Стихи о гордой красоте Как нежданного счастья вестник, Ты стоишь на пороге мая, Будто сотканная из песни, И загадочная, и простая. Я избалован счастьем мало. Вот стою и боюсь шевелиться: Вдруг мне все это только снится, Дунет ветер… и ты – пропала?! Ветер дунул, промчал над садом, Только образ твой не пропал. Ты шагнула, ты стала рядом И чуть слышно спросила: «Ждал?» Ждал? Тебе ли в том сомневаться! Только ждал я не вечер, нет. Ждал я десять, а может статься, Все пятнадцать иль двадцать лет. Потому и стою, бледнея, И взволнованный и немой. Парк нас манит густой аллеей, Звезды кружат над головой… Можно скрыться, уйти от света К соснам, к морю, в хмельную дрожь. Только ты не пойдешь на это, И я рад, что ты не пойдешь. Да и мне ни к чему такое, Хоть святым и не рвусь прослыть. Просто, встретив хоть раз большое, Сам не станешь его дробить. Чуть доносится шум прибоя, Млечный Путь, как прозрачный дым… Мы стоим на дороге двое, Улыбаемся и молчим… Пусть о грустном мы не сказали, Но для нас и так не секрет, Что для счастья мы опоздали, Может статься, на много лет. Можно все разгромить напасти. Ради счастья – преграды в прах! Только будет ли счастье – счастьем, Коль на детских взойдет слезах? Пусть иные сердца ракетой Мчатся к цели сквозь боль и ложь. Только ты не пойдешь на это, И я горд, что ты не пойдешь! Слышу ясно в душе сегодня Звон победных фанфарных труб, Хоть ни разу тебя не обнял И твоих не коснулся губ. Пусть пошутят друзья порою. Пусть завидуют. В добрый час! Я от них торжества не скрою, Раз уж встретилось мне такое, Что встречается только раз! Ты не знаешь, какая сила В этой гордой красе твоей! Ты пришла, зажгла, окрылила, Снова веру в меня вселила, Чище сделала и светлей. Ведь бывает, дорогой длинной, Утомленный, забыв про сон, Сквозь осоку и шум осинный Ты идешь под комарный звон. Но однажды ветви раздвинешь – И, в ободранных сапогах, На краю поляны застынешь В солнце, в щебете и цветах. Пусть цветов ты не станешь рвать, А, до самых глубин взволнованный, Потрясенный и зачарованный, Долго так вот будешь стоять. И потянет к лугам, к широтам, Прямо к солнцу… И ты шагнешь! Но теперь не пойдешь болотом, Ни за что уже не пойдешь! 1960 Песня-тост
Парень живет на шестом этаже. Парень с работы вернулся уже, Курит и книгу листает. А на четвертом – девчонка живет, Моет окошко и песни поет, Все понежней выбирает. Но парень один – это парень, и все. Девчонка одна – девчонка, и все. Обычные, неокрыленные. А стоит им встретиться – счастье в глазах, А вместе они – это радость и страх, А вместе они – влюбленные! «Влюбленный» не слово – фанфарный сигнал, Весеннего счастья воззвание! Поднимем же в праздник свой первый бокал За это красивое звание! Месяцы пестрой цепочкой бегут, Птицы поют, и метели метут, А встречи все так же сердечны. Но, как ни высок душевный накал, Какие слова бы он ей ни шептал, Влюбленный – ведь это не вечно! Влюбленный – это влюбленный, и все. Подруга его – подруга, и все. Немало влюбленных в округе. Когда же влюбленные рядом всегда, Когда пополам и успех, и беда, То это уже супруги! «Супруги» – тут все: и влюбленности пыл, И зрелость, и радость познания. Мой тост – за супругов! За тех, кто вступил Навек в это славное звание! Время идет. И супруги, любя, Тихо живут в основном для себя. Но вроде не те уже взоры. Ведь жить для себя – это годы терять, Жить для себя – пустоцветами стать, Все чаще вступая в раздоры. Муж – это муж, и не больше того. Жена есть жена, и не больше того. Не больше того и не краше. Но вдруг с появленьем смешного птенца Они превращаются в мать и отца, В добрых родителей наших! И тост наш – за свет и тепло их сердец, С улыбкой и словом признания. За звание «мать»! И за званье «отец»! Два самые высшие звания! 1960 Разрыв Битвы словесной стихла гроза. Полные гнева, супруг и супруга Молча стояли друг против друга, Сузив от ненависти глаза. Все корабли за собою сожгли, Вспомнили все, что было плохого. Каждый поступок и каждое слово – Все, не щадя, на свет извлекли. Годы их дружбы, сердец их биенье – Все перечеркнуто без сожаленья. Часто на свете так получается: В ссоре хорошее забывается. Тихо. Обоим уже не до споров. Каждый умолк, губу закусив. Нынче не просто домашняя ссора, Нынче конец отношений. Разрыв. Все, что решить надлежало, решили. Все, что раздела ждало, разделили. Только в одном не смогли согласиться, Это одно не могло разделиться. Там, за стеною, в ребячьем углу, Сын их трудился, сопя, на полу. Кубик на кубик. Готово! Конец! Пестрый, как сказка, вырос дворец. – Милый! – подавленными голосами Молвили оба. – Мы вот что хотим… – Сын повернулся к папе и маме И улыбнулся приветливо им. – Мы расстаемся… совсем… окончательно… Так нужно, так лучше… И надо решить. Ты не пугайся. Слушай внимательно: С мамой иль с папой будешь ты жить? Смотрит мальчишка на них встревоженно. Оба взволнованы… Шутят иль нет? Палец в рот положил настороженно. – И с мамой, и с папой, – сказал он в ответ. – Нет, ты не понял! – И сложный вопрос Каждый ему втолковать спешит. Но сын уже морщит облупленный нос И подозрительно губы кривит… Упрямо сердце мальчишечье билось, Взрослых не в силах понять до конца. Не выбирало и не делилось. Никак не делилось на мать и отца! Мальчишка! Как ни внушали ему, Он мокрые щеки лишь тер кулаками, Никак не умея понять: почему Так лучше ему, папе и маме? В любви излишен всегда совет. Трудно в чужих делах разбираться. Пусть каждый решает, любить или нет, И где сходиться, и где расставаться. И все же порой в сумятице дел, В ссоре иль в острой сердечной драме Прошу только вспомнить, увидеть глазами Мальчишку, что драмы понять не сумел И только щеки тер кулаками. 1961 |
