В этот момент, из рации раздался голос Саши, он спросил:

— Серый, ты разбудил Батю?

Я дунул в микрофон, и сказал:

— Я уже внимательно тебя слушаю. Что случилось, почему стоим?

— Батя, тут такое дело, похоже, все водоплавающие корыта нас преследуют, — ответил Саша, потом немного помолчал и продолжил:

— Уже начали мешать нашему движению. Флюр прямо чуть не наехал на торчащий винт какого–то судна. А ты скажи Малому, чтобы он аккуратно подъезжал к нам, потом захвати фонарь и на лыжах подъезжай к этому кораблю. Будем на месте думать, что делать дальше. Флюр уже там, я с Викой тоже сейчас туда тронусь. Вон, вижу уже, что и Володя с Колей подтягиваются. Все, пока, до встречи.

Рация замолкла, я посмотрел на Сергея и произнес:

— Ну, что стоим, ты же все слышал. Давай, подъезжай потихоньку к грузовому УРАЛу, и пойдем смотреть на это корыто.

Сергей, включив дополнительный прожектор над кабиной, начал медленно подползать к вездеходу нашего первого экипажа. Приблизившись, он встал параллельно ему, этим он дополнительно осветил лежащее практически на боку судно.

Действительно, буквально метрах в тридцати находился длинный снежный вал, у ближайшего к нам окончания его нелепо торчал только один корабельный винт, его легко было узнать — нижняя лопасть была полностью свободна от снега. Я вылез из ГАЗона, надел лыжи и подъехал к группе наших ребят, стоящих у самого этого винта и что–то горячо обсуждающих. Они спорили, к какому типу принадлежит это судно. Флюр, немного возбужденный, утверждал:

— Да, наверняка, это какая–нибудь большая баржа. Я объехал вокруг этого корыта. Длина корабля около 140 метров — конечно, великовато для обычной баржи. Трюм у этого судна открытый и там внавалку лежит щебень. Половина его высыпалась, и внутри трюма образовались пещеры, не засыпанные снегом.

Саша же, пытался ему возражать, говоря:

— Да ладно, Хан, у тебя любое судно, которое не на море — это корыто или лоханка, в лучшем случае — баржа. Ты бы лучше внимательно изучил материалы из ноутбука, взятого из каюты капитана. Там есть хорошая подборка всех типов судов. Пока ты катался на лыжах, разглядывая трюмы, я ее просмотрел. И доверяя твоему глазомеру о длине этого судна, могу сказать — скорее всего, это теплоход серии Волга—Дон. А в этой серии много судов с открытыми трюмами. Оно шириной более 16 метров, а это как раз соответствует высоте этой снежной горы, если допустить, что вода из водохранилища ушла, и судно легло боком прямо на грунт.

Подъехавший Сергей с ходу ввязался в разговор, он сказал:

— Да что вы спорите, ни о чем? Какая, нахрен, разница, что это за корабль! Самое главное в нашем деле — это, есть ли тут топливо и как, особо не задерживаясь, его добыть? Вот, что нужно обсуждать! А вообще, чем лясы точить — лучше быстрее встать на стоянку, похлебать горячего супчику, да нормально выспаться.

На этих словах Флюр и Саша дружно засмеялись, потом Флюр, продолжая изредка пофыркивать, произнес:

— Ну, ты и чудило — Малой! А ради чего, мля, мы тут, на морозе, глотки рвем! Ты хоть понимаешь, что точно определив тип судна, мы сможем быстро добраться до танков с соляркой. Или ты хочешь опять ковыряться трое суток, перекидывая эти горы снега?

И, обращаясь уже ко мне, он продолжил:

— Эх, Батя, вот бы этой горе мышц, еще и мозгов побольше — цены бы этому Санчо Панса не было.

В разговор опять вступил Саша:

— Да ладно тебе, Хан, наезжать на парня. Ты лучше дело говори — что сам–то предлагаешь?

Флюр, оглядев всех, усмехнулся и изрек:

— Как будто вы не знаете мои предложения — взрыв, только взрывом мы проложим путь к столь вожделенному топливу. Так уж и быть, я готов пожертвовать своим последним резервом тола, чтобы пробить борт этой посудины. Саня, если ты уверен, что это Волга—Дон, то тогда, по схеме, мы легко найдем, где расположены танки с топливом, пробиваем там борт и, насосом, выкачиваем солярки столько, сколько нам нужно. Перед этим, из гранатомета сбиваем снег с нужного места, лопатами, или снегоуборщиком все там подчищаем, и я начинаю священнодействовать. Думаю, часов за десять мы все это сделаем.

Он посмотрел на Володю и добавил:

— Если, конечно, наш Интендант расщедрится на хорошую жрачку, ну и, естественно, на дополнительный стимул…

— Слушайте, а на кой ляд нам вообще тут задерживаться, — вдруг выдал Николай, — по всем расчетам у нас и так горючего хватит до Новороссийска, к тому же, мы и взять–то сможем тонны две, не больше.

— Расчеты — расчетами, а полные баки и цистерна нам явно не помешают, — подвел я итог разговору и добавил, — к тому же, немного времени у нас есть, вряд ли, исходя из нынешних температур, Средиземное море начнет таять раньше конца апреля.

Потом, глядя на Сашу, спросил:

— Санек, а реально это — гранатометом очистить борт от снега, а потом толом пробить ход к танкам этого теплохода. Не получится ли большой звиздец этому кораблю, да и нам — грешным?

Он, даже не думая, ответил:

— Насчет звиздеца, это вряд ли, тем более, мы, на всякий случай, отъедем подальше. А вот поможет ли стрельба из гранатомета, то тут — не знаю, но, по любому, стрелять надо, хоть лишний снег собьем. Корабль лежит на боку с уклоном градусов тридцать, образовалась хорошая железная горка, поэтому, снег должен сверху хорошо пойти, к тому же, ему есть, где собираться — вон какая ложбина образовалась у днища. У этого типа теплоходов емкости с топливом находятся внизу, даже ниже, чем дизеля, поэтому, если не убрать верхний снег, при взрыве завалит пробитое отверстие и его придется откапывать вручную. Здесь есть еще один нюанс — борта могут быть двойные и взрывать придется два раза.

Выслушав это, я оглядел всех наших водителей и спросил:

— Будем откапывать это топливо или ну его, побережем наши силы?

Общий настрой высказал Сергей:

— А чего не размяться–то! Пока ехали, уже все, наверное, мозоли на заднице натерли. К тому же, нормально поесть, да и поспать на кроватях можно будет. Ведь сейчас не так уж и холодно, всего–то -25 градусов — работать можно.

Выслушав это, я стал давать распоряжения:

— Так, тогда начинаем ставить лагерь по нашей обычной схеме, только не меньше, чем в километре отсюда. Потом пообедаем и укладываемся спать. Сейчас второй час ночи, допустим, что в четыре часа уже все улягутся, значит, подъем в десять часов утра. Затем, Саша и Флюр, на рабочем модуле ТТМа подъезжают к теплоходу и с крыши вездехода, гранатометом, сбивают снег в нужном нам месте. Ну а потом уже будет видно, что дальше делать. Да еще, чуть не забыл — Максим, ты залезь в наш кунг и затопи печку, ну а ты, Володя, предупреди наших дам, чтобы начинали готовить обед. Все, по коням — время пошло!

Народ стал расходиться по своим вездеходам. Минут через двадцать мы уже начали устраивать новый лагерь, а около трех часов ночи все уже сидели за столом в нашем кунге и обедали. Этот ночной обед был очень тихим и быстрым, проходил без особых разговоров и обсуждений. Все чрезвычайно измучились долгой дорогой и мечтали поскорее принять горизонтальное положение. Я уже в половине четвертого лежал на своем спальном месте и как будто издали слышал, как убирались последствия нашего пиршества. Как обычно, заботу о мужском бытовом благополучии несли наши жены.

На следующее утро я проснулся от шума отдаленных взрывов, подскочил от неожиданности и получил ощутимый удар по голове, наткнувшись на перекладину второго уровня наших нар. Громко выругавшись, я даже разбудил лежащего рядом Володю, который привстал, удивленно смотря на меня и участливо, спросил:

— Ты что, Толь? Неужели даже тебя уже укатала такая жизнь, что кошмары снятся?

— Какие, нахрен, кошмары…? Ну, Конь и спроектировал нары, мог бы, гад, сантиметров на пять перекладину повыше сделать, — сказал я, потом снова матюгнулся и продолжил:

— Уже второй раз головой долблюсь, наверное, такую шишку набил, что теперь шапку без местного наркоза не натянешь. Слушай, Володь, ты никаких взрывов не слышал?