Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Бадак (носорог), бадак! — кричали люди со всевозможными интонациями страха и ярости.

Всемирный следопыт 1926 № 07 - _24_str33.png
— Бадак, бадак! — кричали в страхе сакайцы. Огромный носорог, почуяв запах тигра, ринулся из чащи, одним ударом наклоненной головы смял клетку и вспорол своим рогом бок тигру. На пути он убил одного и сшиб еще двух сакайцев и, не обращая больше ни на кого внимания, снова скрылся в чаще джунглей, хрюкая и визжа.

Наконец, мне с трудом удалось освободиться из цепких зарослей. Я выскочил на дорогу и сразу увидел лежавшую на земле смятую клетку. Тигр лежал, прижатый ее обломками; кровь била ручьем из страшной раны в его боку, и он ревел при каждом вздохе. Рев его наполовину заглушался гомоном человеческих голосов. Шагах в десяти от клетки лежали три сакайца; один из них, как потом оказалось, был уже мертв, два другие — тяжело ранены. Все остальные кричали и возбужденно жестикулировали.

Носорог выскочил из джунглей, опустил голову и ринулся вперед, — все это произошло в одно мгновение и с такой быстротой, что люди, несшие клетку, не успели ее бросить и отскочить в сторону. В своем стремлении добраться до тигра огромное животное убило на пути одного и сшибло двух других сакайцев. Одним ударом наклоненной головы оно смяло клетку и вспороло своим рогом бок тигру. От удара, нанесенного мчавшимся с максимальной скоростью огромным телом носорога, клетка вместе с тигром отлетела вперед на добрых двадцать шагов. С громким ревом, хрюкая и визжа, носорог скрылся в чаще джунглей: он почуял запах тигра, нанес ему смертельный удар и теперь, не обращая больше на него внимания, вернулся восвояси.

Носорог — очень близорукое животное, но обоняние у него чрезвычайно острое. На тигра он бросается всегда, руководствуясь при этом исключительно обонянием. На слона же носорог никогда не бросится, — эти два огромные животные как будто боятся друг друга. Хотя для слона — носорог вовсе не опасен, как противник, когда он, подобрав кольцами хобот, идет в атаку на носорога, выставив свои бивни.

С другой стороны, тигр не противник для носорога и никогда не примет с ним боя. У тигра нет достаточно крепкого оружия против него. Самое крупное животное, на которое он рискует нападать, это буйвол; он убивает его, переламывая ему шею. Стоя на задних лапах, он вскидывает передние — одну на плечо, другую на бедро буйвола и, схватив зубами животное за шею, быстро откидывает свою голову назад и кверху, чем и переламывает ему позвонки. Этого, конечно, тигр с носорогом сделать не может и вообще вряд ли мог бы он пробить его плотную шкуру. Тигр далеко обходит его, зачуяв его издали. Вообще тигр далеко не такой могучий и бесстрашный зверь, каким его многие себе представляют. Один леопард уступит дорогу тигру, но уже два небольших леопарда бесспорно справятся даже с крупным тигром. В одну минуту они нанесут противнику укусов и царапин больше, чем тигр может это сделать в три. Среди диких животных даже и одной породы я не встречал чего-либо, что походило бы на дружбу или на чувство родственной привязанности. Черный леопард не остановится перед боем с пятнистым леопардом; дикие звери — инстинктивно взаимные враги.

Наш тигр, сраженный своим естественным врагом, делал отчаянные усилия, чтобы освободиться из-под обломков клетки. У меня не оставалось надежды на возможность спасти его; единственное, что я мог сделать, это сократить его страдания. Я взял свое ружье у носильщика, который в разговоре отчаянно им размахивал, и одной разрывной пулей покончил с тигром. Затем я немедленно принялся за одного из раненых сакайцев. Из самых чистых кусков белья, которое было на мне, я сделал ему повязку на голову и приладил из остатков клетки лубки для его переломленной ноги. Рана на спине второго сакайца была так тяжела, что я со своими хирургическими познаниями должен был отступиться от ее лечения.

Я заставил малайцев делать из уцелевших частей клетки носилки для раненых. Малайцы были до крайности возбуждены и встревожены, и я не в силах был сдержать их волненье, — с новой силой их охватил страх перед Букит Ганту. Они были убеждены, что носорог был воплощением злого духа и что его послала Гора Духов, которая не хотела отпустить живым из своих тенистых лесов одного из своих гостей. Их возбужденные рассказы представляли собой смесь истины, фантастики и, наконец, самой явной лжи.

Один из них утверждал, что носорог был «белый»; не в том смысле, как мы называем вид носорога «белым носорогом», который, в действительности, даже не так бел, как белый слон, — а «белый», как привидение или, как «зубок младенца», по определению рассказчика. Другой говорил, что это была кормящая самка, что он видел, как она скрылась в джунглях, подталкивая перед собой рогом своего детеныша. Правда, именно таким способом самка носорога направляет своего детеныша в открытых местах, но никоим образом рассказчик не мог этого видеть в чаще леса.

Самка носорога — самая примерная мать среди зверей. Как заботливая нянька, ухаживает она за своим детенышем и водит его всегда перед собой, подталкивая рогом.

В джунглях для носорога найдется много причин к раздражению. Главным образом, досаждают его насекомые, вечно гоняющиеся за ним и устраивающие свои жилища в глубоких складках его кожи. По моим наблюдениям, можно легко заменить купанье для носорога в неволе простым почесыванием закругленной палкой вдоль складок его кожи, — этим соскребываются насекомые, и носорогу доставляется большое облегчение.

Убитого сакайца унесли домой три его соплеменника. После нападения носорога здоровыми и невредимыми оставалось только пять сакайцев, — их было недостаточно, чтобы позаботиться о раненых. К тому же я чувствовал себя ответственным за постигшее их несчастье и хотел сделать все, что было возможно для обеспечения хорошего ухода за ними.

Если бы я даже и решился отправить их обратно в их дома, построенные, как гнезда, в ветвях деревьев, — я не мог бы заставить малайцев повернуть назад и итти снова по направлению к Букит Г акту.

Когда мы тронулись в путь к селению Ван Мата, в этот раз вместо переносной клетки с тигром мы несли двое носилок. Здоровые сакайцы странными односложными звуками попрощались со своими односельчанами, с одним из которых им уже не суждено было больше увидеться: его позвоночник оказался переломленным, и он умер еще до прихода нашего в селенье.

Хотя он, по мнению малайцев, верующих магометан и последователей пророка, и был презренным язычником, поклонником многих богов, пожирателем нечистой пищи, одним словом, «грязью», — все же они похоронили его достойным образом: тело обернули в простыню и пропели над его могилой надгробные песни. Может быть, это было сделано в знак благодарности судьбе за то, что никто из их соплеменников не пострадал.

Отказавшись от мысли в ближайшем будущем добраться до Горы Духов, я решил, что в следующий раз, если мне суждено будет туда итти, я возьму уже с собой даяков — охотников, не боящихся ни людей, ни зверей, ни привидений.

Всемирный следопыт 1926 № 07 - _25_str35.png

Бобровый городок.

Рассказ Ч. Робертса.

Всемирный следопыт 1926 № 07 - _26_gorodok.png

I. Под ледяной кровлей.

Пробиваясь тонкими струйками вниз, через покров снега и прозрачного голубого льда, резкий зимний солнечный свет озарял коричневое дно пруда почти с летней яркостью. Подо льдом вода и теперь была так же тепла, как летом, потому что пруд питали ключи, бившие из такой глубины, что температура их почти не менялась под влиянием времен года. Кое-где со дна поднимался росток водоросли, свежий и зеленый, как в июне месяце.

В наземном же мире в эту пору проносился надо льдом и снегом такой сильный и холодный ветер, что даже выносливые северные деревья трещали под его дуновением и очень немногие из северных, привычных к стуже животных, обитавших в этой глуши, имели мужество бороться с ним, несмотря на терзавший их холод. Большинство из них забились поглубже в свои логова под стволами упавших деревьев или посреди густой, хвойной поросли, тревожно ожидая, когда сдастся суровый мороз и стихнет буйный ветер.

13
{"b":"261743","o":1}