- Я не…

Господи, ну я же вполне серьезно, ну не надо такого вселенского страдания в глазах. Мне действительно плевать. По крайней мере – мне плевать на это сейчас. А там будет видно.- Объясни мне другое – почему ты сам обо всем мне не рассказал? Пусть не в первый день, но хотя бы когда Кейн начал шантажировать тебя этой гребаной записью – он ведь именно так поступил, верно?.. Блядь, Джаред, да я бы отдался тебе на столе в переговорной в разгар рабочего дня, если бы ты просто сказал мне правду. Ты ведь с самого начала знал о том, что я не собираюсь прятаться...Горькая усмешка.- Сейчас – вполне возможно, именно так бы ты и поступил. А две недели назад?Эти слова подействовали на меня неожиданно отрезвляюще. Потому что… блядь, да потому что, скорее всего, я бы сначала действительно посмеялся – а потом незаметно для самого себя просто взял бы и вычеркнул Джареда из своей жизни. Для того чтобы понять и простить подобное, все же нужно немного большее, нежели месяц классного секса – и лишь только зарождающееся в глубине души нечто. И, похоже, я действительно никакой актер, раз за неполных два месяца он успел настолько хорошо меня изучить.- И, Дженсен… просто, чтобы ты знал – я никому не собирался говорить о том, что у нас с тобой происходило. Просто у меня не было денег, чтобы сразу оплатить свой проигрыш… и тогда я полез в бухгалтерию. Сам знаю, что это была совершенно абсурдная идея, но я реально не знал, что мне делать… вот и подумал приписать нужные суммы к зарплате тех, с кем спорил. Типа – пусть с тобой не вышло, зато я нагнул всю службу безопасности вместе с бухгалтерией… Я и сам понимаю, как это звучит – но в тот момент мне действительно казалось, что это прекрасная идея… Знаешь, накатило – и все, я уже сидел за компьютером.- Ладно, - чуть более резко, чем следовало бы, произнес я, откидываясь на спинку стула. – Вернемся к Кейну.Я даже не сомневаюсь, что Джаред прекрасно понял, по какой причине я так быстро свернул тему – просто когда в последний раз накатило на меня, он попал в больницу с огнестрельным ранением. Но он ничего по этому поводу не сказал – лишь слабо усмехнулся и кивнул.- Потом он раза два или три вызывал меня к себе… и задавал вопросы. О тебе. Честно, я сам не очень-то понял, для чего ему было так необходимо все это знать… Наверное, все должно было выглядеть так, будто он пытается нащупать какие-то твои болевые точки… но, знаешь… мне показалось, будто он просто завидует тебе до такой степени, что на полном серьезе пытается вычислить некий алгоритм, как стать тобой – человеком, в которого влюбляются... а не боятся. - И что ты? – автоматически спросил я, думая о том, что если предположения Джареда верны, Крис выбрал именно тот путь, которого от него можно было ожидать. Ну, хоть тут что-то сходится.- А я все сводил к сексу, - последовал предельно прямой и честный ответ.- …Зачем? - Затем, что это была единственная тема, которая его откровенно выбешивала. Вида он, разумеется, не показывал… но я чувствовал. Такие вещи трудно не заметить… Нет, не так. Точнее, не совсем так. Это трудно объяснить, он словно одновременно внутренне бесился… и испытывал какое-то болезненное, мучительное любопытство, которое заставляло его забывать о первоначально заданном вопросе. Будто он застывал на какой-то грани, переступить которую не мог – и в то же время подозревал, что это именно то, что отделяет его от достижения первоначально поставленной цели. Я подумал, что надо будет не забыть спросить у Маннса, выполнил ли он мою просьбу. Потому что если я не сделаю первый шаг… мне действительно придется оглядываться до конца своей жизни. Когда ломаются такие сложные и безупречно отлаженные механизмы, как Кейн, это навсегда. Вот только самое печальное, что функционировать при этом они не перестают – и тогда на свет появляются самые опасные маньяки.- Когда я застал его у тебя в квартире, - продолжал Джаред, – он действительно рылся в твоих вещах. Да еще и приказал мне присоединиться к процессу и искать какую-то тетрадь. А я… а я понял, что с меня хватит. И я сказал ему, что сегодня же расскажу тебе обо всем. А потом уйду. Потому что пока я рядом, ты не сможешь в полной мере сосредоточиться на всей той херне, что уже закрутилась вокруг тебя. Так всегда бывает, Дженс, я знаю – что бы там кто ни говорил, личное всегда отвлекает от важного. Помочь я тебе все равно ничем не мог… а путаться под ногами не хотел. Мне казалось, будто твердые до поры ступени, по которым я шел к какому-то своему собственному и потому единственно правильному пониманию происходящего, начинают предательски подрагивать.- Кейн рассмеялся и, запихнув что-то за стоящий в коридоре дипломат, сказал, что все уже слишком всерьез, и что если я хотя бы попытаюсь выкинуть что-то подобное, у него не останется другого выхода, кроме как избавиться от тебя вообще. Дженс, прости, я ему просто не поверил…- Простить за что? – механически произнес я, думая о том, что Кейна надо было не просто заказать – оплатить ему такую же смерть, какой умер несчастный Краун. За все. То есть, вообще – за все. - Авария, Дженс, - еле слышно произнес Джаред, и я моментально вернулся в реальность. – Я ведь действительно ушел. Хоть ты так и не дал мне ничего рассказать, однозначно заявив, что Кейну доверяешь больше – но я ушел. А на следующий день…- Кейн был ни при чем, – быстро перебил его я, почти физически ощутив, каким грузом до сегодняшнего дня лежало на его душе чувство этой, на самом деле абсолютно чужой, вины. – Это сделали настоящие организаторы захвата, Кейн слишком нуждался в том, чтобы я оставался в живых.Пауза.- Блядь!!! – рыкнул Джаред, шарахая по столу кулаком, и тут же скривился от боли. Маннс быстро открыл глаза, оценил обстановку и вновь притворился спящим. - Но я этого не знал, а потому моментально стал просто шелковым, - резко и зло продолжил Джаред. – К тому времени, когда мне стало известно об аварии, я уже сидел под домашним арестом у тебя в квартире, но, блядь, как только ты оставил мне ключи, тут же побежал звонить этому ублюдку, чтобы заверить его – я сделаю все, что он скажет, лишь бы не трогали тебя. Он посмеялся и приказал организовать тебе такие выходные, чтобы в понедельник у тебя было одно-единственное желание – забиться куда-нибудь в угол и отдохнуть от зверского перетраха. А через два с половиной часа мы уже стояли на пляже в Лонг-Бич... и мне показалось, будто ты тоже знаешь о том, чего хочет от тебя Кейн. И что ты просто с этим смирился. Потому что ты… блядь, ты был уже мертвым. Дженс, я ведь все замечал – и то, каким напряженным ты был последние пару недель, и то, как ты вздрагивал от малейшего шороха…и то, как ты орал на кого-то в ванной, хотя был там один. Но тогда, на пляже… это был уже абсолютный финиш. Ты прости, что я тебя ударил… Но я должен был увидеть у тебя в глазах хоть что-то, кроме пустоты. Пусть ненависть, пусть ярость…хоть что-то.Лестница под моими ногами медленно, но верно распадалась на части – с гулким уханьем срывались в никуда тяжелые бетонные плиты окончательных выводов, разлетались в пыль резные перила самообмана, трещали опоры самолюбия и упрямства…- Зачем ты приходил к Кейну? – мой голос был глухим и мертвым.Никакой паузы – и никаких уточнений.- Чтобы сказать ему, что никакого горячего уик-энда не будет. И что в понедельник ты придешь на работу злым и как никогда уверенным в своем желании надрать хоть какую-то задницу. И что лично я буду просто счастлив, если тебе под руку попадется именно задница Кейна. А еще – если с тобой случится хоть что-нибудь, он следующий. Найду и прикончу. Без сомнений и разговоров.Пожалуй, держаться мне уже было просто не за что. Я парил в пустоте – и ждал лишь последнего перышка новой информации себе на плечо, чтобы сорваться в никуда.- Где ты был все это время, Джаред? – прохрипел я, с трудом узнавая свой голос. – Почему ты мне, сука, даже ни разу не позвонил? Я поднял голову, оторвавшись от напряженного изучения пластика столешницы, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джаред бросает на Маннса откровенно растерянный, беспомощный взгляд.- Потому что я так ему сказал, - тут же подал голос Джейсон, открывая глаза, но не меняя позы. – Мистер Падалеки позвонил мне, насколько я понял, сразу же, как только расстался с Кейном, рассказал о том, в каком ты состоянии, и попросил… нет, скорее – потребовал моего немедленного вмешательства. А я сказал, что для начала было бы неплохо, если бы он самоустранился из всей этой истории хотя бы на несколько дней. И если ты подумаешь головой, а не чем ты это обычно делаешь, то согласишься, что это был единственный разумный выход. Он ничем не мог тебе помочь – но вот возможностей помешать у него было до хрена. Заложник – это самое простое и очевидное, и я тебе уже говорил об этом… а между тем существовала еще и херова куча других вариантов. Я не вполне понимаю, что тут у вас за тема относительно важного и личного, но в одном я согласен с мистером Падалеки полностью и абсолютно – когда есть важное, личному лучше на время исчезнуть вообще. Правда, в данном конкретном случае «личное» исчезать отказалось категорически, но хотя бы дало мне слово, что не станет тебя дергать и будет сидеть спокойно, пока ты станешь разбираться с делами. Вместо этого мистер Падалеки с настойчивостью, достойной лучшего применения, дергал меня. Так что о том, как развиваются события, он знал. А когда я в последний раз разговаривал с тобой, то был уверен, что в воскресенье вы просто разминулись, и мистер Падалеки находится там, где он и провел все эти дни. Но ты хотел побыть в одиночестве, и это было вполне понятно, а потому позже, когда я понял, что ошибался относительно места его пребывания, я заверил мистера Падалеки в том, что с тобой все в порядке, и попросил не трогать тебя до завтрашнего утра. И я не снимаю с себя ответственности, Дженсен, я тебе уже говорил. Но, исходя из твоих дальнейших действий, по крайней мере, в одном я был прав – мистеру Падалеки действительно стоило держаться в тот вечер от тебя подальше. - Я ждал тебя дома с вечера четверга, Дженс, - негромко произнес Джаред. – Просто ждал. В воскресенье вечером пошел покормить Мальчика, оставив ключи у консьержа, на случай, если ты придешь… а когда вернулся, уже не было ни ключей, ни тебя. Пожалуй, это уже перебор. - Маннс. Уведи его. – Я хрипел, наклонясь к столу и упираясь лбом в стиснутые до боли кулаки. Почти судорога. Неудобная, неестественная поза.