Гитлер вообще проявлял большой интерес к техническому оснащению армии и энтузиазм в отношении моторизации армии. Он сразу принял идеи Гудериана о мобильной танковой войне и делал все для развития танковых войск. Еще до объявления всеобщей воинской повинности в 1933 г., Гитлер, интересуясь моторизацией войск, посетил полигон в Куммерсдорфе. Гудериан писал в мемуарах, что с 1890 г. только один канцлер, а именно Бисмарк, проявил однажды интерес к развитию вооружений армии, посетив Куммерсдорф.
С тех пор, до Гитлера, ни одного канцлера здесь не было{81}. Кроме того, Гитлер безоговорочно поддерживал новаторов в армии, что и было причиной первоначальных головокружительных успехов вермахта в войне. Эти новаторы (например, Гудериан) не были самыми старшими офицерами в вермахте и без поддержки канцлера ничего бы не смогли сделать. Гудериан отмечал: «Генерал Бек был благородным человеком старой школы с уравновешенным, даже слишком, характером. Он, однако, не имел никакого представления о современной сложной технике, а в качестве помощников он подбирал людей, придерживавшихся одинаковых с ним взглядов. Поэтому центральный аппарат армии превратился со временем в реакционную клику, с которой чрезвычайно трудно было работать… Повсюду, где бы Бек ни появлялся, он оказывал парализующее влияние. В каждом новом деле он видел только трудности и был полон всевозможных опасений»{82}. Гитлер с присущим ему инстинктом сразу понял значение новых методов ведения войны и безоговорочно поддерживал офицеров, которые их развивали еще до объявления всеобщей воинской обязанности. Можно сказать, что сторонниками мобильной войны при нападении на Францию были сам автор плана Манштейн, Гитлер и Гудериан…{83} Правда, в политических вопросах Бек оказался куда прозорливее, чем его молодые коллеги. Генерал-полковник Людвиг Бек происходил из старой офицерской гессенской семьи. Он родился в 1880 г., посещал гимназию, потом поступил офицером в 15-й артиллерийский полк в Страсбурге. В 1913 г. он стал капитаном при Генштабе (Iа). В Веймарскую республику Бек был командиром именно того полка, в котором два офицера — лейтенанты Шерингер и Людин — были отданы под суд и исключены из вермахта из-за того, что вступили в НСДАП и пытались создать в армии партийную ячейку: всякая политическая деятельность в армии была запрещена конституцией. После 1933 г. Бек не был уволен из рейхсвера только благодаря заступничеству генерала фон Хаммерштейна (начальник, отдела личного состава войск, известный своими резкими антинацистскими высказываниями){84}. Когда Гитлер пришел к власти, Бек был уже командиром дивизии, а 1 октября 1933 г. был назначен руководителем войскового ведомства (Truppenamt), которое с 1 июля 1935 г. стало называться Генштаб сухопутных войск.
17 марта 1935 г., в тот самый день, когда в 1813 г. королевским указом Пруссия была призвана к оружию и к борьбе против французских захватчиков[4], Гитлер объявил о введении всеобщей воинской повинности. «Декларация Стрезы» от 14 апреля 1935 г. (англо-франко-итальянский протест против нарушения Версальских установлений) не произвел на Гитлера никакого впечатления. С 1935 г. рейхсвер по причине введения всеобщей воинской обязанности (Wehrpflicht) стал именоваться «вермахтом» (Wehrmacht). Немецкий филолог Виктор Клемперер указывал на то, что слово «рейхсвер» указывает более на пассивный, оборонительный характер вооруженных сил, а «вермахт» — на активный, агрессивный. Клемперер писал, что слово Macht (мощь, сила) столь же любимо нацистами, как и слово Volk (народ){85}. Впрочем, еще закон об армии Веймарской республики гласил, что «вермахтом немецкой республики является рейхсвер» (Die Wehrmacht der deutschen Republik ist die Reichswehr). В служебной переписке и обращениях уже с середины 20-х гг. говорили именно о вермахте{86}. Исходя из этого, трудно точно сказать, почему слово «вермахт» идентифицируется именно с нацистским временем.
июня 1935 г. был подписан немецко-английский договор о размерах английских королевских военно-морских сил (Royal Navy) и немецкого военного флота (Kriegsmarine): Гитлера абсолютно не волновали цифры, касающиеся допустимого водоизмещения немецких судов. Для него наиболее существенным было то, что победители 1918 г. безмолвно прошли мимо нелегальных немецких вооружений, строительства Люфтваффе и санкционировали запрещенные Версальским миром военно-морские вооружения. Тем самым ненавистный Версальский договор был превращен в клочок бумаги, а это приветствовали не только нацисты, но и армия и вся Германия — все, что Гитлер делал, разрушая Версальскую систему, встречало почти безоговорочную поддержку немцев, не говоря уже об армии, для усиления которой все это и предпринималось. Знаком особого расположения Гитлера к руководству армии было присвоение военному министру Вернеру фон Бломбергу звания генерал-фельдмаршала по случаю удачной авантюры 7 марта 1936 г. — введения немецких войск в Рейнскую демилитаризованную зону. Это была честь, которую после окончания Первой мировой войны никому не оказывали: даже Геринг был всего лишь генерал-полковником. В качестве верховного главнокомандующего Люфтваффе, Геринг был подчинен Бломбергу, в качестве же министра воздушного транспорта равен ему, а как ближайший сотрудник и «наследник» Гитлера — стоял во властной иерархии Третьего Рейха гораздо выше. Однако именно Бломберг представлял Германию на коронационных торжествах в Лондоне в мае 1937 г.
Военный министр Бломберг, бесспорно, был убежденным и лояльным сторонником Гитлера, со стороны командующего вермахтом Фрича чувствовалась некоторая дистанция к нацистам без какой-либо оппозиционной активности, но они оба пали жертвой интриг Геринга и Геббельса. Фельдмаршал Люфтваффе Кессельринг вспоминал, что ему, как и большинству офицеров, хотелось, чтобы фон Фрича публично реабилитировали, восстановив в прежней должности, но в конце концов он пришел к мысли, что Гитлера и фон Фрича слишком многое разделяло. Фон Фрич не раз демонстрировал холодность прусского офицера, воспитанного в духе старых традиций рейхсвера, по отношению к Гитлеру, не скрывавшему своего австрийского происхождения. Кессельринга поразила также «усталость и мрачная торжественность» выражения лица Гитлера, когда он на своем командном пункте узнал о гибели фон Фрича в бою{87}.
По всей видимости, Гитлер не забыл недружелюбного отношения фон Фрича к СС, его вызывающей манеры предоставлять в армии убежище политически неблагонадежным{88}. Трудно себе даже представить военного министра, который бы сознательно действовал против Гитлера: дело в том, что в связи с расширением армии влияние нацистской идеологии и практики постоянно росло — в вермахт вливалось все больше молодежи, прошедшей через всевозможные партийные организации: ГЮ, СА, РАД, СС. Бломберг с удовлетворением доносил руководству партии о том, что в 1934 г. процент бывших партийных активистов среди поступивших на службу составил 65,8%{89}. Со временем, понятно, этот показатель непрерывно рос, и армия неуклонно нацифицировалась.
Дело Фрича-Бломберга стало исходной точкой для генеральской оппозиции Гитлеру — именно после 1938 г Эрих Гепнер, Карл Генрих фон Штюльпнагель, Эр-вин фон Вицлебен, а также адмирал Вильгельм Кана-рис и Людвиг Бек встали в оппозицию к нацистскому режиму. Однако эта оппозиция была до крайности половинчатой, поскольку никаких решительных оснований, способных оправдать мятеж, не было. Между тем Гитлер инстинктивно чувствовал недружелюбное отношение многих высших офицеров. Однажды в беседе с Гудерианом он подробно изложил историю возникновения своего недоверия к генералам, начиная с момента формирования армии, когда Фрич и Бек создали для него ряд трудностей, противопоставив его требованию о немедленном создании 36 дивизий свое предложение ограничиться 21 дивизией. Перед оккупацией Рейнской области генералы также предостерегали его; при первых признаках неудовольствия французов они были готовы отвести войска обратно. Бек возражал Гитлеру по чешскому вопросу и не принял никакого участия в его решении{90}.
