Уильям Детридж оставил свою лошадь на материке и нанял лодку, чтобы добраться до Беллеции.

Он покинул Монтемурато прямо среди ночи и все еще сильно опасался за свою жизнь. Детридж решил отправиться к мастеру Родольфо, теперь это казалось ему гораздо более безопасным.

Даже спустя полтора года он путал Талию этого измерения с Италией его родного.

В Италии, как и в елизаветинской Англии, все магическое преследовалось и уничтожалось. И неважно, что у королевы был личный астролог, выбравший день ее коронации в соответствии со звездами—внезапно и необъяснимо приравненные к преступникам, все, связанные с Италией, такие, как он, попали под подозрение. Именно там, в Италии, жили все великие мастера оккультных наук — это было правдой в обоих измерениях. Детридж доверял Родольфо и считал его самым сильным страваганте в Талии. И хотя Талия под властью ди Киммичи тоже отворачивалас ь от магии, а значит, связь с Родольфо могла быть опасной, доктор счел, что лучше довериться магической силе друга, чем прятаться в одиночку в городе-крепости. Где бы он ни был, за его спиной раздавалось слово «стрега», которое, как он знал, означало «колдун», а еще название крепкого алкогольного напитка. И на главной площади города начали строить помост для костра.

Страх быть сожженным на костре преследовал его с самого бегства в Талию после вынесения смертного приговора в его мире. И то, что его тень вернулась к нему и я он полностью перешел в Талию, окончательно расшатало его нервы. Он не мог вынести мысли о том, что никогда больше не увидит своей жены и детей, и не верил, что наконец избавился от преследований. Когда он увидел эти приготовления, то сразу решил, что кто-то в Монтемурато узнал, кто он такой — или кем когда-то был.

И теперь, на рассвете, когда его лодка приблизилась к сияющему серебряному городу, первый раз за последнее время он вздохнул с облегчением. Даже ему трудно было поверить, что что-то настолько прекрасное может быть опасным.

Тем временем за бокалом любимого ликера Энрико укреплял свою дружбу с Джузеппе, шпионом Герцогини.

Они встречались уже несколько раз, с тех пор как работа впервые привела их обоих к дверям Леоноры Гаспарини и они обменялись информацией. Сейчас они оба пили стрега в маленькой кофейне возле театра. За этот вечер они гораздо ближе познакомились друг с другом и с вечно хмурым и замкнутым хозяином.

— Анкора! — выкрикнул Энрико. — Налей мне еще! И себе, мой бутылочный друг, тоже налей.

Никто в Беллеции никогда не говорил ничего похожего наследующее: «А ты не думаешь, что тебе уже хватит?» Здесь не было машин, которые могли бы быть опасны, не было даже конных экипажей. Так что пьяные не могли случайно причинить сильный вред кому-нибудь, кроме себя.

Самое худшее, что могло случиться с перебравшим беллецианцем, — это падение в канал, и если это происходило, то в девяти из десяти случаев воздействия холодной воды было достаточно, чтобы отрезвить его.

Это не раз бывало с Энрико в прошлом, но сейчас он вовсе не был таким пьяным, каким старался выглядеть. Ему нужна была информация, которую могли предоставить лишь Джузеппе и хозяин таверны, а он был слишком хорошим шпионом, чтобы упустить такую возможность.

— Помнишь того парня, о котором мы говорили в прошлый раз, — спросил он хозяина, решив, что настал подходящий момент. — Того, который, как ты сказал, был здесь в Запретный день, — добавил он, понизив голос.

— А при чем здесь он? — ответил тот, нервно оглядываясь — это была опасная тема.

— Ты помнишь девчонку, с которой он был здесь оба раза?

— Красотку? — ответил хозяин. — Конечно, я знаю ее. Она живет со своей тетей на Сан-Сульен.

Энрико триумфально посмотрел на своего нового друга. Это будет значительно легче, чем он ожидал.

— Вот видишь, Беппо? Та же самая! Та, за которой ты наблюдал на островах. Так что выкладывай, что ты узнал о ней.

— Она приехала сюда на лето, — ответил Джузеппе, — она родилась на Торроне, ее родители и сейчас живут там.

— Вот видишь! — громко прошептал Энрико. — Еще один предатель! Они оба были в городе в Запретный день!

Хозяин колебался. Одно дело мальчишка, а другое — нежная юная девушка, да еще и такая красивая. Он был против.

— Вы оба готовы дать показания в Совете ? — спросил Энрико, достав набитый серебром кошель, чтобы расплатиться за напитки. Его собеседники вдгуг уставились на деньги. — Такие же условия, как и с мальчишкой, — сказал он, глядя на хозяина.—Половина сейчас и половина после того, как вы выступите свидетелями.

Хозяин облизнул губы. В конце концов, нельзя спускать молодежи подобное богохульство. Все в Беллеции знали о законе Запретного дня. Он коротко кивнул, но Энрико этого было достаточно.

— Еще бутылку! — закричал он во весь голос. Теперь у него было два свидетеля, и судьба юного ученика Родольфо и его маленькой подружки была в его руках. А самым замечательным было то, что Герцогиня, которая сама председательствовала на Совете должна будет лично огласить им смертный приговор. И единственным способом спасти их будет присоединение города к Республике, тогда федеральные законы отменят, местные беллецианские правила.

Так что дражайший друг и советник Герцогини будет призывать ее подписать договор, чтобы спасти парня, который будет умолять Родольфо спасти его подружку. Отличная работа. Абсолютно надежный план. Энрико разом осушил следующий бокал — дело было сделано, и наконец он мог расслабиться. Завтра он скажет Джулиане, что она может заказывать приданное.

Арианне было грустно. Всего несколько дней оставалось ей провести с Люсьеном за их послеполуденными прогулками, но они-лоссорились, и она не знала, что будет дальше. Конечно, его не будет всего неделю, но она знала, что к его возвращению все будет по-другому: лето подходило к концу и она должна будет вернуться на Торроне.

Она не знала, как выдержит это. Сразу после ее шестнадцатилетия она попадет в затруднительное положение — на нее начнут давить по поводу замужества, а она не представляла себе, кто во всей Талии мог бы понравиться ей после знакомства с черноволосым парнем из другого мира.

Арианна глубоко вздохнула, а затем встряхнулась. Это было не по-беллециански. Живи сегодняшним днем. Поэтому, когда Люсьен подошел к фонтану с обычным выражением лица, она испытала огромное облегчение от того, что он не упомянул об их вчерашней ссоре.

— Сегодня мы пойдем в другое место, — сказала она без лишних предисловий и повела его сквозь лабиринт улиц к Большому Каналу, где они могли сесть на паром. Это было гораздо дешевле передвижения на мандоле, точно так же, как и в Венеции в мире Люсьена. Паромы пересекали Большой Канал во множестве мест, напоминая движущиеся мосты.

Перебравшись на другую сторону, Люсьен и Арианна не стали задерживаться, чтобы исследовать квартал, а быстро прошли насквозь и вышли к другому каналу, который пересекал каменный мост.

На другой стороне была лодочная мастерская, и множество черных мандол стояли на воде.

— Что это за место? —спросил Люсьен.

— Squero di Florio e Laurо, — ответила Арианна. — Они были святыми. Смотри, вон та большая церковь посвящена им.

— Кем они были? — спросил Люсьен. Он знал далеко не всех святых и точно не слышал ничего об этих двух.

— Просто парой близнецов, — несерьезно ответила Арианна. — Они, по преданию, спасли остров от захватчиков своими молитвами. Но кое-кто считает, что именно они были Великими Близнецами — ну, ты понял, теми, которые среди звезд—Gemel i.

— И эти святые — покровители мандол? —спросил Люсьен, начавший привыкать к тому, как беллецианцм относятся к религии.

Арианна пожала плечами.

— Я не думаю. Скоре всего, место называется так просто потому, что рядом эта церковь.

Днища старых мандол чистили, конопатили и смолили заново. Но за ними Люсьен заметил строящуюся новую. Это было самое красивое судно, которое он когда-либо видел. Она была черной, как и все остальные, но что-то особенно прекрасное было в ее изящных линиях. Люсьену захотелось оказаться на ее корме и повести мандолу по беллецианским каналам. Обернувшись, он увидел по лицу Арианны. что она испытывает те же чувства. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Кто знает? Быть может когда-нибудь у него будет мандола, эта или такая же.