, чего больше в этих словах цинизма или угодничества. Впрочем, что ещё можно ожидать от высокого должностного лица, которому просто-напросто нельзя поступить по иному. Иное для него означает отставку, а высокая должность так привлекательна.
Вот после отставки такие люди становятся уже более откровенными. «Летом 1999-го Скуратов, уже отлучённый от должности, вспоминал:
«Меня попросили, чтобы эти материалы не стали достоянием общественности, чтобы вокруг не было поднято шумихи. Да, я сделал это, но не вижу здесь никакого нарушения закона: есть тайна следствия. Если же такое обращение трактовать как просьбу притормозить расследование, этого как раз сделано не было.
