— Да, Джозефиной, но мы будем звать ее Джо. — Марта подняла глаза и посмотрела на свою подругу. — Видишь, теперь я вновь могу произносить имя Джо с улыбкой. Хотя я и подумать не могла, что когда-нибудь это случится.

От имени газеты «Ланкашир пост» Клайв, который все еще работал в ней, пригласил фотографа в домик на Глоуб-стрит, чтобы сфотографировать Марту и ребенка.

— Пусть снимков будет несколько, — посоветовал он ему. — Один — с мужем, и еще один — с детьми. Да, кстати, теперь у них есть кошка, точнее, котенок. Сфотографируйте и его тоже, если можно.

Эдгар Гендерсон, редактор «Ланкашир пост», решил, что общее семейное фото получилось наиболее удачным. Оно было опубликовано в газете на следующий день и перепечатано ведущими газетами страны, которые следили за репортажами из цикла «Дорога Марты». На снимке Марта сидела с Джо на руках, Карло стоял у нее за спиной, а Джойс и Франк — по бокам. Лили и Джорджи присели на корточки у ног матери, а Тарзан, пушистый черный котенок, лежал впереди всего семейства.

В прекрасный солнечный июльский день, когда от запаха моря воздух в городе буквально искрился свежестью, Клайв привез Марте газеты, напечатавшие ее фотографию. Она чистила на кухне картошку, а Джо мирно спала в корзине для белья на столе в гостиной. Вытерев руки о фартук, Марта налила воды в чайник. Клайв еще никогда не видел ее такой счастливой, но в глазах у нее светилась легкая грусть, заметить которую мог только тот, кто знал историю ее жизни. Он боялся, что эта грусть не исчезнет уже никогда.

— Нет, вы только посмотрите сюда, — сказала она, драматическим жестом обводя комнату.

— Куда, Марта? — послушно спросил Клайв. Очевидно, она вновь решила показать ему, какой чудесный у них домик, что проделывала регулярно.

— Раковина, настоящая раковина, с сушильными досками с обеих сторон. — Марта отступила на шаг и принялась созерцать раковину с видом знатока, любующегося великолепным произведением искусства. — И шкаф с тремя полками, газовый обогреватель и вешалка для одежды. Когда мы жили в Кингз-корт, мне так ее не хватало.

— А где вы берете горячу воду? — Клайв забыл поинтересоваться этим, когда покупал дом.

— Вода нагревается на кухонной плите. Кипяток для чая я грею на огне в камине. А вон там стоит духовой шкаф. Прямо сейчас в нем томится тушеная баранина, которую я подам к ужину. — Она лукаво взглянула на него. — Надо быть мужчиной, чтобы совершенно не разбираться в таких вещах.

Они перешли в гостиную, где Марта взглянула на Джо и повесила чайник на крюк в камине, показывая Клайву, как он покачивается над огнем.

— Люди стали присылать деньги после того, как увидели вашу фотографию, — начал Клайв, когда они уселись. — И еще подарки для малышки, и для Лили и Джорджи тоже.

— Все-таки как много хороших людей на свете! — со слезами в голосе воскликнула Марта. — Подарки я с удовольствием приму, но деньги передайте на благотворительность, как и раньше.

После того как ее путешествие завершилось, ей прислали больше ста фунтов, но Марта наотрез отказалась взять хоть пенни.

— Иначе получится, будто мне платят за смерть Джо, — упорствовала она. — Наверняка в Англии найдутся тысячи семей, которым эти средства нужнее, чем нам.

— И просьбы об интервью продолжают поступать, — напомнил ей Клайв.

— Пожалуйста, напишите в газете, что у нас все в порядке, — попросила она его, — поблагодарите всех за подарки. — Марта уставилась на огонь. — Сегодня утром пришло письмо, — помолчав, сказала она. — Оно было адресовано в Кингз-корт, но кто-то принес его сюда. Хотите прочесть?

«Дорогая миссис Росси,

Вы не знаете меня — я понял это, когда нашел письмо Джо, которое он начал писать вам, чтобы рассказать о своей жизни во Франции, но так и не окончил его (письмо забрали военные, иначе я переслал бы его вам).

Меня зовут Реджи Моулз, я сержант. С вашим сыном мы познакомились в Кале, где он жил в лагере вместе с другими несовершеннолетними мальчишками, ожидая отправки обратно на родину. Поскольку он оказался очень смышленым юношей, да еще умел читать и писать, его откомандировали ко мне в центр связи в Сент-Омер. Джо настоял на том, чтобы взять с собой своего приятеля Альби.

На тот случай, если вам интересно, как жил Джо до того, как погиб, уверяю вас, что мальчишки замечательно проводили время. Альби оказался хорошим кашеваром, а ваш Джо целыми днями колесил по окрестностям на велосипеде, развозя приказы и сообщения, пока Альби на кухне готовил нам ужин. Иногда Джо брал Альби с собой, что и случилось в тот день, когда на них наткнулся капитан Уитли-Невилл. Через двое суток Джо погиб, а Альби получил тяжелое ранение.

Мне не следует так говорить, миссис Росси, но с тех пор, как это случилось, не проходит и ночи, чтобы я не молился о том, чтобы этот капитан умер страшной смертью. Он не имел никакого права посылать мальчишек в окопы.

Еще я хочу рассказать вам об Эмили, собаке, которую Джо спас от неминуемой гибели. Сейчас она уже совсем здорова, и мы с ней стали лучшими друзьями. Если мне не позволят взять ее с собой на родину, я, пожалуй, предпочту остаться во Франции. Мы с этой псиной твердо решили не расставаться.

Что ж, пора заканчивать это письмо. Я могу лишь добавить, что был счастлив познакомиться с вашим замечательным сыном. Он заслуживает медали за то, что спас Альби.

Остаюсь ваш, в печали и надежде, что эта жестокая война скоро закончится,

Реджинальд Моулз.»

Побывав в гостях у Марты, Клайв отправился на Док-роуд, битком забитую экипажами. Там можно было встретить моряков со всего мира с цветом кожи от снежно-белого до угольно-черного. До Клайва долетали обрывки слов, которых он никогда не слышал. В ноздри ему лезли незнакомые запахи, в глаза бросались невиданные зрелища: например, три девочки-китаянки, сидящие в тележке, которую везла за собой женщина на велосипеде. Мимо прогарцевала белая лошадь, увешанная гирляндами из бумажных цветов; за нею проследовал экипаж с высокой трубой, из которой клубами валил дым. Клайв понятия не имел, что это за агрегат и как он называется.

Однако же ему была известна судьба капитана Уитли-Невилла, о котором упомянул сержант Моулз в своем письме к Марте.

В последнее время Клайв стал регулярно читать «Манчестер гардиан», чтобы не выпускать из виду своего приятеля Алекса Скотта. Однажды на глаза Клайву попалась заметка, сообщавшая о смерти боевого офицера, но не на поле боя, а дома, во время отпуска в городке Абингдон в графстве Оксфорд. Внимание Клайва привлекла, в первую очередь, фамилия офицера — Уитли-Невилл. И Клайв вспомнил, что Альби именовал его «дьяволом».

Алекс вызвался провести расследование и спустя некоторое время сообщил, что капитан, принимавший участие в сражении при Лоосе, покончил с собой, но по указанию Военного министерства газетам было запрещено называть истинную причину смерти.

Клайв до сих пор не решил, стоит ли рассказывать Марте правду. Вероятно, совершить самоубийство капитана подтолкнули решения, которые он принял во время боя, и творившийся вокруг него кровавый кошмар. Не исключено, что он считал себя лично ответственным за смерть молодого Джо Росси.

Вздохнув, Клайв вновь подумал о том, почему посреди этого уголка Ливерпуля, в котором жизнь бьет ключом, его опять терзают тоска и уныние. Он не мог избавиться от них с тех самых пор, как вернулся вместе с Мартой из Лондона. Ему чего-то недоставало; его жизнь была лишена цели и смысла. В то время как тысячи молодых людей погибали во Франции, он ничем не мог им помочь.

Но ведь он обязан хоть что-нибудь для них сделать. Обязан внести свою лепту. Потому что когда эта проклятая война закончится, а он даже не попытается принять в ней участие, он будет терзаться угрызениями совести до конца своих дней. У Клайва не было желания убивать кого-либо, даже немцев, но ведь существовали и другие способы оказать посильную помощь.