- Ты целуешься, как женщина, - внезапно севшим голосом выговорил он. - Как самая похотливая девчонка, которую мне когда-либо удавалось завалить.
- Гораздо лучше, - поправил я мягко. Не скажу, что сравнение слишком мне польстило, но я понимал, что в устах барраярца это признание ценно. Должно быть, он и вправду не знал ничего лучше, чем здешние женщины - особы, насколько я понял, озабоченные ужасами естественной репродукции и связанными с ними нелепыми обычаями, всячески препятствующими чувственному наслаждению.
- И можешь дать? Ну, как женщина? - Эту фразу он произнес со странным выражением, и в его голосе мне послышались одновременно усмешка, смущение и непонятный вызов. Познавательный разговор оживляло то, что мы так и не изменили позы, оставаясь: я - лежа навзничь на мягком, к счастью, спальном мешке, а укрощенный барраярец - распростершись на мне, причем уже вполне добровольно.
Интересно, разве я похож на человека, не желающего потакать мелким прихотям любовника? Предпочесть изо всех вариантов любовного сношения именно стиль "ветвь ивы гнется под ветром" - банально. Есть вещи поэффектнее, на которые я способен в постели, но для неискушенного в тонкостях варвара моих способностей хватит и тут. Однако говорить это бессмысленно. Во-первых, я уже подметил за ним склонность не верить утверждениям, пока те не подкрепятся опытом. Во-вторых, столь изысканную и сложную вещь вряд ли удастся объяснить на словах, или, как говорят тут, "на пальцах" - хотя пальцев для краткого курса по основам предмета было бы вполне достаточно. Но, клянусь родовым гримом, теперь я отнюдь не намеревался щадить своего очаровательного противника и ограничиваться изложением основ...
- Даже если я скажу "да", зачем верить врагу на слово? - ответил я в тон. - Проверь.
Безграничные терпение и выдержка, которые я проявлял весь вечер, уговаривая молодого варвара на соблазнительные для него же самого действия, кажется, принесли свои плоды. Он впился в меня взглядом, словно желая прочитать мысли (разумеется, телепатия - всего лишь сказки, однако я порадовался, что честно сосредоточен сейчас лишь на предвкушении удовольствия), упрямо мотнул головой и подытожил: - А вот сейчас и проверю!
Последовав, наконец, похвальному здравомыслию, барраярец тут же деловито принялся за мою одежду, точно опасаясь, что пауза способна подточить его решимость. Герметичная застежка полевой формы на какое-то время поставила его в тупик - нет сомнений, ему раньше если и приходилось что-то проделывать с гем-офицерами, то никак не раздевать их. Терзая безвинную застежку, он бурчал под нос вполголоса, но мой совершенный слух без труда различал слова:
- Так и скажу: имел я этого гем-лорда... если только распакую...
Застежка щелкнула, распавшись, под моим снисходительным прикосновением, и барраярец сумел воочию убедиться, что летный комбинезон "змеиная кожа", с которого снято статическое напряжение, теряет объем и жесткость, снимаясь одним движением руки вместе с тонким внутренним техно-трико.
А затем я предоставил недоверчивому барраярцу исчерпывающее эмпирическое доказательство справедливости моих слов, а также генетического превосходства расы гемов над дикими линиями скрещивания и высокой эстетики - над инстинктом размножения. Впрочем, конкретно эта дикая линия продемонстрировала некоторые полезные для закрепления в геноме качества: например, поразительную выносливость и энергию без применения каких-либо традиционных стимуляторов.
Я уже говорил, что из меня плохой поэт? Мои трехстишия делаются лишь жалким отражением переполнявших меня чувств. Но даже в отражении на взволнованной ветром поверхности пруда можно узнать луну и восхититься ею, верно?...
Кисть новичка
Направит наставник, уча
Чертить иероглиф.
*
Сакура гнется
Под бешеным ветром.
Ветер крепчает.
*
Зверя преследует
Неутомимый охотник
В логове самом.
*
Когда разрубит
Топор древесную плоть,
Земля содрогнется.
*
Тигр с драконом
Сразились. Кто же сильней?
Тот, кто подвижней!
*
Гром гремит,
Молния яростью пышет...
Радуга скоро.
*
Мой сад расцветал
Этой весною шесть раз
Милостью неба.
***
В палатке сгустился ночной мрак, непроницаемый даже для моего острого зрения. Примитивный нагреватель погас. Отыскивать и надевать летную форму на ощупь должно быть неудобно и совершенно неизящно, и я, лежа в ленивом расслаблении, старался хоть немного отсрочить этот момент. Сберегая тепло, я прижался к барраярцу теснее, натягивая на обоих второй спальный мешок. Капитан повернул ко мне лицо - в темноте я почувствовал на своей щеке дыхание, когда он произнес с непривычно мягкой усмешкой:
- Чего тебе еще? Озабоченный ты...
- Чем? А-ау-э... - Я зевнул и потянулся, вжимаясь в теплое молодое тело. - Ты же завтра намерен меня обменять? - Завтра наступит утром, а сейчас мне не хотелось делать ничего. Даже генетическая проба, с мыслей о которой все началось... да провались она к демонам. Для серьезных целей этот образец пригодиться не может, а в виде ностальгического сувенира чересчур хлопотен.
- Уж постараюсь. - В качестве междометия капитан помянул нечто, запутанным образом связанное с процессом естественного размножения и мне, по недостаточному знанию барраярских обычаев, неизвестное. - Долго на ваши церемонии меня... гм, моего терпения не хватит.
- Ты себя недооцениваешь, - дружески утешил я барраярца. - У тебя хорошие генетические задатки. - Мне захотелось поделиться моими наблюдениями, пусть даже со слушателем, не способным оценить мои аналитические выкладки. - Удивительно! Давно доказано, что применительно к роду человеческому естественный отбор неэффективен, но ты - просто чудо дикой селекции. Физическое развитие, восприимчивость, половая выносливость... Может, ты прошел специализированную тренировку?
Мой любовник совершенно неэстетично, с бульканьем, расхохотался. - Тре... ох, тренировку! По утрам... членом... ведро воды поднимаю! - выговорил он сквозь всхлипы.
Нет, до утонченности и понимания действительно важных материй барраярцам поистине далеко. - Мальчишка, - вздохнул я и приобнял его за плечи. - Наивный, неискушенный мальчишка. Жаль, что у меня нет времени побольше тебя... искусить.
- Мужчину отличают по делам. И на войне, и в койке, - непреклонно заявил капитан, но тут же зевнул и обнял меня, и я почувствовал полнейшее нежелание начинать новый спор. В конце концов, нам не дано понять друг друга, даже познав. Его губы были возле моего уха, сонным голосом он прошептал: - Ты вряд ли старше меня, мой шелковый на ощупь гем-лорд. Сколько тебе лет?
Глаза у меня уже слипались, и я ответил лаконично: - Сорок два.
Мой сонный любовник с невнятным, специфически местным, возгласом подскочил было как ужаленный, дернувшись из-под моей руки.
- Иди спать, - заплетающимся языком взмолился я, - ну чем ты недоволен? Это естественное преимущество цивилиза-а-а... - на этот раз я зевнул так, что рисковал вывихом моей многострадальной нынче челюсти. - Долгая юность плоти - это прекрасно. И твоя молодость - тоже... - мои веки сомкнулись, и я уснул.
