– Джон, – сказал я. – Мне необходимо знать, где ты служил послетого, как доставил человека, которого считал Франклином Бачелором, в Соединенные Штаты.

Мы сидели за столом и ели обед, который приготовили вместе из того, что нашли в холодильнике и морозилке. Джон накинулся на еду так, как будто не ел неделю. Пока мы готовили, он выпил две основательные порции гиацинтовой водки и открыл к обеду бутылку «Шато петрус».

С тех пор, как мы спустились вниз, Джон продолжал рассуждать вслух с самим собой о том, стоит ли ему на следующий год возвращаться в Аркхэм. Ведь если задуматься, его книга – гораздо более высокое предназначение, чем преподавание. Может быть, пора признаться самому себе, что начинается следующая фаза его жизни. Мои вопрос прервал поток его словоизлияний, он поднял глаза от тарелки и перестал жевать.

– Ты ведь прекрасно знаешь, где я служил. В Лэнг Вей.

– А может быть, ты был в другом месте? В другом лагере рядом с Лэнг Вей?

Джон нахмурился, отрезая себе очередной кусок телятины.

– Тебе не кажется, что имя копа сейчас гораздо более важно? Я был очень терпелив с тобой. Но мне не хочется ворошить старые истории.

– Кто-то велел тебе говорить, что ты был в Лэнг Вей?

Джон посмотрел на меня глазами, которыми смотрит человек на остановившегося посреди дороги мула. Затем он вздохнул.

– Ну хорошо. Когда я вернулся наконец в Ке Сан, там появился полковник разведки и рекомендовал мне рассказывать всем, что я служил в Лэнг Вей. Мои бумаги были переписаны, так что по всем официальным данным я действительно был в Лэнг Вей.

– Ты знаешь, почему тебе отдали такой приказ?

– Конечно. Армейские чины не хотели признавать, какими ослами оказались.

– И где же ты был, если не в Лэнг Вей?

– В небольшом лагере под названием Лэнг Во. Нас разгромили в тот же день, когда напали на Лэнг Вей.

– После возвращения из Лэнгли они отправили тебя в отдаленный лагерь в джунглях. – Значит, полковник Раннел писал правду. – Почему они это сделали?

– А почему они вообще делают то или это? Так уж получается.

– Тебе не приходило в голову, что это могло быть наказание за то, что ты привез не того, кого надо?

– Это не было наказание. Меня ведь не понизили в звании.

Может быть, он был прав. Но Раннел был тоже прав по-своему. Джон покраснел.

– Расскажи мне, что случилось в Лэнг Во.

– Это было массовое убийство. – Джон смотрел мне прямо в глаза. – Сначала нас окружили, а потом в лагерь ворвались регулярные войска вьетконговцев, и танки расстреляли то, что еще осталось. Я чувствовал себя, как чертов Кастер.

– Кастеру не удалось выжить.

– Я не обязан оправдываться перед тобой. – Он наколол на вилку кусок лапши, пожевал его с таким видом, словно это был таракан, и положил вилку обратно на тарелку.

Я сказал, что хочу знать подробно, что случилось.

– Я сделал ошибку, – сказал Джон, снова заглядывая мне в глаза. – Ты хочешь знать, что случилось – случилось вот что. Я не думал, что они пошлют к нам в лагерь такие силы. Не думал, что это будет настоящая осада. – Я ждал, что Джон объяснит, как ему удалось выжить. – Когда положение стало безнадежным, я приказал всем укрыться в бункере. Там было два тоннеля. Хорошая система. Но против такого количества врагов все было бесполезно. Они стали бросать гранаты в одно из отверстий для выхода дыма. Я упал на землю, а сверху на меня падали тела товарищей. Я ничего не видел, ничего не слышал и едва дышал. Я чуть не утонул в крови. Наконец какой-то парень пролез внутрь и разрядил в нас обойму. Или две – я не считал.

– Ты не видел его?

– Я не видел ничего. Я думал, что умер. Как выяснилось потом, я весь был напичкан осколками. Когда я понял, что еще жив, стал выползать из-под тел. Это заняло довольно много времени. – Джон взял вилку, посмотрел на кусок жареной картошки, но передумав, снова положил вилку на тарелку. – Я выбирался очень долго. Тоннели обрушились.

Я спросил его, помнит ли он Фрэнсиса Пинкела.

Джон улыбнулся.

– Этого маленького пройдоху, который работал на Бермана? Конечно. Он прилетал за день до нападения, подарил нам час своего драгоценного времени и тут же улетел.

Но если верить мистическому информатору Раннела, Пинкел посетил Лэнг Во в день нападения. Хотя история, рассказанная Джоном, имела больше смысла – требовалось время, чтобы организовать нападение на лагерь.

– Этот Пинкел, – сказал я, – доложил, что видел с воздуха команду "А", во главе которой шел американский офицер.

– Неужели? – Джон удивленно поднял брови.

– Помнишь, Том Пасмор спрашивал, у кого могут быть причины желать тебе зла?

– Пасмор? Это он, чтобы поддержать свою репутацию.

Я сказал, что он не прав, но Джон презрительно поморщился.

– А если бы я предложил ему тысячу долларов? Не обманывай себя!

– Но дело не в этом, а в том, знаешь ли ты человека, который желал бы тебя погубить.

– Конечно, – Джон снова начинал раздражаться. – В прошлом году я исключил парня из выпускного класса за то, что он едва умел читать. Он имеет на меня зуб, но не думаю, чтобы был способен кого-то убить. – Джон смотрел на меня, пытаясь изобразить наивность. – Я не прав или это действительно так важно?

–Ты задумывался когда-нибудь над названием корпорации Фи Бандольера?

– "Элви"? Нет, не задумывался. И вообще я начал уставать от всего этого, Тим. – Он отодвинул тарелку и подлил в бокал вина.

– Лэнг Вей, – произнес я. – Лэнг Во.

– Что за черт – я задаю тебе вопрос, а ты продолжаешь говорить загадками.

– Филдинг Бандольер пошел добровольцем в армию в шестьдесят первом году, – сказал я.

– Замечательно.

– Под именем Франклина Бачелора. Думаю, он хотел сохранить инициалы.

Джон как раз подносил бокал к губам. Рука его застыла, рот приоткрылся, а глаза подернулись дымкой. Затем он сделал большой глоток вина и вытер губы салфеткой.

– Ты обвиняешь меня в чем-то?

– Я обвиняю его, а не тебя, – сказал я. – Бачелор был достаточно изобретателен, чтобы вернуться под чужим именем в Штаты. И он хочет обвинить тебя в убийстве жены.

В глазах Джона мелькнула злость, и на секунду мне даже показалось, что он снова хочет на меня броситься. Но потом по лицу его пробежала тень, и он посмотрел на меня уже с большим пониманием.

– Но зачем ему было ждать все это время, чтобы отомстить?

– Потому что после того, как он спустился в бункер и выпустил по трупам две обоймы, Бачелор считал тебя мертвым.

– Значит, он объявился здесь, – сказал Джон абсолютно спокойно, словно этого следовало ожидать.

– Он живет в Миллхейвене с семьдесят девятого года, но понятия не имел, что ты тоже вернулся сюда.

– И как же он обнаружил, что я жив?

– Увидел твою фотографию в газетах. А через два дня убил Гранта Хоффмана. Еще через пять дней – попытался убить твою жену. Его отец убивал людей с интервалами в пять дней, и он решил следовать этой схеме, даже писал над трупами те же слова.

– Чтобы убийства выглядели так, будто они связаны с прежними убийствами «Голубой розы».

– Когда Эйприл стала обращаться в полицию с просьбами показать ей старое дело, он изъял оттуда показания своего отца. И перевез свой архив в «Зеленую женщину» на случай, если он кого-то заинтересует.

– Франклин Бачелор, – произнес Джон. – Последний партизан.

– Никто не знал, кем он был на самом деле. Этот человек всю жизнь выдавал себя за других.

– Скажи мне его имя, – попросил Джон.

– Пол Фонтейн, – сказал я.

Джон медленно повторил имя с вопросительной интонацией.

– Не могу в это поверить. Ты уверен?

– Человек, с которым я встречался в Огайо, ткнул пальцем в лицо Фонтейна на фотографии.

Звонок телефона показался нам похожим на разрыв бомбы – мы оба подпрыгнули от неожиданности.

Включился автоответчик, и мы услышали за текстом голос Алана Брукнера.