После того, как я неохотно съела багет и грушу, я прокралась в кусты, чтобы пописать. Когда вернулась, Леандер сидел с опущенными глазами и в первоклассной позе охранника на козлах. Я подавила импульс, чтобы заговорить с ним и сесть рядом, потому что этим вероятно, сразу же подвергла бы его опасности.

«По крайней мере, посмотри на меня!», кричало всё во мне, но я, молча, забралась, пройдя мимо него, в повозку и залезла на свою койку. Теперь я снова лежала на верхнем этаже ярусной кровати, как уже один раз в мае, на школьной поездке, но этой ночью Леандер не ляжет рядом со мной и не подует своим пахнущим мятой дыханием в лицо. Так же и следующей ночью тоже нет. Теперь только глупая лошадь и мои родители составляли мне компанию.

На школьной поездке я иногда хотела быть подальше оттуда, лучше всего дома.

Теперь же, я всё отдала бы за то, чтобы вернуться ещё раз на гору и послушать оскорбления Елены, потому что это было в сто раз лучше, чем волочиться по пустырю с мамой, папой и слабаками.

С фермы доносился сюда весёлый смех. Потом кто-то заиграл на аккордеоне песню. Если бы я только разрешила Леандеру взять с собой гитару, подумала я со странным, причиняющим боль чувством в горле. Тогда он мог бы теперь что-нибудь спеть. Это бы меня успокоило. Но и это тоже было бы невозможно. Ему было можно только присматривать за мной, и больше ничего.

Я прижала тощую подушку к ушам, завернулась, не смотря на жару в повозке, в одеяло и заставила себя заснуть.

Глава 7. Испорченные продукты

Вот снова он, комар, как раз рядом с моим ухом, а его писк становится громче, всё громче и пронзительнее ... В полусне я замахнулась, чтобы убить его, пусть даже прямо на моей голове. Но я забыла, что лежала не в моей удобной, широкой кровати в нашем доме в Людвигсхафене, а на узкой койке, почти два метра над полом.

Я попыталась, вцепиться в матрас, когда поняла, что потеряла равновесие, но размах безжалостно рванул меня вниз. Как в паркуре, подумала я ещё.

Потому что в паркуре размах всегда тоже был моей самой большой проблемой - его у меня всегда было слишком много. В следующую секунду я грубо приземлилась на доски пола, но сразу же сделала кувырок в сторону, чтобы уменьшить риск травмы. Тоже точно также как в паркуре. Кувыркаться я между тем уже умела, благодаря Сеппо. Вся повозка закачалась, но всё же не перевернулась, не смотря на скрипящие оси и лёгкое покачивание.

- Люси? Что-нибудь случилось? Что ты там делаешь? - пробормотали мама и папа одновременно, заплетающимися языками. Мама вытянула руку из постели и стала искать меня на ощупь.

- Всё в порядке, я просто споткнулась, мне нужно в туалет, - соврала я и сбитая с толку схватилась за ухо. Мошка всё ещё пищала. Она что, последовала за мной? Нет, подожди, да это был не писк.

Это была сирена скорой помощи или полиции. Она звучала иначе, чем в Германии, более пронзительно и беспокойно.

Теперь сирена удалялась. Где-то хлопнула дверь, а вдалеке залаяла собака, потом снова наступила тишина. Но я была совершенно бодрая. Спустя несколько мгновений, которые я лежала на полу и тёрла ушибленное колено, папа перешёл на свой типичный сухой храп, а мама, громко сопя, выпучила в мою сторону свой зад. Наверное, она здорово повеселилась и выпила одну или две бутылки вина. Я осторожно поднялась, на четвереньках проползла к выходу, вылезла на улицу и глубоко вздохнула, когда мягкий ночной воздух начал подсушивать испарину на лице.

Леандер больше не сидел на козлах. Его амбиции привычно быстро улетучились. Я не знала, сколько было время, но конечно же я проспала несколько часов. В одном из верхних окон фермы горел свет, но как раз в тот момент, когда я это заметила, его выключили. Ещё раз я глубоко вздохнула и с удивлением поняла, что моя стучащая головная боль исчезла. Вообще, я снова чувствовала себя более ясной и внимательной, не такой безучастной и оцепеневшей, как во время ужина.

Я беззвучно спрыгнула с козлов и прошла босиком к пастбищу лошадей, потому что увидела Леандера. Он лежал на спине, на широком крупе Шанталь, которая неустрашимо щипала траву, и смотрел в звёздное небо.

- Ты паршивый ангел-хранитель, Леандер.

- Салют, шери. Мне не нужно больше сидеть с вами. Ты чувствуешь себя уже лучше? - Он сел и посмотрел на меня с тревогой.

- Откуда ты об этом знаешь? - пролепетала я в изумлении. - Да, головная боль прошла, но...

- Она была из-за моей изменённой частоты.

Я бестолково на него уставилась. Видимо мой мозг работал всё-таки ещё не так хорошо. Я не понимала, что он имел в виду.

- Моя последовательность звуков! Аккорд! Гармония! - объяснил Леандер нетерпеливо. - Я изменил их, чтобы ввести в заблуждение Чёрную бригаду, на тот случай, если у них была информация о частоте Херувимов.

- Ах, хорошо, - сказала я вяло. - И поэтому я чувствовала себя странно?

- Похоже на то, - ответил Леандер задумчиво. - Хотя я этого не понимаю, но ты была другой, как только я заново настроил себя. Ты вообще в самом начале слышала мою последовательность звуков? Тогда, при образовании моего тела?

Я попыталась вспомнить.

- Я что-то слышала, да ... но гармонией я бы это не назвала. Скорее дребезжанием. И точно также было с твоей семьёй. От них у меня тоже болела голова.

- Тогда твои уши что-то восприняли, но не смогли понять что это. Я так думаю. Всё-таки это необычно. Как правило, вы люди, не должны вообще нас слышать. Даже немножко.

- А что с сиреной? Это было реально, или я услышала Чёрную бригаду? – спросила я встревожено.

Чёрную бригаду я не хотела слышать, ни в коем случае. Было уже достаточно плохо представлять себе, что в ближайшие несколько дней вокруг меня постоянно будут кружить два мрачных чёрных охранника. В основном я старалась не думать, что воздух полон охранников, но с Чёрной бригадой мне это не удавалось.

- Нет, нет. Сирена была реальной и сделана чисто человеческой рукой, - успокоил меня Леандер. – Слабаки пострадали. Забирайся ко мне, Люси, у тебя замёрзнут ноги, там внизу, тогда ты заболеешь, получишь воспаление лёгких и …

Он защёлкал языком, и Шанталь сделала неохотный шаг в мою сторону. Прежде чем я смогла запротестовать, Леандер уже затащил меня на её спину. Инстинктивно я ухватилась за гриву, потому что ожидала, что она броситься бежать, но она, казалось, совершенно меня не замечает.

Леандер подвинулся немного назад, на её могучий зад, так что я могла сесть, скрестив ноги напротив и смотреть на него. Сначала нашей поездки сюда, он ни разу не улыбнулся. Я должна была неохотно признать, что мне не хватало его ямочек.

- Что ты имеешь в виду, говоря слабаки пострадали? – спросила я обеспокоенно.

- Уха. Мидии были плохими. Пищевое отравление, - подвёл Леандер трезво итог. – Все четверо.

Сначала я хотела порадоваться этому, но смех застрял у меня в глотке. Мидии были плохими. Если бы мы только оказались чуть быстрее возле еды, то мама набросилась бы на суп. Значит, вот для чего было это действие с кастрюлей супа … Он защищал маму.

- Exactement (франц. именно так), шери, - ответил он приглушённо на мои мысли. – В чрезвычайных случаях хватает одной единственной плохой мидии. А она ещё плавала там. К счастью ты не любишь морепродукты. Но зато твоя мама …

- Она взрослая! Она ведь больше не имеет права на защиту.

- Это так, - подтвердил Леандер. – Это было решение, принятое в одну секунду. Я просто должен был это сделать. Я не мог по-другому.

- Разве это не было опасно? Ведь Чёрная бригада была поблизости, а ты защищаешь мою маму? Они ведь должны были заметить это.

- Они и заметили. – Леандре проводил руками по мягкой шерсти Шанталь, как будто хотел отодвинуть в сторону неприятные воспоминания. – Они всё время следили за мной. Что-то во мне им не подходило. Они были настороженны. Наверное, они чувствовали моё тело. Поэтому даже не заметили, что мидии были плохими. Но зато я, я сразу же унюхал, хотя у меня в носу всё ещё гнездилась смерть!