Терак вскочил на постель, взмахнул мечом. Свист рассекающего воздух клинка окончательно привел в чувство Альдура. В это время шлюха, не сумев спрятаться под подушками, принялась визжать. Терак невольно бросил взгляд в ее сторону. Куда ей до Сели. Шлюха, она и есть шлюха!..
В этот момент его вновь кольнуло воспоминание, перед глазами поплыла картина, как этот боров обнимает Сели…
Он неожиданно успокоился, холодно глянул на Альдура. Тот только и смог вымолвить:
— Терак?..
— Он самый! Узнал, скот? Ты отнял у меня самое дорогое, что было в жизни. Более того, ты решил унизить меня — подбросил ее тело в мой дом. Что ж, ты всегда уважал только силу — теперь ты на своей шкуре узнаешь, что это такое, когда кровь начнет хлестать через горло. Но сначала ты осознаешь, что такое душевные муки.
Альдур медлил, и Терак одной рукой вытащил его из постели и швырнул к окну.
— Сам не желаешь идти — доставим силой, — сквозь зубы проговорил он.
Вдали на космодроме был виден стрелообразный боевой звездолет, доставивший на Кларет главаря пиратов. Облитый горючей жидкостью, он полыхал как факел. В отсвете пламени были видны мечущиеся фигурки людей.
Альдур затаил дыхание.
— Смотри и мотай на ус! — сказал Терак. — Ты мне был кое-что должен, так что мне пришлось самому прийти и взять должок.
В этот момент в спальню ворвались кларетцы, успевшие разделаться с подручными Альдура.
— Дайте этой падали меч! — приказал Терак.
Они повиновались — три клинка рукоятями вперед были протянуты Альдуру, однако тот отрицательно покачал головой, потом неожиданно схватился за виски, пошатнулся и рухнул на пол.
Только на какое-то мгновение Терак испытал приступ разочарования. После всех недель, что он провел на Кларете, после всего случившегося желание отомстить этому негодяю казалось нестерпимо мелким по сравнению с огромной радостью от победы, которую испытывали жители планеты. Пусть его судят — для Альдура это будет еще более ужасное наказание, чем смерть, ведь он никогда не признавал над собой власти установленных людьми законов. Он сунул меч в ножны, в следующую секунду почувствовал, как закружилась у него голова.
В этот момент до него долетел знакомый женский голос. Его разыскивали? Кто бы это мог быть, с трудом одолевая приступ слабости, подумал он. Тут же с радостью ответил себе — это же. Карет!
Она громко требовала ответа:
— Терак? Терак здесь?.. Вы не видели Терака?
Неожиданно она появилась в дверях спальни.
— Карет, — откликнулся мужчина. — Ты с ума сошла? Почему ты здесь? Это опасно!..
Увидев его, девушка заулыбалась.
— Все кончено, Терак. Кларет наш.
Неожиданно она склонилась перед ним в глубоком поклоне — настолько глубоком, что ее чудесные рыжие локоны коснулись пола.
— Что это значит? — изумился Терак.
Девушка выпрямилась.
— Кларет теперь твой, Терак. Я горжусь тем, что первой поздравила тебя и склонилась в поклоне. Фаригол мертв. Напряжение последних дней оказалось ему не по силам. Он скончался с улыбкой на устах — в последние минуты жизни до него дошла весть, что захватчики разгромлены. Филенкеп наш. Перед смертью он назвал имя своего преемника. Он назвал твое имя. Армия поголовно за тебя, Терак, да и острова вряд ли станут возражать.
— Как это может быть?
— Все по закону. Если на момент выборов нового пристана в живых не осталось ни одного претендента, имеющего право на трон по семейной линии, определяющей является воля последнего правителя. Все присутствующие — а их было много, очень много! — одобрили его последнее решение. Ты должен выполнить его приказ, Терак. Ты должен научиться править тем, что досталось тебе по праву. Ты победил.
Солдаты и офицеры, набившиеся в зал и в спальню громко закричали. Кто-то приветственно засвистел, и следом в помещениях прогремело: «Слава Тераку!»
Терак закрыл глаза — в то же мгновение в памяти раздался голос старого Фаригола: «Тебе следует поискать предков на Кларете…»
— Я принимаю дар мудрого пристана, — ответил он, и новая буря выкриков раздалась в зале. Шум выкатился на улицы, покатился по городу. Через окно было видно, как в толпе появились знамена Кларета — люди принялись размахивать ими.
— Но при одном условии! — неожиданно добавил Терак.
В наступившей тишине он ясно высказал свое пожелание:
— Если при этом мне будет отдана и рука Карет!
В последовавшей тишине стал слышен рокот океана — волны с размаху били в скалистый берег. Они как бы выражали свое согласие, так же, впрочем, как и глаза девушки.
А затем раздались приветственные крики!
Распутница с Аргуса
I
Дождливая выдалась ночка, глухая. Горько и жалобно, словно брошенное дитя, завывал ветер в лесу, потом неожиданно зверел, принимался выть, ломать и раскачивать деревья. Те отчаянно скрипели и трещали. Дождь все сыпал и сыпал — то мелкий, сеющий, то вдруг крупный, накатистый. Капли шлепались о голую землю, прибивали жесткую, хилую траву на лугах, разгуливали по проселкам, при этом их дробный перестук напоминал пляску дьяволов, выскочивших на волю и разгулявшихся под дырявым низким небом. Люди шли вперед наперекор непогоде, не обращая внимания на ледяной дождь. Все вперед и вперед — к черному замку. Здесь уже собралась толпа горожан и механиков, а также крестьян из ближайших деревень. Руки у всех были огрубелые, привыкшие к тяжелой работе. Были в толпе и женщины, измученные заботами и домашними трудами, — все как на подбор с черными глазами.
На башнях замка были вывешены знамена. Тяжелые, расшитые золотом полотнища намокли и только время от времени, при самых резких порывах ветра, начинали шевелиться и слегка разворачиваться. Выставили их на черном замке по случаю прибытия короля.
На колокольне редко и звучно били в колокол.
Дождь и ветер обрушивались также на одинокий вертолет, летевший в сторону замка. По окнам кабины струилась вода, двигатель работал в полную силу, сам аппарат время от времени подрагивал и кренился под напором обильных струй, льющихся с неба. Местные жители при виде этой машины вряд ли признали глыбу металла за дело человеческих рук. Здесь таких никогда не видывали. Вертолет был доставлен сюда из дальних миров, расположенных за Приграничьем, — из тех мест, куда веками ссылали мутантов. Там тысячелетиями копилась ненависть, там «выродкам» — так называли тех, кто обладал способностью читать на расстоянии чужие мысли, — удалось сохранить накопленные за десять тысяч лет существования империи знания. То, что оказалось забыто, они открыли вновь. Для них смутное время, наступившее после развала единого государства, не было сплошной, беспросветной ночью.
Человек, сидевший на месте пилота, с необыкновенной деликатностью держался за штурвал — он относился к машине как к живому существу. Казалось, стоит причинить ей боль, и вращающиеся лопасти от обиды оторвутся и разлетятся на несколько миль вокруг. Лоб у пилота был высокий, губы чувственные. Руки сухие, с длинными узловатыми пальцами. Ничем не примечательный мужчина, если не считать голоса. Удивительно приятный, бархатистый баритон…
Он чуть повернул голову и скосил взгляд за спину.
— Хороша ночка, правда, Шарла?
В кабине находилось еще два человека, разместившихся позади пилота на сиденье, которое не предназначалось для людей — лавка была без спинки, жесткая, куда более широкая, чем требовалось. Там сидела плотно укутавшаяся в длиннополый плащ девушка — она старалась забиться как можно глубже в овальное пространство за лавкой, а рядом с ней находился мужчина. Услышав свое имя, девушка откликнулась:
— Ландор, нам еще долго лететь?
Голос ее легко одолел звук работающего мотора.
Ландор рискнул оторвать взгляд от приборов и непроглядной хмари впереди — глянул на указатель маршрута и, наклонившись в сторону девушки, ответил:
— Около десяти минут…
Третий пассажир что-то недовольно буркнул, потом высказался яснее:
