— Ты, наверное, имеешь в виду Домино?

— Угадала. И раз уж именно ты притягиваешь все взоры, как крючок с соблазнительной наживой, я поставлю восемь против пяти, что ты можешь, если захочешь, рассказать мне более чем достаточно о Домино и его банде мазуриков.

— Ну, они тут обретаются дней семь-десять, и они неплохие.

— Они замечательные!

— Они говорят, что скоро займут всю зону Лос-Анджелеса...

— Помедленней немного. Я не совсем понимаю...

— Я считаю их вполне серьезными.

— Кому как не тебе знать это.

— И позволь, Шелл, сказать тебе еще кое-что.

— Вперед!

— Они не просто серьезны, они вполне способны провернуть задуманное. Эти парни самые крутые из тех, кого я когда-либо знала.

— Что-то не верится.

— Тебе лучше поверить в это. И если ты встанешь на их пути, они тебя просто пристрелят.

— Минутку. Я теряю голову, мне кажется. Да, именно так и происходит. Не так уж плохо потерять башку. В самом деле это очаровательно. Продолжай. Я всегда жил, подвергаясь опасности. Почему? Почему они меня пристрелят?

— Они хотят контролировать весь город, вот и все. И никто и ничто не остановит их.

— Обалдеть можно от их наглости.

— Почему это тебя интересует?

— Меня всегда это интересовало. С детских лет.

— Но почему именно они?

— Ну, они такие выдающиеся. Какой глупый вопрос ты задаешь, Лилли?

— Они прилетели сюда из другого города.

— Чего?

— Из Питсбурга или откуда-то еще. Мне кажется, из Питсбурга. Но ты, наверное, уже сам знаешь, откуда?

— Нет. Ты просто насмехаешься надо мной.

— Но, Шелл, зачем мне это? Я сообщаю тебе только то, что они говорили в открытую.

— Без шуток. Как ты думаешь, они не откажутся поговорить со мной?

— Почему бы и нет. Но будь с ними осторожен.

— Как скажешь.

— Я думаю, что они уже убили одного человека.

— Полагаю, они вполне на это способны.

— Ты собираешься сделать с ними что-то сегодня ночью, Шелл? Поэтому ты здесь?

— Ну... Я что-то запутался немного...

— Что ты все лепечешь? Ты сегодня какой-то не такой, не в себе.

— В этом все и дело. Мне не следовало слушать весь твой вздор, Лилли.

— Можешь называть мои слова вздором, но я слышала все от самого Ники, то есть от Домино. А он главный в... в банде, как ты ее называешь.

— Домино. Ага. Помолчи минутку. Я, кажется, врубаюсь.

— Кто пробудил у тебя интерес к Ники? — прервала она меня. — Полиция? Твой друг капитан?

Она знала, что капитан Фил Сэмсон из центрального отдела по расследованию убийств — мой лучший друг и что он и другие ребята из отдела нередко помогали мне, когда я занимался каким-либо срочным делом.

— Нет, не полиция. Один клиент... э-э... нанял меня, можно сказать, для того, чтобы покончить с бандой Домино. Во всяком случае я постараюсь засадить хоть некоторых или сделать этот: район неуютным для них. — Я усмехнулся. — Может, даже заставлю улететь обратно в Питсбург.

Но я тут же перестал усмехаться, испугавшись, что сказал слишком много. Лилли могла наболтать мне о Домано в надежде, что я проговорюсь и она сможет передать сказанное мною Ники. Я в этом сомневался, но нельзя было исключать такого подвоха. Ники вполне мог ей нравиться, несмотря на ее неуважительные замечания.

Я пытался мысленно классифицировать, что именно она сообщила о нем. Но тут Лилли спросила:

— Шелл, ты же вроде закрыл дверь, когда вошел?

Я резко обернулся. Дверь я закрыл, но сейчас она была приоткрыта почти на дюйм. Если кто-то там в коридоре подслушивал, мне следовало принять кое-какие меры. Я уже напряг мышцы ног, чтобы встать, когда в проем просунулась голова Ники Домано. Он дружески кивнул мне и обратился к Лилли:

— Могу я попросить тебя выйти на минутку, дорогуша? — голос его был слаще торта.

Она поколебалась, потом кивнула и встала. Я тоже поднялся. Домано придержал открытой дверь для нее, и она вышла.

Секунд через десять он вернулся вместе с двумя мужиками. Один — толстомясый, плоскомордый с безрадостным выражением лица, другой — парень из-за столика Домано, высокий, узкобедрый и широкоплечий, с бледной физиономией и родинкой на левой щеке. Вполне обычное лицо, если бы не глаза.

Мне приходилось видеть подобные. Глубоко посаженные, пустые, как космос, и холодные, как центр ада. Я считаю, что ад должен быть холодным. Огонь — это энергия, энтузиазм, мощь, теплота. В его глазах ничего этого не было, во всяком случае никакой теплоты. Они выглядели так, словно их украли у трупа.

И он был молод — не старше двадцати пяти. Интересно, что за каких-то двадцать пять лет сделало его глаза такими холодными?

Домано заговорил все еще приторным, располагающим голосом:

— Вы ведь Шелл Скотт, не так ли?

— Верно, — я сделал шаг назад, чтобы видеть их всех сразу.

— Я слышал о вас, Скотт. Мы — я смело это говорю — находимся по разные стороны забора.

— Ага. Вас понял.

— Я случайно услышал, что вы говорили Лилли перед моим приходом.

— Случайно?

— Именно. Пришел повидать Лилли и не знал, что она не одна. В общем, я услышал немного из вашей беседы. Но я предпочитаю разговор насилию или стрельбе.

— Пока возражений нет.

— Пока разговариваешь — не стреляешь, так?

— Ага, для этого создали ООН. Что дальше?

— Я не хочу неприятностей с вами, Скотт. У вас есть репутация. Даже там, откуда я приехал. Я хочу, чтобы все были счастливы и дружелюбны. Живи и давай жить другим!

— Мир — это замечательно!

Я вел себя не совсем так, как ему, очевидно, хотелось. Но я подозрителен, не верю всему, что говорят люди. Тем более, если они бандиты или лжецы.

— Вы пришли сюда, чтобы сказать мне это? — поинтересовался я. — Вы и два ваших... друга, втроем?

Раздражение промелькнуло на его красивом лице. Красивом, если вам нравятся типы, похожие на сутенеров. Конечно, у него черные волосы, волнистые, как море в шторм, но на них было слишком много гусиного жира или чего-то похожего. Прекрасный римский нос, правда, немного тонковатый. Полные губы, большие белые зубы и сносный подбородок. Не было ничего дурного в его чертах по отдельности, но собранные вместе они выдавали какую-то слабину. Может, у меня просто было такое ощущение? Может, меня обижало то, что он был гораздо красивее меня. Но на самом деле я об этом не думал, тем более, что практически любой мужик красивее меня.

— Вы любите болтать, не так ли? — спросил он.

— Мне это говорили.

Он снова примерил на себя приятное выражение лица.

— Ладно, это не имеет значения. Я говорю вам правду. Мы не хотим неприятностей. Я привел ребят, чтобы вы познакомились с ними, знали их и не наделали ошибок. — Он сделал паузу. — Вы, наверное, знаете, что я Ники Домано?

Я кивнул.

— А это — Чарльз, — он указал на толстую, мускулистую обезьяну. — Чарльз Хэйнер. Его также зовут «Башка». Вы слышали, вероятно, о нем?

— Ни разу.

Башка улыбнулся несколько глуповато и протянул руку со словами:

— Все правильно. Никто из нас не хочет неприятностей.

Может, они действительно имели это в виду, но сомнения не покидали меня. Однако я пожал его руку. Сначала я напружинил ноги, потом схватил кончики его пальцев, чтобы он не мог сжать мою ладонь, и продолжал наблюдать краем глаза за Домино. Как я и говорил, я — подозрителен. Может быть, слишком подозрителен.

— А это — Джэй, — продолжил Домино. — Джэй Верм.

Я взглянул на Джэя, когда он стремительно придвинулся ко мне. Слишком быстро. Я все еще косил глазом на Домано, несмотря на это слишком быстрое движение, и случайная мысль пронеслась в моем мозгу. Домано сказал, что привел двух подручных познакомить со мной, но перед этим он также сказал, что не знал, что Лилли была не одна. Так как же он привел их, не зная, что я здесь?

Но не время было играть в головоломки, как и не время было обращать столько внимания на Джэя Верма. Но это сочетание его движения и моей мимолетной мысли задержало мой взгляд на нем на лишнюю секунду, повернуло мою голову затылком к Домано.