— Как прошла попытка переправиться через канал? — спросил он у сержанта.

Чья-то рука протянула ему кружку с дымящейся жидкостью.

— Пейте, господин лейтенант. Это кофе с настойкой.

Бодуэн не торопился с ответом. Субейрак перекладывал из одной руки в другую дурацкую овальную кружку, обжигавшую ему руки. Эта кружка — тоже одна из блестящих идей интендантства! Никогда солдат не мог выпить напиток горячим. Металл обжигал губы, а когда края кружки остывали, напиток был уже чуть теплый! Бодуэн невозмутимо заговорил:

— Осторожнее с огнем, ребята. Это спиртовка, господин лейтенант. Она хорошо замаскирована.

— Я ничего не видел, — сказал Субейрак. Ну, так как же, Бодуэн?

— Да переправы, собственно, и не было, господин лейтенант. Приказ о ней получило только отделение Шеваля.

Карта боя встала перед глазами Франсуа. Опорный пункт занимал бывший взвод Субейрака, состоявший из трех отделений. При каждом имелся ручной пулемет. Одно из них, во главе с Бодуэном, располагалось слева на каменистой дороге, по которой только что пришел Субейрак. Вторым отделением, стоявшим на триста метров правее, командовал Шеваль, а третье с капралом Луше находилось позади. Разумеется, Бушё пристроился со своим КП к третьему отделению, позади всех!

— Отделение попыталось переправиться два часа тому назад, — продолжал Бодуэн. — Мы стянули в одно место все лодки. В нас бросили дюжину гранат, но они не долетели и разорвались в воде. А потом стали стрелять справа.

— Фрицы?

— Да нет, наша береговая охрана. Огонь открыл взвод Ватру. Ему ответил немецкий пулемет. Мы слышали, как свистели пули. Вот и всё.

— Как так, всё?

— Да так. Бушё заявил, что двигаться дальше слишком опасно и что он идет доложить обо всем начальству.

— Ну да, в них бросали гранаты, — сказал Субейрак, стараясь быть объективным.

— Господин лейтенант, гранаты бросают каждую ночь. Боши переплывают Эн, прощупывают полосу земли между рекой и каналом и уходят. Днем никого нет. Матиас решил во что бы то ни стало перед вылазкой пробраться туда, и сам все осмотрел. Немцев там нет.

— Матиас. Ладно, я это запомню, — сказал Субейрак. — А пока что ведите меня на КП старшего сержанта Бушё.

Они молча прошли несколько сот шагов по пустырям, оврагам и лугу и остановились перед небольшим сараем. Субейрак толкнул дверь и зажег свой электрический фонарь. Это была садовая сторожка, откуда выбросили все инструменты. Старший сержант Бушё лежал на спине, без куртки, и спал с ангельской улыбкой на лице. Он любил комфорт и устроил себе ложе из двух тюфяков и огромной пронзительно-желтой перины, добытых в соседних домах. Он утопал в пуху, старший сержант Бушё!

Субейрак направил луч фонаря прямо в безусое лицо своего бывшего помощника. Бушё заворочался, прячась от света. Лейтенант осветил постель, ящик, служивший столом, запыленную нераспечатанную бутылку бургундского и большую открытую коробку сардин, где жидким золотом блестело масло. Луч снова скользнул по лицу Бушё. Субейрак переложил фонарь в левую руку и поднял правую, сжав ее в кулак. Но тут Бушё с ворчанием повернулся на бок. Взору лейтенанта предстал его профиль, который казался еще женственнее, чем фас, и не гармонировал с ним, словно фас и профиль сержанта принадлежали двум разным людям. Хотя Субейрак замечал это и раньше, но сейчас его поразило, насколько этот человек походил в профиль на Анни! Франсуа медленно опустил руку. Он схватил старшего сержанта за плечо и тряхнул.

Унтер-офицер неуклюже скатился с перины и тюфяков, рубаха его смешно пузырилась над рыжими галифе. Растрепанный, обалдевший, он вытянулся перед офицером, моргая от света.

— Слушаю, господин майор…

— Твое счастье, что это не майор, — сказал лейтенант Субейрак, который вообще редко к кому обращался на «ты». — Одеться, да поживее!

— Господин лейтенант, мне стало нехорошо после стычки. Я почувствовал, что мне необходимо набраться сил. Ведь во взводе все в порядке, и…

— Какой стычки?

— Ну как же, у нас недавно произошла стычка, господин лейтенант! Мы сделали все возможное, чтобы переправиться на ту сторону, но между каналом и рекой засела, по крайней мере, рота.

Бодуэн спокойно курил, пока Бушё застегивал штаны, время от времени отбрасывая рукой со лба спутанные волосы.

— Где третье отделение?

— В конце огорода, господин лейтенант. Нужно идти вдоль стены. Я сейчас отведу вас, господин лейтенант…

— Нет, предупредите капрала Луше, который командует третьим отделением, чтобы он нашел сержанта Шеваля и явился ко мне вместе с ним. Мы будем переправляться через канал, Бушё.

— Слушаю, господин лейтенант, — ответил тот с виноватым видом.

Вот теперь он совсем проснулся! Указав на сардины, хлеб и вино, он спросил:

— Не хотите ли закусить, господин лейтенант?

— Нет.

— Ну, а я голоден, — сказал Бодуэн. Вы разрешите, господин лейтенант?

Бодуэн сделал себе бутерброд с сардинами и вышел. Приторный запах, шедший от слишком кокетливого унтера, сразу вызвал у Франсуа отвращение, и он оставил дверь открытой. Звезды бледнели, и ночное небо покрывалось кое-где аспидно-серыми пятнами. На руке Субейрака ненавистные часы офицера разведывательной службы показывали два часа пятьдесят минут. Через час начнет светать.

Полчаса спустя Франсуа уже отдал все распоряжения. Отделения Бодуэна и Шеваля должны переправиться через канал на имеющихся у них лодках и окопаться на той полосе земли, разбитой на мелкие огороды, которая лежала между кривой линией канала и излучиной реки. Тактически эта вылазка была лишена смысла, потому что хотя солдаты могли найти хорошие укрытия на этой неровной, бугристой и лесистой местности, но зато у них не будет поля обстрела. «Держаться на южном берегу Эна, как можно ближе к реке, передовые оборонительные сооружения расположить у самой воды». Третье отделение под командой капрала Луше будет прикрывать канал в том месте, где сейчас стоит отделение Бодуэна. Ему предстоит подбирать раненых и охранять средства переправы. Всю операцию нужно проделать с помощью тех четырех или пяти лодок, которые боши не успели еще пустить ко дну.

Когда они выходили из сторожки, мягкая, как шкурка крота, серость все больше вытесняла ночную синеву. Они сверили часы. Операция начнется через пятнадцать минут. Три командира отделений разошлись по своим местам. Из ближайшего отделения доносилось недовольное ворчание разбуженных солдат.

— А я что должен делать? — спросил Бушё.

— Ты? — ответил Субейрак. — Ты пойдешь за мной. Я иду на ту сторону с отделением Бодуэна и укажу вам там место. КП будет теперь на том берегу, а не здесь. Понятно?

— Понятно, господин лейтенант, — сказал старший сержант.

— Кстати, сударь, — сказал Субейрак, — вы ведь кадровый военный?

— Да, господин лейтенант. Я из полка 15-1.

— Вы никогда не думали о том, что война — это ваше ремесло? И надо сказать, сударь, что для профессионала вы воюете из рук вон плохо! Кроме того, вы лгун. Насчет гранат вы сказали правду. Но ведь вам известно, что немцы не могут взять канал с помощью продольного огня, пока шлюзы в наших руках. А мы их держим до сих пор в Со-ле-Ретель и в Бьерме. Почему вы солгали?

— Я… я не знаю… господин лейтенант. Эта полоска земли со своими ивами, окруженная водой, похожа… похожа на западню. Нас там переловят, как крыс, господин лейтенант.

— Спокойнее, Бушё. Сколько вам лет?

— Двадцать семь, господин лейтенант.

— Мы с вами ровесники! Ну ладно! Пошли, друг мой, будьте веселее, подтянитесь! Знаете ли вы, куда мы идем в самом деле? Не знаете? Ну так я вам сейчас скажу. Мы идем открывать Остров сокровищ. Вот он здесь перед нами, Остров сокровищ!

Унтер-офицер Бушё не ответил и последовал за лейтенантом. Они подошли к отделению, которым командовал Бодуэн. Он не обнаружил на острове присутствия неприятеля.

— Господин лейтенант, одумайтесь пока не поздно, — сказал контрабандист Матиас, уже обследовавший самостоятельно и по своей инициативе участок, который они собирались занять.