— Нет. Нет, конечно нет. — Я сказала себе спросить что-нибудь другое, но тема о бывшей Лукаса была глупой песней о расставании, которую ты не можешь перестать слушать, даже хотя она заставляет тебя чувствовать себя ужасно. У меня было нездоровое любопытство к ней.

— Ты сказал, что женитьба была не единственной причиной. Могу я узнать о других? — это был личный вопрос, слишком личный, и у него было полное право сказать мне не лезть в чужие дела, но он этого не сделал.

— Ну... — казалось, он боролся со словами. — Кое в чем у нас были разные предпочтения.

Предпочтения?

— Что ты имеешь в виду?

Он посмотрел на меня, и я увидела, что его щеки покраснели. И это было не просто от жары.

— Помнишь, как я сказал тебе, что боюсь напугать тебя... кое-чем, что хотел с тобой сделать?

— Ты ничем меня не напугаешь.

— Ну, кое-что, что я хотел бы использовать, пугало ее. Или по крайней мере, она не была этим увлечена.

Это изумило меня. Как девушка могла быть с Лукасом и не хотела подчиняться любой его прихоти? Может, я испытывала небольшую нехватку секса или по крайней мере, нехватку хорошего секса, но Лукас был идеален в этом отношении. Он заставлял меня чувствовать себя так, будто я олицетворение ангела, дьявола, красоты и желания. Он позволял мне делать то, что я хотела с ним делать и делал со мной то, о чем я даже не мечтала. Как кто-нибудь другой будет удовлетворять это требование?

Я прочистила горло.

— Разрыв был плохим?

— Довольно плохим. Она сказала, что я не любил ее достаточно, чтобы измениться или дать обещание, в то время как она была готова на все это ради меня.

— Ничего себе. Это грубо. — Мне на самом деле было жаль их обоих — да, даже гребаную Джессику. Потому что они оба были правы, в любом случае. Я могла видеть обе стороны. — Так, когда это было?

— Прошлое рождество.

Шесть месяцев назад. Подняв мягкие лепестки розового цветка, он поднес их к моему носу еще раз, чтобы я вдохнула и выдохнула. — Ты все еще любишь ее?

Он покачал головой.

— Нет. Я имею в виду, она все еще не безразлична мне. Я хочу, чтобы она была счастлива, но я знаю, что в конечном счете, со мной этого не будет. Я полагаю, что знал это долгое время и должен был закончить все раньше, но я не хотел причинить ей боль.

Я кивнула, задаваясь вопросом: это чувствовал Такер? Он тоже хотел закончить все раньше? Он подавил желание сказать мне, что не хочет жениться, потому что я была так одержима свадьбой? Боже, я едва могла вспомнить хоть один разговор между нами в прошлом году, чтобы это касалось чего-то не связанного со свадьбой. Что за чертовски замечательным зрелищем это было бы. В первый раз, я почувствовала мельчайшую долю симпатии к Такеру. Мельчайшую долю.

— Должно быть, это было трудно после такого долгого времени, — сказала я.

— Так и есть. Я чувствовал себя ужасно. Но она хотела того, что я не мог ей дать. Я не хотел лгать насчет этого, давать обещание, которое я знаю, что не смогу выполнить.

Я кивнула, подумав, что он сделал точно то, что я просила — рассказал мне что-то о себе, что заставило меня осознать, что он не идеальный для меня, по крайней мере, не в длительной перспективе.

Так почему это ощущалось так хреново?

Мы дошли до конца сада, который граничил с оливковой рощей. Лукас остановился и притянул меня к себе.

— Иди сюда. — Он нежно меня поцеловал. — Давай не будем говорить о прошлом. Или о будущем. Откуда мы пришли и где в конечном итоге окажемся, это не имеет для меня значения так долго, пока я здесь с тобой.

Я растворилась в его поцелуе, сказав себе, что он прав. Ладно, может, у меня были к нему какие-то чувства, и, возможно, это было больше, чем мимолетное увлечение, основанное на сексе, но это не было любовью, не тем, что будет долго длиться. Потому что, как бы дерьмово я не чувствовала себя по поводу того, что моя свадьба отменилась, но я все еще хотела когда-нибудь выйти замуж. Я все еще хотела дом и семью. Я была уверена насчет этого.

Лукас не хотел. И он был уверен в этом.

Поэтому даже если какой-то кусочек моего сердца надеялся на другой исход, моя голова знала наверняка — все это было временно.

Просто мечта.

#

Мы вернулись к бассейну и провели оставшуюся часть дня, плавая и зависая с его семьей, и лежа на мягком двойном шезлонге. Чем больше я анализировала разговор, что был у нас в саду, тем больше была уверена, что это было что-то вроде момента восстановления для нас обоих.

Мне нравилось, что Лукас был полной противоположностью Такеру, Лукасу нравилась короткая и милая природа нашего мимолетного увлечения. Когда время для этих отношений придет к концу, в этом не будет его вины — ему не нужно будет разбивать мое сердце, чтобы покончить со всем этим.

И секс? Ну, мы оба любили его.

Когда напряжение спало с моих плеч, и мой разум вернулся к эпизоду на заднем сиденье машины, все мое тело покрылось мурашками. Мои соски затвердели.

И это не осталось незамеченным.

Лукас положил руку на мое бедро и прошептал в мое ухо:

— Ты делаешь это нарочно? Ты знаешь, верх от твоего купальника белый.

Я улыбнулась, не открывая глаз.

— Ты очень плохая девочка, Миа Девин, — прошептал он. — Я думаю, что тебя нужно сегодня наказать.

Мои пальчики на ногах подогнулись. 

# 

Для сегодняшнего ужина одно из патио было преобразовано в обеденный зал на открытом воздухе, с длинными столами в стиле пикника, накрытыми мягкими, кремовыми скатертями, на скамейках лежали красочные подушки и различные фонарики свисали с ребристой, покрытой вьющимися растениями, крыши. Все двадцать четыре гостя сидели за столом, пока еда подавалась официантами, за которыми Жан Поль следил критическим взглядом с одного конца стола. Он сидел напротив Генри, о котором я не могла не думать как о графе фон Заке[13] и представлять его в черном плаще. Он был высокий и долговязый, как его сыновья, седовласый, как Жан Поль, хотя не такой красивый, и он тепло меня поприветствовал.

Музыка играла из спрятанных динамиков, сопровождая низкий гул разговора и звук вилок и стаканов. Еда была восхитительной, тарелки были заполнены местными продуктами и мясом, приправленные зеленью, выращенной в садах Жан Поля. Вино было изумительное, почти такое же изумительное как Лукас, который сидел рядом со мной, одетый в брюки угольного цвета и белую рубашку, что оттеняла цвет его порозовевших щек от сегодняшнего солнца. Но на его шее был галстук, который заставлял мои внутренности сжиматься.

Это тот, что он упоминал прежде?

Как будто этого было недостаточно, он позволил мне повозиться с его волосами, когда вышел из душа. Я нанесла немного геля и привела в порядок его кудри, пока он стоял с полотенцем, обернутым вокруг его бедер.

Это было так соблазнительно. Я сдернула его и опустилась на колени.

Мы опоздали на ужин.

Я надеялась, что Лукас находил меня такой же привлекательной, как и я его сегодня.

Я наконец-то надела свои новые туфли, и когда я делала это, он смотрел на меня с недоверчивым выражением на лице.

— Боже, Миа. Твои ноги в этом платье... твои туфли... — Он сглотнул. — Я знаю, что мы уже опоздали, но черт. Дай мне просто посмотреть на тебя.

Я стояла перед ним, краснея как сумасшедшая. Мои волосы были заколоты в пучок, чтобы дополнить кокетливое платье, которое я надевала в свою первую ночь в Париже. Я была счастлива подарить ему воспоминания гораздо более приятные, чем те, когда я бродила по Латинскому кварталу в одиночестве. Это правда было всего несколько ночей назад? Это казалось невозможным.

Не тогда, когда Лукас положил свою руку мне на ногу и нежно потер ее. Не тогда, когда он наклонился и прикоснулся губами к моему голому плечу. Не тогда, когда он прошептал мне в ухо:

— Ты так прекрасна сегодня, принцесса. Слишком прекрасна. Это сводит меня с ума, я едва могу сидеть. Мой член твердый уже несколько часов. Ты заплатишь за это.