Питер и его семья переехали из своей квартиры на Вашингтон-стрит (в доме, в котором теперь жила его мать) в дом на улице Скотт-стрит. Питер получил контракт на написание музыки к нескольким 15-секундным рекламным роликам для нового кабельного канала MTV. Он отлично справился с задачей, и это позволило ему начать новый бизнес по написанию музыки для роликов. И хотя из всех детей Баффета он был наименее грамотным в области финансов, ему все же удалось правильно распорядиться капиталом для развития своего музыкального таланта, сделать успешную карьеру и организовать свою жизнь так, чтобы не думать о хлебе насущном. Однако к середине 1980-х годов Питер задумался над проповедью отца: «Никто не идет в супермаркет, чтобы купить кукурузу от Хоуи Баффета». Он понял, что точно так же никто не будет приглашать на работу рекламное агентство только из-за того, что для него пишет музыку Питер Баффет. Чтобы сделать себе имя, ему было необходимо освободиться от корпоративного лакейства, причем любой ценой. Поэтому, продолжая «коммерческое творчество», он сделал демозапись и подписал с лейблом Narada, выпускавшим музыку в стиле нью-эйдж, контракт на выпуск альбома¹⁹.

Мать Питера, которая до сих пор пробовала себя в музыке, часто посещала студию сына. Сьюзи-старшая любила петь вместе с Билли Роджерсом, когда тот приезжал из Лос-Анджелеса. Билли пытался привести свою жизнь в порядок. В своем письме дяде он сообщил, что «уже упустил слишком много шансов» в жизни, но теперь готов воспользоваться очередной возможностью, как только она постучится к нему в дверь²⁰. Он попросил Уоррена помочь ему оплатить новый дом, который Билли хотел купить, чтобы заново начать выстраивать свою семейную жизнь. Письмо было тщательно составлено и изобиловало неожиданной финансовой мудростью, особенно если принять во внимание, что писал его джазовый гитарист и героиновый наркоман. Большая Сьюзи никогда бы не осмелилась передать ему столь большую сумму без согласия Уоррена, но было очевидно, что она приложила к этому письму свою руку.

Баффет написал ему длинное и мягкое письмо, которое, однако, содержало в себе отказ. В письме он процитировал слова Мангера о том, что «спиртное, наркотики и долги — это три основные вещи, которые заставляют хороших парней сбиваться с пути». С его точки зрения, такое мероприятие, как финансирование покупки дома, не обладало в данном случае достаточным запасом прочности.

«Если вы собираетесь постоянно гонять через мост грузовики весом по 4,5 тонны, то лучше строить мост, способный выдержать вес в 7 тонн, а не 4,6... Было бы большой ошибкой подписываться на значительные финансовые обязательства, не подкрепленные денежными резервами... лично я никогда не использовал для покупок в своей жизни заемные средства больше чем на 25 процентов суммы покупки, причем даже тогда, когда у меня было всего 10 000 долларов, а для реализации моих неплохих идей мне был бы нужен миллион»²¹.

Вскоре Роджерс отправил ему второе письмо, достаточно бессвязное, и вновь попросил денег, говоря о том, что «собирает свою жизнь по кускам» и «пытается взять опеку над сыном»²². Ответ Баффета был точно таким же, как прежний. Уоррен не только четко придерживался своих принципов в отношении денег, но и достаточно реалистично относился к обещаниям наркоманов. Сьюзи, которая всегда хотела видеть в людях лучшее, была слишком добросердечной для того, чтобы просто так отказывать кому-то в помощи. Она не могла убедить Уоррена дать Роджерсу деньги, но при этом продолжала поддерживать племянника своей энергией, а также небольшими и нерегулярными денежными суммами.

Деятельность Сьюзи, которую один член семьи назвал «мобильным Красным Крестом», заметно расширилась после признания, сделанного ею в 1984 году, и новой договоренности с Уорреном относительно статуса их брака. В том же году она перенесла воспаление поджелудочной железы и попала на операционный стол. Доктора не обнаружили никакой опасности, восстановление было быстрым. Сьюзи важно было оставаться здоровой и жизнерадостной, готовой заботиться обо всех остальных. Выздоровев, она вновь начала собирать привычную коллекцию из больных, нуждающихся и «разбитых сердец». Она затевала маскарадные вечеринки в своей небольшой квартире на Вашингтон-стрит, училась ездить на велосипеде, задавала для геев и бездомных званые обеды, праздновала с ними Дни благодарения. Она носила джинсы и спортивные костюмы и полностью отказалась от париков — теперь ее светло-каштановые волосы напоминали корону над сияющим лицом.

Уоррен, который в те дни давал своей жене все, чего бы она ни попросила, позволил ей перестроить и заново украсить дом в Лагуна-Бич (который, как и прежде, ничем не напоминал их постоянное, а не съемное место обитания). Том Ньюман, сын Рэки, познакомил Сьюзи с Кэтлин Коул, дизайнером по интерьерам, которая также работала спортивным инструктором, а раньше профессионально занималась уходом за детьми. Вместе эти две дамы принялись за придание дому современного и яркого вида, который Сьюзи находила крайне привлекательным. Коул также взяла на себя покупку подарков для членов «списка Сьюзи», который постоянно расширялся²³. Сьюзи и Уоррен продолжали ссориться из-за денег, однако эти ссоры никогда не приобретали серьезного характера. Сьюзи получала от Уоррена все больше денег, но темп прироста этой суммы ее не устраивал. Она могла позволить себе оплачивать услуги Коул, а также наняла на полный рабочий день секретаря, следившего за ее расписанием. Это дало ей возможность проводить больше времени с семьей и при этом заниматься массой интересных дел. Как и прежде, основным магнитом для нее оставался Хоуи. Сьюзи постоянно ездила в Небраску, чтобы помогать ему, при этом наслаждаясь искренней любовью своих приемных внучек Эрин, Хизер, Челси и Мэган, а также внука Хоуи — Би. Когда Сьюзи-младшая, жившая в Вашингтоне, забеременела своим первым ребенком, Большая Сьюзи начала чаще ездить на Восточное побережье.

Сьюзи и Аллену требовалось перестроить свой маленький домик в Вашингтоне — в нем было слишком много лестниц, кухня напоминала по размерам детское одеяло, а к садику на заднем дворе невозможно было подступиться. Сьюзи начертила план новой кухни, достаточно большой для того, чтобы поставить стол для двоих, а в одной из стен кухни решила прорубить дверь в сад. Перестройка дома должна была обойтись в 30 000 долларов. Так как ни у нее, ни у Аллена не было денег, она ума не могла приложить, как заплатить за перестройку, и решила занять денег у своего отца-миллиардера. К счастью, беременность позволила ей найти тайную лазейку в договоре относительно поддержания веса, который она заключила с Уорреном. Баффет не получал обратно свои 47 000 долларов. Однако (несмотря на убеждение ее отца в том, что одежда сохраняет свою ценность не хуже ювелирных изделий) было сомнительно, что ее гардероб кто-то примет в заклад.

«А почему бы тебе не пойти в банк?» — спросил Уоррен в ответ на просьбу о займе и отказал ей. Он объяснил, что член команды Небраски по американскому футболу не может передать свою позицию на поле по наследству сыну. Незаслуженное положение,

унаследованное богатство сводили Баффета с ума, оскорбляли его чувство справед ливости и разрушали присущее ему ощущение симметрии во Вселенной. При этом применение столь рациональных принципов в отношении собственных детей каза лось многим крайне странным. «Отец не дал бы нам эти деньги из принципа, — го ворила Сьюзи. — Всю жизнь он давал нам уроки. Что ж, этот урок я уяснила сполна* Но когда-то все же нужно остановиться»²⁴.

Вскоре по настоянию семейного доктора Сьюзи-младшая перешла на постельный режим, который должен был тянуться долгие шесть месяцев. Она лежала в маленькой спальне и смотрела черно-белый телевизор. Волновавшаяся за нее Кей Грэхем постоянно приносила ей различные яства от своего шеф-повара и часто сидела у изголовья ее кровати. Кей пристыдила Баффета, и он купил своей дочери большой цветной телевизор. Как только Большая Сьюзи узнала о происходящем, она бросила все дела и устремилась на помощь дочери. Она осталась в Вашингтоне на несколько месяцев. Поняв, в каком состоянии находится дом Сьюзи, она немедленно перестроила его. «Просто ужасно, что Уоррен не хочет за это платить», — жаловалась она. Но, как бы то ни было, все деньги, которые она тратила, так или иначе вытягивались из его кармана. Эта бесконечная игра позволяла Уоррену сохранять репутацию бережливого, а Сьюзи — щедрой. Обоих устраивал такой порядок вещей.