Сын Кирилла, тоже Кирилл, был военным, он приехал с высокой сутулой женщиной – женой – и ее сыном от первого мужа. Своих детей у него быть не могло, потому что в подростковом возрасте он переболел свинкой. Два Кирилла встретились как чужие и расстались без сожаления. Кирилл-старший корнями врос в Корчинскую землю, а Кирилл-младший был отрезанный ломоть, что могло их связывать? Скорее всего, следующая встреча состоится снова на чьих-нибудь похоронах.

Неизвестно, кем был сын Михаила, но после его приезда разговоры о шикарной машине, роскошном пальто и «всей из себя» приехавшей с ним фифе не утихали неделю…

Жены остались на кладбище, сыновья приехали и уехали, и братья Козловы жили теперь вдвоем. Рубили лес на дрова, распахивали себе и другим за плату огороды, держали коз, ловили рыбу на Глубоком озере, которое находилось, оказывается, совсем рядом с деревней. Там было на самом деле очень глубоко, до сих пор водилась рыба, а вот купаться местные не рисковали: вода ледяная, а дно илистое и вязкое.

Про себя Ирина Матвеевна рассказывала мало и неохотно. Приехала в Корчи из города по распределению после пединститута, да так и осталась. Выйти замуж «не получилось», хотя в ее жизни, как поняла Вера, была печальная любовная история. Ирина Матвеевна больше тридцати лет работала школьной учительницей, преподавала русский язык и литературу. Теперь вот на пенсии – что тут рассказывать?

Вера не настаивала. Ей ведь тоже не слишком хотелось говорить о себе. Ирина Матвеевна это поняла и тактично не расспрашивала о причинах внезапного визита на родину предков.

Засиделись чуть не до ночи. Вера помогла хозяйке вымыть посуду и ушла домой, получив на прощание к завтраку большой кусок яблочного пирога.

Заснула она, едва опустив голову на подушку. Она вообще засыпала здесь моментально: бессонница, которая мучила ее в Казани, исчезла без следа. Теперь Вера спала крепко, без сновидений, не просыпаясь до утра.

Почти вся следующая неделя пролетела в хлопотах. В понедельник приехал продуктовый автобус, и Вера до отказа забила холодильник. Вдобавок купила у Марии Сергеевны овощей, в том числе и законсервированных, а у Ирины Матвеевны – еще десяток яиц. Договорилась с Татьяной, которая держала корову, о покупке молока раз в два дня. Корову почему-то звали Галкой.

Вера рьяно взялась за дела по оформлению дома. Побывала в филиале Владимирской администрации в Больших Ковшах, съездила в саму администрацию, представила все нужные документы, долго подписывала бесконечные бумажки и заявления. В целом все прошло на удивление быстро и гладко: пообещали, что уже через месяц она станет законной, документально подтвержденной земле- и домовладелицей.

Каждый вечер, ложась спать, Вера с удовлетворением отмечала, что вполне довольна жизнью. И почти не думает о бывшем муже. Вернее, у нее получается не вспоминать о нем.

Вера надеялась, что однажды, когда пройдет какое-то время, память проявит милосердие и перестанет постоянно выталкивать на поверхность сознания жесты Марата, его привычки, словечки, манеру хмурить брови и откидывать со лба волосы. Улыбку, шуточки, смех, запах его кожи. И тогда она научится быть счастливой без него. Не назло ему, не вопреки предательству и не в пику его личному благополучию. А просто так – сама по себе. Сумеет освободиться, чтобы открыть себя чему-то новому.

В пятницу, когда ездить по делам уже было не нужно, Вера решила навести порядок в доме и на участке, потому что собиралась в субботу позвать на шашлыки Свету с семьей.

Было начало восьмого, вставать не хотелось. Вера нежилась в кровати, лениво размышляя о том, как удивилась бы мама, если бы узнала, что от отцовских родственников, с которыми она прервала всяческое общение, ее дочери достался такой замечательный дом и сад. Интересно все же, что произошло между ними и матерью?

Вере всегда хотелось больше знать об отце и его семье, но мать никогда ни о чем не рассказывала, не делилась воспоминаниями, не показывала семейных архивов. В том, что отец вообще существовал на свете и был женат на маме, Веру убеждали только свадебные фотографии, глубоко запрятанные в дальний ящик стола.

Что за люди были дед с бабкой? Как и почему отец умер таким молодым? Мать упорно обходила эту тему молчанием. Была она женщиной замкнутой, необщительной, даже мрачной. Со свадебных фотографий и снимков ранней юности на Веру смотрела хохочущая жизнерадостная девушка с густой челкой и длинными роскошными волосами. Но такой – легкой, радостной, беззаботной – Вера свою мать не знала.

Всю жизнь Зоя Васильевна Андреева проработала на швейной фабрике. Пришла после училища и получила койко-место в общежитии. Уходила на пенсию мастером, но и тогда продолжала шить и кроить на заказ, потому что запас карман не тянет и лишняя копейка в доме не помешает. Сколько Вера себя помнила, они жили в общежитии швейников на улице Крымской. В той самой комнате, которую с огромным трудом удалось приватизировать, а затем и продать. Чтобы в конечном счете потерять из-за глупой доверчивости.

А ведь мать так гордилась, что ей, детдомовской девчонке, которой никто не помогал, удалось оставить дочке вполне приличное жилье!.. Зоя Васильевна не хотела, чтобы Вера повторила ее судьбу и всю жизнь подрубала подолы, пришивала пуговицы и строчила карманы. Мать мечтала, что девочка получит высшее образование и станет трудиться в тихом красивом месте, а не в душном цеху.

Вера никогда не отличалась блестящими успехами в учебе, однако на то, чтобы без взяток и блата с первого раза поступить на библиотечный факультет, знаний хватило. Учеба в институте доставляла удовольствие и давалась куда легче, чем в школе, потому что там не было математики, химии и физики. Она на радость маме сдавала сессии без хвостов и в итоге получила диплом без троек. Ей предложили остаться работать в институтской библиотеке, где она проходила практику и подрабатывала летом, и Вера согласилась. Так и проработала больше пяти лет после окончания учебы и была, по сути, всем довольна. По крайней мере, о смене места работы всерьез не задумывалась.

Кстати, о месте работы. Ездить отсюда в город будет сложновато. Вера работала по графику неделю через неделю, с восьми до восьми. Добираться придется по два часа – пешком, автобусом до города, потом от автовокзала до института. А обратный путь? Интересно, до какого часа ходят рейсовые автобусы? Или, может, взять в кредит машину?

Ладно, как говорила Скарлетт из «Унесенных ветром», подумаем об этом завтра. В конце концов, у нее отпуск! Вера спрыгнула с кровати, босиком побежала на кухню. Теплый деревянный пол словно целовал пятки: так приятно было ступать по нему. Вера мельком глянула в окно, посмотрела на дом Ирины Матвеевны и подумала: вот кого можно расспросить об отце и деде с бабкой. Соседка должна была хорошо их знать. Надо как-нибудь опять напроситься на чаек. К себе приглашать, похоже, бесполезно: Ирина Матвеевна неизменно отказывалась переступать порог дома, выдумывая всевозможные неуклюжие предлоги.

Поставив чайник на плиту, Вера набрала Светкин номер. Та ответила сразу, будто не выпускала телефон из рук.

– Привет, пропащая! – радостно заорала она.

– Привет! – захохотала в ответ Вера и поняла, что страшно соскучилась.

– Что, совсем забыла нас, городских, в своей деревне?

– Замоталась, прости! Но я исправлюсь! Хочу позвать в гости! Шашлыки замутим, баньку затопим – у меня знаешь какая баня! И сад! Ксюшке будет где побегать. Приедете?

– А с бумажками как?

– Да нормально все с ними, – отмахнулась Вера, – приедете или нет? В субботу.

– Конечно, раз приглашаешь!

– Витек не будет против?

– Не будет. Я тебе не говорила, он после командировки загудел, не просыхал с субботы до среды. Ему отгула дали, ну и… Сама понимаешь. – В голосе Светы прозвучала едва заметная горечь.

– Сейчас-то остановился? – озабоченно спросила Вера.

– Ясное дело, в четверг же на работу пошел. Теперь не пьет. Ходит как пришибленный, угождает. А, ну его… Когда приезжать?