– Вы сказали правду, – заметила Шейла. – Действительно, я считаю за честь хоть чем-то помочь ей и вновь услышать, как она играет.

Паттерсон сосредоточенно разрезал хвост омара. Эта женщина озадачивала его. То ли она говорит серьезно, то ли подтрунивает над ним. Неужели она не понимает, что за все труды должна отблагодарить его в постели? Или действительно воображает, что по горло занятый заместитель управляющего банком взвалит на себя новую ношу и угостит ее дорогим обедом, ничего не ожидая взамен, за исключением слов благодарности?

– Да, ей это понравилось. – Омар просто таял во рту. – Итак, она хочет вас видеть. Кстати, она спросила, не нашел ли я кого-то еще, и я ответил, что такая женщина у меня есть, на случай, если она сочтет вас слишком молодой. – Он посмотрел на Шейлу, ожидая ее реакции, но та продолжала есть рыбный пирог, словно и не поняла, что ее строптивость может быть наказана. – Видите ли, мисс Олдхилл, дело это довольно тонкое. Мне нельзя терять доверие миссис Морели-Джонсон. Сами понимаете, банк не может разбрасываться такими клиентами. И я обязан подстраховаться запасным вариантом. Надо отметить, ваша соперница в большей степени соответствует требованиям миссис Морели-Джонсон. У нее обширный опыт, и ей пятьдесят пять лет. Миссис Морели-Джонсон встретится с ней в десять утра. С вами – в одиннадцать. Потом она примет решение.

Шейла кивнула:

– Конечно. – Этот холодный, сдержанный тон всегда так раздражал Хэммета. – Я понимаю.

Они доели пирог, и Паттерсон дернул шнур колокольчика, вызывая официанта.

– Десерты тут превосходные. Клубничный шербет…

– Мне только кофе, пожалуйста.

– Два кофе, – сказал Паттерсон официанту, пока тот убирал грязную посуду, потом вытащил из кармана тяжелый золотой портсигар, еще один подарок миссис Морели-Джонсон, и предложил Шейле сигарету.

Они закурили, официант накрыл стол для кофе и снова оставил их вдвоем.

– Мистер Паттерсон, что, по-вашему, мне следует сделать, чтобы выглядеть менее привлекательной?

Паттерсон изучающе посмотрел на нее.

– Изменить прическу. Никакой косметики. Наденьте что-нибудь темное. Юбка должна быть ниже колен. Никаких высоких каблуков.

– Вы, однако, специалист, – удивилась Шейла. – Я последую вашим указаниям.

Паттерсон достал из нагрудного кармана очки, строгие, с оправой прямоугольной формы, и положил их на стол.

– Я хочу, чтобы вы надели эти очки. Купил их после разговора с миссис Морели-Джонсон. В них обычные стекла. Разумеется, совсем не обязательно носить их постоянно, только в ее присутствии. Они полностью изменят ваш облик.

Официант принес кофе. Когда он ушел, Шейла надела очки, встала, подошла к настенному зеркалу. Вернулась к столу.

– Вы совершенно правы, мистер Паттерсон… очень дельное предложение, благодарю вас. Едва ли вы могли оказать мне бóльшую услугу.

Паттерсон прижал указательный палец к ямочке на подбородке.

– Я просто хочу, чтобы вы получили это место. Я даже готов поспорить, что вы его получите, и в будущем мы будем часто видеться. Так что не пора ли нам отвыкать от мистера Паттерсона и мисс Олдхилл? Меня зовут Крис, Шейла.

– Конечно.

Неожиданно она улыбнулась, впервые за время их знакомства. И даже в очках показалась ему ослепительной.

– Ради бога, снимите эти очки… в них вы похожи на школьную мымру.

Шейла рассмеялась и сняла очки.

– Так лучше? – Она пододвинула к нему сахарницу. – Я пью без сахара.

– Я тоже. Значит, мы обо всем договорились. Вы придете в отель «Плаза-Бич» к одиннадцати утра. Скажете портье, что миссис Морели-Джонсон ждет вас, и назовете свою фамилию. Я его предупредил. Так что вас пропустят.

– Вы не упускаете ни одной мелочи, Крис.

– Стараюсь. – Паттерсон самодовольно улыбнулся. – О, ваше жалованье. Вашим казначеем буду я, поскольку веду все ее счета. Прежняя компаньонка получала сто долларов в неделю… разумеется, не считая жилья и питания. Вы будет жить в ее пентхаусе. У вас будет своя комната, с телевизором… со всем необходимым. Я предложил ей платить вам сто сорок долларов. Она согласилась. Вас это устроит?

– Спасибо. Такой щедрости я не ожидала.

Лицо Паттерсона вытянулось. Он-то рассчитывал на нечто большее, чем спасибо. В конце концов, сто сорок долларов в неделю, на всем готовом, – чертовски хорошее жалованье, а она восприняла его слова как должное. Ему-то пришлось потрудиться, чтобы старуха согласилась с такими условиями.

Они допили кофе. Возникла неловкая пауза, затем Шейла повернулась и выразительно посмотрела на плюшевое канапе. Паттерсон проследил за ее взглядом.

– Вас что-то заинтересовало? – как бы между прочим спросил он.

– Я просто подумала, что канапе иногда может оказаться весьма кстати. – Взгляд Шейлы остановился на нем. – Да еще задвижка на двери.

У Паттерсона гулко застучало сердце.

– Задвижка не нужна. – Голос его дрогнул. – После кофе сюда никто не зайдет.

Шейла не мигая смотрела на него. Ему стало не по себе.

– Вам это известно по собственному опыту?

Он натянуто улыбнулся:

– Можно сказать, да.

– Крис… – Шейла вдавила окурок в пепельницу, на ее губах появилась легкая улыбка. – Я привыкла платить долги, но не так.

– Ну что вы! Как можно, Шейла… – Паттерсон изобразил возмущение. – Это ничего не значит… Никак не связано… Я не хочу, чтобы вы…

– Пожалуйста! – Шейла подняла руку. – К сексу я отношусь серьезно. Я думаю, это одна из тех немногих радостей, что Бог дал человеку. Но я не могу снять трусики, задрать платье до шеи и лечь на плюшевое канапе в кабинете дорогого ресторана, куда не заходят официанты после того, как подан кофе. Повторю, я всегда плачу долги. Давайте вернемся к этому после того, как я получу работу.

Пожалуй, впервые за свою сознательную жизнь Паттерсон не нашелся с ответом. Он также почувствовал, что краснеет, а на лбу его выступили капельки пота. Он, в общем-то, и не верил в легкую победу, но и не ожидал такой откровенности.

– О чем вы говорите, – забормотал он. – Откуда у вас такие мысли…

Шейла отодвинула кресло.

– Я позвоню вам, как только узнаю ответ.

Она встала, и Паттерсон теперь смотрел на нее снизу вверх.

– Вы уже хотите уйти?

– Мне пора. Перед сном я должна написать несколько писем, а время позднее.

Теперь у Паттерсона отпали последние сомнения в том, что встретил он женщину неординарную, перед которой его обаяние бессильно. Но желание обладать ею нисколько от этого не уменьшилось. Правда, он понял, что решение будет принимать она. «Я всегда плачу долги».

«Терпение», – сказал он себе.

– Как вам будет угодно.

И он последовал за Шейлой к двери. Пока он подписывал чек, она вышла на улицу. Пару минут спустя Паттерсон присоединился к ней.

– Не знаю, как мне благодарить вас, Крис. Вы подарили мне такой приятный вечер и взяли на себя столько хлопот с…

– Будем надеяться, что наши усилия не пропадут даром. – В голове вертелись ее слова: «К сексу я отношусь серьезно. Я думаю, это одна из тех немногих радостей…» Похоже, она не отказывалась лечь с ним в постель.

Швейцар подогнал «уайлд кэт» к дверям ресторана. До отеля «Франклин» они доехали молча. Перед тем как выйти из машины, Шейла наклонилась к Паттерсону, коснулась губами его щеки. И умчалась, прежде чем тот успел обнять ее.

– Спокойной ночи, Крис… еще раз благодарю.

Каблучки застучали по ступеням, и она скрылась в вестибюле, где ее дожидался Хэммет.

На следующее утро Паттерсон, войдя в кабинет, тяжело вздохнул, увидев на столе две аккуратные стопки корреспонденции.

Он провел беспокойную ночь, думая о Шейле. Она высказалась ясно: «Я не могу снять трусики, задрать платье до шеи и лечь на плюшевое канапе». Ни одна из знакомых ему женщин никогда не сказала бы такое. Но с другой стороны, ее прямота вселяла надежду. Говорить так могла только женщина опытная, много повидавшая на своем веку. Ему не нравилось, что Шейла сразу раскусила его. От нее не укрылось, что ему более всего хочется уложить ее в постель. Неужели мысли его читались как открытая книга? И еще, весь вечер она полностью контролировала ситуацию, а он к такому не привык. Более того, это его раздражало. Откуда у нее такое непоколебимое спокойствие? Она нисколько не поддалась его обаянию. Раньше такого не бывало. «Я всегда плачу долги».