– Я понимаю, Коннер хотел продемонстрировать, что пойдет на все. – Я остановился, чтобы Мотт сделал то же самое и посмотрел на меня. Понизив голос, я спросил: – Те два мальчика, которые не подойдут на роль принца, тоже будут убиты?

Мотт положил руку мне на плечо и подтолкнул меня вперед.

– План необходимо хранить в тайне. Просто представь, что в конце концов выбрали тебя, Сейдж.

Эррол ждал на скамеечке у двери в мою комнату. Мотт попросил его отвести меня в спальню и помочь мне переодеться для сна.

– Мне не нужно помогать переодеться, – сказал я обоим. – Я давным-давно постиг тайну застегивания пуговиц.

– Помоги ему, – повторил Мотт.

Эррол посмотрел на меня, взглядом умоляя подчиниться приказу, чтобы ему не досталось от Мотта. Я демонстративно вздохнул, чтобы Мотт видел мое раздражение, затем кивнул Эрролу:

– Хорошо. Давай покончим с этим.

Мотт остался ждать снаружи. Эррол закрыл дверь и начал копаться в ящиках шкафа, пока я осматривал комнату. Миссис Табелди могла бы поместить всех мальчиков своего приюта в комнату такого размера, и было странно видеть здесь всего три кровати. Резким контрастом ко всему, к чему я привык в приюте, были толстые матрасы и теплые одеяла. Возле каждой кровати стоял небольшой шкаф, а посреди комнаты, у камина, – письменный стол. Мне в голову пришла мысль, что я, быть может, никогда не буду жить так, как жил в приюте. Если бы только цена за эту новую жизнь была не столь высока.

– Которая из кроватей моя? – спросил я.

Эррол указал на кровать в дальнем углу:

– Вот эта.

– Мне нравился та, у окна.

– Та предназначена для мастера Родена.

– Мастера Родена?

– Да, сэр, – сказал Эррол без тени сарказма.

– Ну, мастер Роден может спать на моей кровати. Я лягу здесь, у окна.

– Мастер Роден уже знает, что это его кровать.

Я снял покрывало с кровати и плюнул на подушку.

– Расскажешь ему, что я сделал. Если захочет, будет спать на моем плевке.

Эррол усмехнулся:

– Да, сэр. Вы готовы переодеться?

Я поднял руки, чтобы Эррол мог сделать свою работу. Он делал все быстро и бесшумно, что еще больше смущало меня.

– Эррол, когда мы ели, там была служанка. Примерно моего возраста, темные волосы, темные глаза.

– Ее зовут Имоджен, сэр. Она здесь около года.

– Как она сюда попала?

– Коннер взимает ренту с ее семьи. Они увязли в долгах. Коннер предложил Имоджен отработать долг, хотя долг так велик, что ей вряд ли это удастся.

– Почему именно ей?

– Мы все считаем, что это месть. Мать Имоджен – вдова. Коннер сватался к ней много лет назад, но она отказала. Некоторые решили, что он привез Имоджен, чтобы жениться, когда она достигнет необходимого возраста, но он быстро потерял к ней интерес и отослал служить на кухню.

– Почему?

– Она немая, сэр. И не особенно красива. Она выполняет свои обязанности, но ей никогда не стать чем-то большим, чем прислуга. Вот и все, вы переодеты.

Я расхохотался при виде одежды для сна. Может, я слишком привык спать в своей одежде, но я чувствовал себя слишком нарядным.

– Что это? – спросил я, указывая на верхнее одеяние.

– Халат. Вы снимете его перед тем, как лечь в постель.

– Но я уже готов это сделать. Я в трех шагах от кровати.

Эррол снова улыбнулся. Что-то во мне его забавляло. И меня это злило.

– Хотите, чтобы я снял с вас халат?

– Нет. Я сам. – Я чуть ногой не топнул с досады.

– Я могу еще что-нибудь сделать для вас?

– Где одежда, в которой я приехал?

– Я сохранил ее. Она в стирке.

– Она не нуждалась в стирке.

Эррол кашлянул.

– Уверяю вас, нуждалась, но в остальном она останется такой, как была. – Он принялся складывать одежду, которую я только что снял. – Когда старые вещи займут место в вашем шкафу, я получу что-нибудь взамен?

Если он надеялся получить награду прямо сейчас, я должен был его разочаровать. Я коротко кивнул.

– Когда будет в шкафу – получишь. Теперь можешь идти, Эррол. Скажи остальным, когда они придут, вести себя потише, потому что я буду спать.

Эррол закрыл дверцы моего гардероба. Я поймал на себе взгляд Мотта, когда Эррол выходил из комнаты, но когда он закрыл за собой дверь, я наконец-то остался один.

Я открыл окно, намереваясь выбраться наружу, но остановился – в лицо мне повеяло вечерней прохладой. Разные эмоции сменяли друг друга, как набегающие волны. План Коннера оказался страшнее, чем я подозревал, и несмотря на то, что сказал Мотт, я не чувствовал себя готовым к такому испытанию. Я смотрел в ночную тьму и думал о том, сколько времени мне потребуется, чтобы добежать до границы владений Коннера. Вдали виднелась река, которая могла стать препятствием для погони. Я мог идти всю ночь и дальше сколько потребуется, до самой Авении, где ждет меня свобода.

Но я не мог этого сделать. Теперь я знал тайну Коннера, а значит, он ни за что не выпустит меня отсюда. Я оказался в ловушке. И выбор был очевиден: стать принцем – или он убьет меня.

На следующее утро я открыл глаза раньше, чем слуги пришли будить нас. Мягкий утренний свет падал через окно под небольшим углом, значит, было совсем раннее утро. Я несколько секунд лежал в постели, привыкая к незнакомому ощущению тепла и уюта. Потом вспомнил, в какую странную игру оказался замешан. И от этого воспоминания меня прошибло холодным потом. Я резко сел на кровати, бессмысленно осматривая комнату.

– Ты тоже не спишь? – тихо спросил Роден.

– Не спится уже.

– Я вообще почти не спал. – Он помолчал, потом спросил: – Как ты думаешь, что станет с теми, кого Коннер не выберет?

Ни одному из нас не хотелось думать, что среди тех, кого Коннер не выберет, окажется он сам. Я медленно выдохнул и сказал:

– Ты знаешь ответ.

Роден помолчал, словно разочарованный ответом. Можно было подумать, он надеялся, что я предложу вариант получше.

– Самое печальное, что когда нас не станет, некому будет о нас горевать. Ни семьи, ни друзей, никого…

– Тем лучше, – сказал я. – Мне приятнее думать, что моя смерть никому не причинит боли.

– Если не можешь причинить никому боли, значит, ты и радости никому не доставишь. – Роден сцепил руки за головой и уставился в потолок. – Мы все трое – пустое место, Сейдж. Я должен был уйти из приюта еще несколько месяцев назад, но не мог, потому что мне некуда было идти. Я не обучен грамоте и ничего не умею толком делать, а это значит, я ни на что не гожусь. Как бы я заработал на жизнь?

– Тобиас смог бы прожить, – сказал я. – Он мог бы работать в лавке, а потом и сам мог бы торговать. Ему бы наверняка удалось.

– А какие у тебя были планы? – спросил Роден.

Я пожал плечами.

– Все, что мне было нужно, – дожить до следующей недели. – Мне вдруг стало смешно, и я по-дурацки хихикнул. – А теперь вот надо пережить сразу две недели.

– Коннер должен выбрать меня, – сказал Роден. – Я не про то, чтобы стать королем и все такое, – понятно, что вся власть будет у Коннера. Но для меня это единственный шанс. Я знаю, это звучит жестоко, ведь можно лишь догадываться, что тогда будет с тобой и Тобиасом, но для меня это так. Помнишь тот день, когда ты чуть не сбежал из повозки?

– Да.

– Хотел бы я, чтобы ты это сделал. И если в ближайшие две недели тебе представится шанс сбежать, думаю, ты должен им воспользоваться.

– Рад это слышать. – О, если бы все было так просто!

– Говорили бы еще погромче, может, тогда удастся разбудить всю прислугу, – простонал Тобиас.

– Тише, – сказал я. – Как только они поймут, что мы проснулись, они войдут сюда.

Тобиас приподнялся на локте.

– Вы с Роденом столько времени трепались, а теперь, с ходу, требуете, чтобы я замолчал?

– Потише, ты, – сказал Роден.

Тобиас снова лег.

– Интересно, что Коннер запланировал для нас на сегодня.

– За две недели мы должны узнать то, что должен был знать принц Джерон, – сказал Роден. – Может, у нас сейчас последняя возможность немного расслабиться.