– Захотели бы – ограбили еще на параде. Думаю, им это неинтересно. Не выпускай никуда тетю Джои, детка.

– Не выпущу, мам. Не волнуйся.

Дэн потер лицо. Из-за этой Худу-Мамы он чуть не лопнул и продолжал дергаться, даже освободившись, – теперь, возможно, из-за мистера Джонса и водителя, который все время молчал.

– А вы не могли бы домой меня отвезти? – спросил он робко.

– Сейчас отвезем, – бросил мистер Джонс, не скрывая своего недовольства. – Ты разочаровал меня, Дэн. В таких делах главное – правильно рассчитать время, а ты нас подвел.

В животе у Дэна похолодело.

– Я ж говорю, что никогда еще не забирал силу у одного туза дважды. Не знал, что на второй раз бывает такая хрень. Теперь вот знаю.

Дэн вытер ладони о штаны. Мистер Джонс, когда молчал, был еще страшней говорящего.

В другой раз, когда мистер Джонс захочет его нанять, он просто скажет «нет». Раньше Дэну в голову не приходило, что его возможности не беспредельны и что повторный гоп-стоп приводит к таким казусам. Надо исследовать сначала, на что он способен, а на что нет, и в этом мистер Джонс ему не помощник. Мистеру Джонсу надо, чтобы он делал свое мозготрахальное дело, и все тут.

Фургон затормозил перед домом. Дэн тут же ухватился за ручку, но мистер Джонс его задержал.

– Секунду, Дэн. Гонорар возьми. – И протянул Дэну пухлый конверт.

Дэн подумал, не отказаться ли, но все-таки взял.

– Я буду на связи, – сказал мистер Джонс.

«Да пошел ты, долболоб чокнутый. Лучше толченое стекло жрать, чем опять с тобой связываться». Вслух Дэн этого не сказал, кивнул только.

И только за дверью понял, что у мистера-то Джонса суперспособностей вообще нет.

Мишель не боялась – ну, скажем, не очень боялась. На улицах, несмотря на марди-гра, все еще было пусто. Запасаясь в угловом магазине всем, что нужно для приготовления гренков, она услышала:

– Эй, это ведь вы – Чудесные Пузыри?

Мишель обернулась и увидела девочку лет шестнадцати. Черные крашеные волосы, черный прикид, черные док-мартенсы, много серебряных заклепок и лезвий. Имидж дополняла бледная мордашка с багровым ртом и густо подмалеванными глазами. И как она не потеет в таком-то гриме?

– Да, это я. – Мишель бросила в корзинку хлеб и перешла в молочный отдел. Девчонка за ней.

– Просто жуть, что вы натворили на параде. Здорово в смысле.

В корзинку отправились яйца, молоко со сливками, масло.

– Спасибо. – Теперь овощи-фрукты. – Делаю что могу.

Может, это и есть перевернутая, ворующая чужую силу? Но какой ненормальный стал бы подсылать к ней подростка? Если это в самом деле она, Мишель перед ней столь же беспомощна, как и Джои.

– Я просто хотела выразить вам свое восхищение, вот. Вы самая моя любимая в «Американском герое».

Захотят отнять силу – отнимут, что уж теперь. Мишель улыбнулась девочке.

– Хочешь автограф, да?

– А можно фотку на память? Вместе со мной. – Девочка достала мобильник.

– Конечно. – Мишель обняла ее за талию и улыбнулась в телефон. – Как тебя звать?

– Дороти. – Девочка проверила фотографию. – Здоровски вышло.

– Ну, я профи как-никак. Вернее, была.

– Спасибо вам. Я не верю, что вы плохая мать, пусть себе трындят что хотят.

Мишель ощутила легкое раздражение – но что делать, так уж оно устроено. Сделавшись знаменитой, ты отдаешь публике часть себя. Ей еще повезло: она, несмотря на все сюрпризы судьбы, пока оплачивает счета и обеспечивает себе с Адезиной приличную жизнь.

– Мне это очень приятно, Дороти. Рада была пообщаться.

– Мистер Джонс ждет вас с Джои Хеберт на Джексон-сквер послезавтра, в девять утра. Он думает, что пришло время познакомиться лично. – Дороти сверкнула улыбкой и пропала, как и не было ее.

Посмотрев на место, где она только что стояла, Мишель взяла с полки ванильную эссенцию. Лично так лично.

Джои мыла посуду после завтрака, Мишель вытирала. Нормальность всего этого почему-то бесила Джои до крайности.

После еды Мишель попросила у нее пару зомби – поколотить ее, жирку поднабрать. Это продолжалось довольно долго, но в итоге Пузырь перестала выглядеть как больная анорексичка. Джои любила своих девочек пухленькими.

Потом они взялись за уборку. Адезину Джои не хотела отрывать от игры – Пузырь может сказать, что ее дочку балуют, ну и ладно, ничего страшного.

– Я получила еще одну весточку от мистера Джонса, – сказала Мишель, вытирая тарелку.

Джои оглянулась, проверяя, не слышит ли Адезина.

– Какого хрена этой скотине надо?

– Хочет встретиться с нами на Джексон-сквер послезавтра в девять утра. Вестницей была шестнадцатилетняя девочка, владеющая телепортацией.

– Мы ведь не пойдем, нет? Нашел тоже дурочек. – Джои хотелось кого-то стукнуть или что-то разбить.

– Я пойду точно. – Мишель продолжала вытирать, как будто не было ничего проще встречи с отнимающим силу грабителем. – Иначе нам останется только уйти в подполье, бросить твой дом и жить под чужими фамилиями. Чем больше избегаешь таких людей, тем больше власти они над тобой имеют.

– Больше уже некуда. – Джои шмякнула сковородку в раковину с мыльной водой. – Меня, если помнишь, дважды лишали силы – смотри, и тебя лишат.

Мишель, кивнув, стала складывать в ящик ножи и вилки.

– Могут, да. Но моя жизнь на этом не оборвется. Стану тем, кем раньше была – мои дела и моя сущность от этого не изменятся.

– Тебе хорошо, Пузырь. Ты и до перевертывания жила неплохо, не то что я. Сплошное дерьмо, единственный просвет – мама. – При мысли о матери в горле встал ком – Джои сглотнула его, стараясь не разрыдаться. – Я была совсем соплиячкой, когда моя карта перевернулась.

Джои почти целиком подавила память о том давнем дне, но отдельные моменты еще всплывали. Не превратись она тогда в Худу-Маму, ей бы пришел конец.

– Мне хорошо, да. – Мишель бросила полотенце на стол. – Поэтому я и хочу тебе помочь, если позволишь.

Джои кинула губку в раковину.

– Да какого ты хрена можешь?

– Я попрошу Адезину войти в твою память.

Джои застыла на месте.

– Чего?

– Ты же знаешь, она это умеет. Когда мы остались в АНР помочь детям, она входила в их мысли и помогала забыть о том, что случилось. – Мишель повесила полотенце сушиться. – Тогда я заставила ее перестать, потому что она из-за этого страдала депрессией.

– А теперь разрешишь, значит? Она ведь уже заходила в мои мозги, и не сильно ей там понравилось. – Джои сунула трясущиеся руки в карманы джинсов. – Я больше не хочу. И вспоминать ничего не стану, на хрена это мне?

– Я много об этом думала и с Адезиной поговорила – узнать, сработает мой план или нет. Она войдет к тебе, но не так, как обычно, потому что я буду с ней. – Мишель потерла лоб и вздохнула. – То есть нет, не совсем так. Ей уже доводилось – случайно – связывать мысленно двух людей. Это сложно, но она очень хочет помочь. Времени у нас в обрез, и другого решения я просто не вижу. Так что Матерью Года мне в ближайшем будущем не бывать.

– Блин… нет, не могу позволить. А если она увидит такое, что ребенку видеть нельзя? Если ты увидишь?

– Джои. – Мишель явно теряла терпение. – Нам от этих людей не уйти – я вообще не представляю, кто они и на кого работают. Ты с катушек слетаешь, когда у тебя отбирают силу, и я хочу как-то это наладить – хотя бы убрать из твоей памяти то, из-за чего ты так паникуешь. Ты будешь для них легкой добычей, пока не научишься жить без силы, а я не смогу все время быть рядом. Да, решение паскудное, но другого-то просто нет. Думаешь, я стала бы так поступать с дочкой, если б могла придумать что-то другое? Позволь тебе, кстати, напомнить, что эти ублюдки и для Адезины опасны.

– Прямо не знаю, Пузырь. – Джои покачалась туда-сюда. – Я ж тебя видела в деле, иногда жуть берет.

– Правда? – Мишель отвернулась и стала убирать посуду в буфет. – Добро пожаловать в ряды рабочего класса.

Проспорив еще два часа, Джои дала согласие – с условием прекратить эксперимент по первому же ее требованию.